Мой неотразимый граф

Гэлен Фоули

Мой неотразимый граф

Пролог Тропой судьбы

Англия, 1804 год

Принадлежать к древнему тайному ордену, цель которого борьба со злом, — судьба не для слабых духом.

Джордан Леннокс, двадцатидвухлетний граф Фальконридж, только что закончил многолетнее суровое обучение в военной школе в отдаленном районе Шотландии.

Там вместе с товарищами по оружию лорд Фальконридж овладел множеством боевых навыков: с помощью веревок и блоков научился взбираться по отвесным скалам, переплывал Ла-Манш, мог изготовить взрывчатку из соли, перца и других подручных средств. Джордан говорил на шести языках, умел вести судно по звездам, с завязанными глазами попадал из гладкоствольного ружья в глаз быку с пятидесяти ярдов. Такие требования предъявлялись к любому рыцарю ордена, который готовился получить свое первое задание.

Однако Джордан, более осторожный и рассудительный, чем его ретивые товарищи, уже принял для себя важное решение — он не допустит, чтобы уготованная ему двойная жизнь разрушила его душу. Годами наблюдая за своим мрачным наставником Вирджилом, он поклялся, что его собственная судьба сложится иначе. Очень многие из опытных агентов имели тот же зловещий вид — циничный до горечи и неумолимый.

Однако стоит ли на крови клясться ордену, что будешь любой ценой защищать королевство и всех, кого любишь, если сердце превратится в мертвый, иссохший кусок дерева? А потому Джордан решил, что, куда бы ни привело его будущее задание, оно не станет единственной целью его жизни.

Выход, решил Джордан, в том, чтобы не терять связи с обычными людьми и нормальной жизнью, пусть даже эта жизнь представляется мелкой и обыденной по сравнению с той тайной войной, которую он и его товарищи поклялись вести во имя высоких целей.

Макс и Роэн с презрением относились к суетным представителям света, но Джордан, имея чудесных родителей, братьев, сестер, многочисленных кузин и кузенов, находил радость в повседневных занятиях. Участие в светских делах помогало ему не терять душевное равновесие. Вот почему он принял приглашение в один загородный дом.

Наполеон наводил ужас на континенте, поэтому каждый агент был на счету, особенно из тех, кто занимал высокое положение и имел доступ в сферы, где принимаются важные решения. Но до этого пока не дошло.

Сейчас Джордана ждали пикники, игры на свежем воздухе, сбор клубники в обществе юных леди, кадриль с дебютантками, возможно, представление в домашнем театре загородного дома.

Джордана радовала возможность на время притвориться, что он ничем не отличается от окружающих его повес и денди, разве что уже успел унаследовать титул. И он даже намеревался позволить другим молодым людям одерживать победы во всякого рода спортивных состязаниях, но оказался совсем не готов встретить Мару Брайс…

Глава 1

Через двенадцать лет

Лондон

— На тебя пялится какой-то потрясающий незнакомец, — прошипела, не разжимая губ, Дилайла. Две элегантные молодые вдовы сидели среди роскошно одетой публики в большом зале аукциона «Кристиз» на Пэлл-Мэлл. — Ммм… Как хорош! Светловолосый. А взгляд просто горит. Одет безукоризненно. Ну посмотри же! Иначе я заберу его себе.

— Ш-ш-ш… Не мешай. — Мара, леди Пирсон, не обратила внимания на слова своей легкомысленной подруги. Ее внимание сосредоточилось на ведущем, который, стоя на подиуме перед публикой, с профессиональной ловкостью вел торги за картину старого мастера.

— Семьсот пятьдесят. Может быть, я получу восемьсот фунтов? Восемьсот пятьдесят? Отлично!

— Дорогая, разве тебе нужна еще одна картина? — с насмешкой поинтересовалась Дилайла. — Я давно говорю, что на самом деле тебе нужен любовник.

— Уверяю тебя, ничего подобного мне не нужно.

— Ханжа!

Мара фыркнула — вопрос поднимался уже не в первый раз.

— Самовлюбленный тип, который станет мной командовать? Нет уж, благодарю. Я только что избавилась от такого.

— Любовник, моя милая, совсем не то, что муж.

— Тебе виднее.

В отместку за обидное замечание Дилайла стиснула руку подруги. Мара бросила на нее насмешливый взгляд, потом снова перевела взгляд на ведущего, но все же ответила:

— Уверяю тебя, дорогая, я прекрасно могу обойтись без мужчины. Мне почти тридцать лет, и я только-только устроила свою жизнь по собственному желанию. Зачем же мне позволять какому-то чужаку снова ее разрушить?

— Признаю, это серьезное возражение. Но знаешь, милочка, самцы тоже могут пригодиться. Смею утверждать, что со временем ты это поймешь.

— Сомневаюсь. У меня нет склонности к подобным вещам. — И она бросила на подругу довольно циничный взгляд.

Дилайла ответила ей сочувственной улыбкой.

— Тем больше причин найти мужчину, который знает, как удовлетворить женщину.

— Неужели такие бывают? — пробормотала Мара, продолжая наблюдать за торгами.

— Разумеется! Можешь на время одолжить Коула. Впрочем, нет! Тогда мне придется выцарапать тебе глаза.

Мара тихонько засмеялась.

— Успокойся. С моей стороны Коулу ничто не грозит. Единственному мужчине, до которого мне есть сейчас дело, всего два года.

— Пока так, но знай: теперь, когда закончился траур, любой мужчина сочтет тебя своей законной добычей.

Мара пожала плечами и обвела тревожным взглядом аукционный зал, выискивая конкурентов в торговле за картину.

— И напрасно потеряет время, — ответила она подруге.

— Итак — девятьсот! — провозгласил аукционист.

Мара быстро подняла табличку со своим номером. Дилайла вздохнула с притворной скукой.

— Ну зачем ты швыряешь деньги на ветер? К чему тебе этот мрачный портрет жены какого-то голландского торговца? Она же страшна как смертный грех. И нос картошкой.

— В искусстве важна не только внешняя красота. Кроме того, я покупаю картину не для себя. — Мара скроила недовольную мину, услышав, как аукционист еще раз поднял цену:

— Тысяча фунтов!

— Тогда для кого? — удивленно спросила Дилайла.

— Для Джорджа, — прошептала Мара и снова подняла свою табличку.

— Для Джорджа?

— Итак, господа и дамы, кто больше? Кто предложит одиннадцать сотен? — с напором продолжал аукционист.

— Кто такой Джордж? — с жадным любопытством произнесла Дилайла.

Мара ответила ей многозначительным взглядом. Глаза Дилайлы расширились от восторга. Скандальная новость привела ее в крайнее возбуждение.

— О, у тебя роман с принцем! Я знала, что ты… Но, милочка, он же такой толстый! С другой стороны, он станет королем. Не упусти своего! Он в тебя влюблен? О Боже! У тебя будут бриллианты величиной с кулак!

— Дилайла!

— И как он в постели? — Она злобно хихикнула. — Уверена, что ужасен. Но не хуже других великих мира сего. Интересно… а король Франции Людовик, как он? Он ведь тоже жирный да к тому же старый. Но по крайней мере он не похож на карлика-Наполеона. — И веселая вдова разразилась дьявольским хохотом.

— Дилайла, ради Бога, говори тише! — сдерживая смех, зашептала Мара. — И послушай меня, глупая женщина. У меня нет романа с регентом. Мы друзья. Слышишь, друзья!

— Ммм…

— Как тебе известно, его королевское высочество крестный отец моего сына. И все.

— Расскажи об этом в свете, милочка. — Дилайла сложила на груди руки и понимающе покачала головой. — Твои визиты в Карлтон-Хаус вызывают массу толков.

Мара вздохнула. Сплетни уже дошли до ее ушей. Сколько злобы в мире! Ну почему люди всегда предполагают самое худшее?

— Одиннадцать сотен! — выкрикнул аукционист. — Кто-то сказал «двенадцать»? — Он обвел зал внимательным взглядом. — Одиннадцать сотен пятьдесят?

Мара закусила губу, подняла табличку и оглядела публику.