В сердце моем

Мелоди Томас

В сердце моем

Глава 1

Лондон

Весна 1866 года

– Вы в своем уме, леди Александра?! – Профессор Атлер брезгливо поморщился и швырнул бумаги на стол, как будто представленный ему доклад был заражен бациллами чумы.

– В музее появился вор, профессор. – Голос Александры Маршалл звучал хрипло, но она не решилась откашляться. – Я провела подробное расследование и настаиваю на своих выводах, сэр. Здесь не может быть и речи об ошибке.

– Да вы понимаете, что делаете, бросая такое серьезное обвинение! Господи, это черт знает что!..

Услышав брань из уст профессора, Александра вздрогнула от неожиданности. «Кажется, теперь я понимаю, что значит оказаться на эшафоте, – подумала она. – Так вот, должно быть, и убивали гонца, принесшего дурную весть».

Тусклая масляная лампа служила единственным источником света в комнате, полной бесценных реликвий. В деревянных ящиках под стеклом подальше от солнечного света лежали древние мумии. Прошло несколько мучительно долгих секунд, прежде чем Александра смогла привыкнуть к неприятному запаху плесени, окутывающему эту обитую деревом комнату, и сделала глубокий вдох для храбрости. Взгляд ее невольно скользнул по древнему сосуду для вина, который она продолжала сжимать в руке. Что ж, она сделала свой выбор.

Если слухи о ее ужасном открытии достигнут ушей тех, для кого они вовсе не предназначены, это потрясет до основания все высокоуважаемое академическое сообщество. Кто-то осмелился подделать бесценные сокровища – кто-то, кто хорошо знаком и с повседневной жизнью музея, и с его раритетами.

– Я совсем не хочу, чтобы музей пострадал. – Александра поставила на стол великолепное творение человеческих рук. – Просто именно я проводила экспертизу древностей и убедилась, что подлинники заменены копиями. Копии выполнены весьма искусно, и все же они не более чем подделка. Кем бы ни был вор, он мастерски совершил подмену.

– А если вас заподозрят в том, что вы намеренно бросаете это чудовищное обвинение, чтобы скрыть свою собственную некомпетентность? Что, если вы действительно допустили ошибку в экспертизе? Вы все хорошо взвесили?

– Я... не могла ошибиться, сэр.

Однако фраза, брошенная профессором Атлером, сделала свое дело. Что, если она действительно ошиблась и ее выводы неверны? Разглаживая складки пышной юбки, Александра пыталась сдержать эмоции.

– Здесь не может быть никакой ошибки, – повторила она.

– Тем не менее вы сами, кажется, не слишком-то уверены.

– Изумруды и рубины на этом сосуде шестнадцатого века – сплошная подделка. Все до одного. Взгляните на эти старинные вилы – они тоже фальшивка. – Александра обвела рукой экспонаты, лежащие на столе. – Я вернулась в хранилище и принялась искать. Эти китайские слоны, инкрустированные изумрудами, – искусная имитация настоящих. И я ведь еще далеко не все принесла сюда. Их множество. Кто-то здорово потрудился, чтобы замести следы...

– И вы единственная, кто обнаружил мошенничество. Внезапная догадка заставила сердце Александры тревожно сжаться. Холодок пробежал по спине.

– Все дело в свете, сэр, – пояснила она. – Искусственные драгоценности иначе преломляют свет. Их всегда можно отличить по цветовому спектру. Эти различия не так заметны, – когда смотришь на камни сквозь стекло музейной витрины. И все же я уверена, что подмену произвели совсем недавно.

Профессор нахмурил кустистые брови:

– Откуда такая уверенность?

– Как вам известно, экспозиция меняется каждые три месяца. Когда я готовила эту вазу для выставки, я сначала обратила внимание на зубцы, а затем на драгоценные камни. Я очень тщательно все проверила и сличила с описанием в каталоге. – Поскольку профессор молчал, Александра добавила: – Я уже написала подробный отчет и намереваюсь провести доскональное исследование.

Два бронзовых грифона по обеим сторонам стола, казалось, сердито нахохлились, в то время как Атлер безвольно опустил голову, не отрывая взгляда от бумаги, и его худые плечи поникли. Лицо профессора, обрамленное седыми бакенбардами, выглядело усталым, и Александре невольно стало его жаль: скандал вокруг похищенных ценностей грозил обернуться для него полным крахом, и Атлера ожидало неминуемое отстранение от должности директора музея. До сего момента Александре просто не приходила в голову эта мысль.

Она знала Атлера всю свою сознательную жизнь – он был коллегой ее отца еще с тех времен, когда они оба принадлежали к британскому дипломатическому корпусу.

Четыре года назад, когда Александра только окончила университет, профессор помог ей устроиться в музей, выступив ее поручителем. За это время она подготовила и опубликовала значительное число научных статей; немногие из членов университетского ученого совета могли похвастать таким впечатляющим списком печатных трудов. Предметом изучения Александры стала физическая антропология, страсть к которой она унаследовала от отца. Больше всего на свете ей нравилось участвовать в археологических раскопках. Когда профессор Атлер впервые согласился стать ее научным руководителем, он как раз завершил начальный этап исследовательского проекта в области египтологии. Это случилось вскоре после сенсационной находки ранее неизвестного захоронения египетских фараонов в Дейрэль-Бахри, недалеко от Долины царей. Всеми уважаемый известный ученый, возведенный королевой в рыцарское достоинство, Атлер был назначен директором Британского музея и с гордостью принял этот пост.

Александра испытывала глубокое уважение к профессору и старалась особенно внимательно относиться к своим обязанностям. Она постоянно пыталась доказать ему, да и всем окружающим, проявлявшим к ней любопытство, что она недаром занимает свое место в музее. Но к ее досаде, принадлежность к женскому полу, а отнюдь не заслуги в области археологии, вызывала наибольший интерес коллег-мужчин к ее персоне. Можно подумать, если у тебя есть грудь, то твои мозги устроены как-то иначе, чем у мужчины.

– Лорд Уэр прочитал ваш доклад? – спросил наконец профессор.

Не желая показывать, что побаивается возможной реакции отца, Александра покачала головой:

– Вы первый, к кому я пришла. – Теперь она была совершенно уверена, что профессор поверил ей и согласился с ее доводами. – Я хотела бы обсудить свой доклад с членами совета, прежде чем поползут слухи о краже.

– Чтобы попечители узнали, на что пошли их щедрые пожертвования? А что, если вы ошибаетесь? Что, если все совсем не так? – Профессор замолчал, но смысл его слов был достаточно ясен.

Александра покраснела, когда взгляд Атлера скользнул по могольскому сосуду для вина.

– Если, как вы утверждаете, здесь была совершена кража, разразится скандал, в ходе которого никому из нас не уцелеть. – Профессор поднял глаза и пристально посмотрел на свою сотрудницу. – Прежде всего достанется вашему отцу ведь он возглавляет совет здесь, в музее, и занимает почетное место в парламенте, добиваясь для нас денежных ассигнований. Мы полностью зависим от тех, кто поддерживает нас и нашу работу, выделяя нам необходимые средства. Если доверие к нам окажется подорвано...

– Так, по-вашему, лучше заявить, что при экспертизе ценностей была допущена ошибка, чем признать, что в музее совершена настоящая кража? – Голос Александры прозвучал еле слышно. Ей стоило большого труда произнести эти резкие слова.

Профессор Атлер сочувственно пожал плечами. За очками в тонкой металлической оправе трудно было разглядеть выражение его карих глаз.

– Простите меня, Александра. Мне действительно очень жаль. – С этими словами профессор разорвал доклад в клочья и бросил его в корзинку для бумаг. Александре показалось, что в корзинке, стоявшей рядом с загроможденным музейными экспонатами столом, вместе с обрывками бумаги и другим мусором лежит и ее научная карьера. – Если вы хотите сохранить за собой место в музее, вы ничего никому не скажете, – добавил Атлер. – Я сам поставлю этот вопрос перед советом попечителей.