Неповторимая

— Да, после моей смерти. Но, по-моему, ты и твои родственники кое-что забыли: пока жив хоть один из Дагласов, эта земля принадлежит нам.

Об этом Шона никогда не забывала. И никогда не считала собственность Дагласов своей. Пять лет она провела в, муках и смятении, желая повернуть вспять время, жалея, что не может воскресить Дэвида.

И вот он здесь — мстительный, злобный и грозный.

— А вы, миледи, — напомнил он неожиданно мягким и вкрадчивым тоном, — завладели моей постелью.

— Мне стоит только крикнуть, и мои родные прибегут сюда, чтобы убить тебя на месте за то, что ты осмелился угрожать мне в… — она осеклась и помедлила, — в покоях, где я сплю.

Он приподнял бровь.

— Вы хотите сказать, в моих покоях? Не следует забывать об очевидном: вы самовольно предпочли поселиться здесь. Неужели вашей родне хватит дерзости убить меня в моем собственном замке, в моей комнате?

— Ты угрожаешь мне — не важно где! Моя родня с легкостью убьет человека и за меньшую провинность.

— Представляю себе, как они будут рады наконец-то умертвить меня! — сухо отозвался Дэвид. — Тем более потому, что вам и вашим родственникам так хорошо живется в моем доме. Вы, детка, как я вновь должен заметить, лежите в моей постели.

— Если ты отпустишь меня, я больше в нее не лягу!

— Пожалуй, нет. Не теперь. Похоже, прежде вам здесь нравилось.

— Забота о замке была возложена на клан Мак-Гиннисов твоим отцом, полноправным лордом.

— Да, полноправным лордом, который невзлюбил свой родовой дом с тех пор, как его сын погиб здесь такой страшной смертью!

— Ты вернулся и теперь угрожаешь мне…

— Я — мертвец. Какой вред может причинить призрак?

— Поскольку ты воскрес, прислушайся к моему предостережению: если ты причинишь мне вред, мои родные убьют тебя!

— Меня трудно убить. Надеюсь, теперь ты это поняла.

Одного взгляда Дэвида хватило, чтобы Шона обезумела от страха. От страха перед тем, что он может с ней сделать. И перед тем, чего ей хотелось…

— Встань и уходи, лорд Даглас. Стоит мне крикнуть, и они сбегутся сюда.

Он не шевельнулся. И тут Шона увидела, что он способен улыбаться, пусть даже криво и насмешливо.

— Или ты спятил? Что с тобой стряслось? — спросила она.

— Убирайся!

— И не подумаю.

— Ты не понимаешь…

— Нет, это ты не понимаешь. Я принес тебя сюда, в эту комнату. Несмотря на то что войти сюда можно тайно, что хорошо известно нам обоим, я вошел через ворота, большую дверь, вверх по лестнице, никого не разбудив. Пожалуй, кричать тебе придется слишком долго, чтобы дождаться помощи. А я, естественно, не позволю долго кричать.

— Кто-нибудь из моих родственников завтра пришлет тебе вызов! — пригрозила Шона.

— Значит, завтра утром один из ваших родственников умрет, леди Мак-Гиннис, а я не испытаю ни малейших угрызений совести.

Холодная злоба в его словах ошеломила Шону.

— Отпусти меня, — взмолилась она. — Потребуй назад свое наследство, и клан Мак-Гиннисов охотно перестанет заботиться о нем. Пусти меня, и комната вновь достанется тебе, лорд Даглас. — Помедлив, она с жаром добавила: — Я никак не причастна к тому, что случилось с тобой!

— Напротив, — негромко возразил он, — ты причастна ко всему, что произошло. — Он слегка коснулся ее щеки кончиками пальцев. Долгую минуту Шона не могла оторваться от его глаз. А затем осознала, в каких страшных грехах обвиняет ее Дэвид, какие подозрения он питает, поняла даже, что он имеет право обвинить во всем только ее.

— Да, я заманила тебя в ловушку! — зло выпалила она. — И виновата не только в этом. Мы хотели обыскать твои комнаты. Нам требовалось время…

— И вы получили его в избытке — после моей смерти, — сухо заключил Дэвид.

Шона поняла: как бы она ни оправдывалась, он не станет ей верить.

— Но ведь ты не умер! — напомнила она.

— Да.

— Так почему же сидишь здесь и обвиняешь меня в попытке убийства, если ты жив? Ты жил неизвестно где, ты заставил нас поверить, что погиб. Как ты посмел! На вашем месте, лорд Даглас, я бы попросила прощения и объяснила, где пропадала все это время!

Глава 4

— Где я пропадал? — повторил он с такой нескрываемой злобой, что Шона содрогнулась и чуть не выдала ужас, который пыталась скрыть.

— Да, где ты был? Я повторяю: это тебе надо просить у меня прощения…

— Просить у тебя прощения! — взревел он, но тут же понизил голос, и его зеленые глаза ярко вспыхнули. — Миледи, да если бы вам пришлось ползти нагишом по битому стеклу, чтобы поцеловать мои ноги, даже таким унижением вы не сумели бы вымолить мое прощение!

— Этого не будет! Никогда! Я клянусь…

— Вот как? Посмотрим. Запомните: где я был, не ваша забота. Достаточно сказать одно: я не умер, но долго мучился в земном аду! И клянусь Богом…

— Мы живем в девятнадцатом веке, — выпалила она, — и если у вас есть обвинения, лучше всего будет обратиться с ними в суд! Мы известим всех жителей Касл-Рока, что вы вернулись, а затем вы сможете подать в суд на меня и на мой клан, если пожелаете.

Он покачал головой.

— Нет, леди Мак-Гиннис. Пока у меня нет ни малейшего намерения оповещать всю округу о том, что я жив. Вскоре прибудет из Америки мой брат — в качестве лорда Дагласа.

— Да, лорда Дагласа! Так что вы поторопились обвинить меня и мою родню.

— Кого же еще мне винить?

— Может, это ваш брат-язычник желал вашей смерти!

Едва успев выговорить эти слова, Шона была вынуждена собраться с силами, чтобы не сжаться на постели, ибо пожалела о сказанном в тот же миг. И не без причины. Дэвид занес руку, словно собираясь нанести удар, притом сокрушительный. Но тут же овладел собой и дразняще провел пальцами по щеке Шоны.

— Итак, вы решили свалить вину на моего брата?

— Кому еще могла принести пользу ваша смерть?

— Миледи, вы спите в моей постели.

— Я отвечаю за владения Дагласов…

— Вы и ваши родственники захватили здесь власть в отсутствие моего брата. Любому мужчине или женщине, которым хватало терпения и которые знали, что сердца моего отца и брата остались в Америке, была бы выгодна моя смерть. Смерть моего отца была естественным событием — об этом позаботилось время. И вот вы здесь, живете вместе со своей родней в замке Дагласов. Полагаю, все больше и больше скота, принадлежащего Дагласам, переходит в руки Мак-Гиннисов. Но кроме того, существует вопрос о спорных землях, который, рискну сказать, и послужил всему причиной, ибо, если только я не ошибся, размеры запасов угля в этой земле превосходят самые смелые предположения. А в нашем девятнадцатом веке, когда развивается промышленность, уголь стоит смерти даже короля, не говоря уже о простолюдине. Затем, полагаю, значительная доля того, что производят арендаторы, скорее всего пополняет сундуки Мак-Гиннисов. Какие же еще доводы я должен привести? Вы пожелали встретиться со мной в ночь моей смерти. Наедине. Ведь в тот вечер у меня было назначено свидание с вами, не так ли?

Да, он говорил правду. Он вернулся, исполненный злобы. В самом деле, она соблазнила его по настоянию Гоуэйна только потому, что стремилась помочь Алистеру, не зная, что случится дальше. Она и вправду ничего не знала.

Непрошеные слова вдруг торопливо начали срываться с ее губ:

— Господи, Дэвид, это было так давно! Пойми, я не] понимала, что происходит. Начался пожар, и больше я ничего не помнила…

— Да, но я-то запомнил. И запомнил тебя! Несмотря на муки, которых ты себе не можешь представить!

Она не двигалась, прикусив нижнюю губу и пытаясь собрать остатки достоинства. Несмотря на муки… где же он был? Что происходило с ним все время, пока она считала его мертвым? Почему он не вернулся раньше? Почему не сообщил ей, что жив?

— Дэвид, клянусь, я ничего не замышляла…

— О, вы умеете лгать, миледи!

— Уверяю тебя…

— Помолчите, леди! — Он склонился над ней, и его зеленые глаза сверкнули в лунном луче. — Я жив, не важно, кто я теперь — демон, человек или зверь, и я выясню, что произошло той ночью, кто заставил меня вынести все муки ада одновременно!