Театр любви

Барбара Картленд

Театр любви

От автора

Вызывает удивление отсутствие книг о пленительных частных театрах, существовавших на протяжении последних двух столетий.

Один из таких театров можно видеть и сейчас в Зимнем дворце в Санкт-Петербурге, а театр князя Извольцева во многом напоминает театр, описанный в этой книге.

Во дворце Эстергази в Венгрии был не только кукольный театр, но также и опера. Они, к сожалению, сгорели и больше не восстанавливались.

В больших домах в Англии сохраняли рождественские традиции, которые передавались из поколения в поколение.

В большинстве домов существовал обычай раздавать подарки, который я описала здесь.

Помню, моя бабушка всегда дарила каждой женщине, работавшей в доме или в поместье, красную фланель на юбку.

Я почему-то думала о том, что, возможно, кто-то из них хотел бы сшить юбку другого цвета.

Часто вспоминаю, как к отцу моего дяди, в доме которого праздновалось Рождество, приходили мужчины, игравшие на колокольчиках, и меня завораживали прекрасные мелодии, извлекаемые ими из этих инструментов.

Рождественский гимн «Возрадуйтесь, мужчины!» — самый старый из общеизвестных английских гимнов.

Его распевали на улицах, как и первые рождественские гимны в Иудее; его мелодия пользовалась особой популярностью среди странствующих музыкантов.

Дети тоже пели его, переходя из дома в дом в надежде получить маленькую монетку или сладкий пирожок.

Глава 1

1879 г.

Герцог Мурминстерский всю дорогу до Англии был не в духе.

Он возвращался из Голландии, выполнив поручения королевы и премьер-министра, крайне утомленный царившей там атмосферой скуки.

Чего стоили одни только речи тамошних государственных мужей, чертовски напоминавших напыщенных burgomeester , как будто сошедших с полотен их предков в Рийксмузеуме в Роттердаме.

Слушая их, герцог поражался, что подобное извержение откровенных банальностей может еще приводить к какому-то результату.

Однако счастливый случай помог ему покинуть Голландию на день раньше намеченного срока.

Прежде всего он поспешил отправить каблограмму через британское посольство своим сотрудникам в Лондоне.

От мысли, что по возвращении в собственные лондонские апартаменты его будет ожидать хороший обед, он несколько приободрился.

Судьба тем не менее не всегда оказывалась к нему благосклонной.

Судно, на котором герцог отплыл из Роттердама, сильно запаздывало из-за ненастной погоды.

Шелдон Мур был закаленным моряком, но дождь и пронизывающий ветер даже его прогнали с палубы.

Ему пришлось ограничиться каютой, которая, по его мнению, мало чем отличалась от кроличьей клетки.

Поэтому он исторг вздох облегчения, увидев наконец на лондонской пристани свой экипаж, запряженный двумя чистопородными лошадьми.

Тут же томился в ожидании и его секретарь, мистер Уотсон.

После короткого приветствия герцог велел ему вместе с камердинером заняться его дипломатическим и личным багажом.

Затем тотчас юркнул в экипаж, горя желанием поскорее добраться до горячей ванны в своем фешенебельном доме на Гросвенор-сквер .

Он приехал намного позже, нежели рассчитывал, и сейчас чувствовал зверский голод.

Даже бокал шампанского и сандвичи с pate defoiegras , предусмотрительно поданные ему дворецким, прежде чем он переоденется к обеду, не смогли вывести его из подавленного состояния.

Он поднимался к себе в комнату хмурый и злой, о чем свидетельствовала характерная складка меж бровей.

Ливрейный лакей, встретивший его наверху вместо камердинера, который еще не прибыл с багажом, опасливо поглядывал на него.

Мистер Уотсон оставил на комоде письма для господина, требовавшие безотлагательного ответа.

Их было не так много.

Герцог знал, что внизу, в кабинете, его ждет более внушительная стопка.

У него не было ни малейшего желания углубляться в изучение корреспонденции сегодня.

Среди писем, лежавших на комоде, бросилось в глаза одно — в голубом конверте.

Герцог узнал почерк, очевидно, оказавшийся знакомым и Уотсону, поскольку он не распечатал конверт.

Шелдон Мур, отложив в сторону прочие послания, вскрыл голубой конверт и достал из него письмо от Фионы Фэвершем.

Еще не читая его, герцог догадывался, что леди Фэвершем выражает свою радость по случаю его возвращения домой.

Она, конечно, рассчитывала, что он получит его завтра.

Леди Фэвершем настолько заполняла теперь всю его жизнь, что в переписке, казалось, уже нет необходимости.

Пребывая в Голландии, он получал от нее письма почти ежедневно.

Но какой смысл приветствовать его возвращение, если она была уверена, что он в тот же .вечер явится к ней?

Герцог, разумеется, понимал, что за этим кроется.

Все было слишком очевидно.

Фиона стремилась выйти за него замуж.

И в том, что это стало уже неотвратимым фактом, не сомневались многие его друзья.

Ему скоро тридцать четыре — пора подумать о наследнике.

Родственники постоянно напоминали ему об этой обязанности.

Они были готовы принять Фиону с распростертыми объятиями.

Ведь она одна из прекраснейших женщин Англии, и все считали, что Шелдон без ума от нее.

И кроме всего прочего она — дочь герцога Камберлендского.

Единственным препятствием на пути к счастливому финалу являлось то обстоятельство, что у самого Шелдона Мура не было намерения жениться.

Да и если бы вдруг появилось, то он предпочел бы выбрать себе жену, независимо от чьих-либо представлений на сей счет.

И уж конечно, он не желал быть ведомым по жизни теми, кто, на его взгляд, должен заниматься скорее своими делами.

В их число он включал свою семью.

Он, как и полагалось, честно выполнял свои обязанности по отношению к бесчисленным дядюшкам, тетушкам и к ошеломляющему количеству двоюродных братьев и сестер.

Однако не любил, когда они злоупотребляли его добросердечием или вмешивались в его личную жизнь.

Он действительно находил Фиону Фэвершем весьма соблазнительной.

Когда она бурно ворвалась в лондонский свет после годичного траура по мужу, герцог не мог устоять перед ее очарованием.

Она вышла замуж за лорда Фэвершема, когда ей еще не исполнилось восемнадцать.

Лорд не только принадлежал к одной из древнейших фамилий Англии, но и обладал весьма значительным состоянием.

А кроме того, он отличался удивительной привлекательностью.

Кто-то остроумно заметил; что у большинства людей не было столько обедов, сколько у него интимных связей.

Эрик Фэвершем страстно влюбился в Фиону.

Он увлек юную девушку, заверив ее семью, что женитьба станет для него началом новой жизни — как говорится, «с чистого листа».

Но его пристрастия оказались сильнее благих намерений.

По окончании медового месяца, подарившего новобрачным наслаждение всеми романтическими уголками Европы, он возвратился с молодой женой в Англию.

Здесь он продолжил свою прежнюю жизнь с того самого места, на котором ее оставил.

Вся беда заключалась в том, что лорд Фэвершем не мог устоять ни перед одним хорошеньким личиком.

— В этом нет ничего серьезного, дорогая.

Так сказал он Фионе, когда она обнаружила, что он проводил ночи с женщиной, чье великолепие украшало обложки журналов.

— Но ведь ты был неверен мне! — жалобно возразила юная супруга.

— Я люблю только тебя, поверь, мои чувства к Изабель не больше чем удовлетворение от бокала шампанского.

К сожалению, с течением времени количество «бокалов шампанского» все возрастало.

Фиона продолжала твердить, что не может больше мириться с этим, вплоть до трагической гибели мужа.

Эрик Фэвершем выступал в скачка с препятствиями, перед этим слишком хорошо пообедав и не менее хорошо выпив вместе с участниками оных.

По предложению какого-то шалопая из этой компании они скакали на лошадях в вечерних костюмах, закрыв один глаз черной повязкой.