Мятежница

Хизер Грэм

Мятежница

Пролог

ОПАСНАЯ ИГРА

Май 1862 года

Ночь была тревожной. Даже зловещей. Одна из тех ночей, которые считаются самым беспощадным и страшным временем суток в этом чужом диком мире, где каждый шепот ветерка и малейший шелест прибрежной волны кажутся осторожными, крадущимися шагами кровожадного хищника. Будь то человек или зверь…

Полная луна плыла по шелковистому черному небу, бросая на все свой бледный матовый свет. Но к ней уже подкрадывались пока еще невидимые ватные облака. Через несколько мгновений они окутают ночное светило, и тогда земля и море погрузятся в непроглядную тьму.

Ночь была темной, но не безмолвной. В траве стрекотали цикады. Где-то на ветвях деревьев ухала сова. Тончайшая рябь на глади моря и тихий, еле слышный плеск приливных волн лишь оттеняли величественное спокойствие ночной природы, которое, казалось, ничто не могло нарушить.

Но облака наконец добрались до луны и поглотили ее. И тут же все ночные звуки стали громче и тревожнее. У необстрелянных новобранцев роты федералистов, прозванных «пантерами», таинственная тьма флоридской ночи пробудила такой же страх, как грядущие военные баталии.

Но не у их командира…

Он умел бесшумно пробираться сквозь дикие заросли, не обращая внимания ни на шорох ядовитых гадов у самых ног, ни на яростный рев вышедших на охоту хищников. В этих местах, где переплетались ветви сосен и мангровых деревьев, а привязанные к их стволам гамаки свешивались почти до самой воды, он чувствовал себя легкой, изящной и вместе с тем могучей пантерой, мягко ступающей по тропинкам здешнего субтропического леса. Той самой, что дала прозвище ему самому и всей роте.

Про него говорили, что его мягкая походка совершенно бесшумна. Что он видит в полной темноте, с уважением относится к смертельно опасным болотным тварям, лесным и морским хищникам, но никого из них не боится. Он вел своих людей по следам, которых никто, кроме него, не мог различить. В места, куда никогда бы не осмелился ступить ни один здравомыслящий человек. Он же спокойно шел через эти дикие, полные опасностей места, как бы сливаясь с ними. Молчаливый, подвижный как ртуть, хитрый, он нередко наводил страх на собственную роту неожиданным исчезновением и столь же внезапным появлением. У него действительно были повадки пантеры. Он всегда держался начеку. Умел бесшумно подкрасться…

В этот вечер он приказал оставить лошадей в четверти мили от побережья и повел роту к бухте. Казалось, в этих глухих местах еще не ступала нога цивилизованного человека. Они теперь находились даже южнее форта Даллас – старого сторожевого поста местных индейцев. Хотя командир уверял, что рота еще не покидала территории Дейда – округа, названного в память командира, убитого в одном из сражений Второй семинольской войны.

Он хорошо знал эти места…

Хотя этот человек не был индейцем, но поговаривали, будто среди аборигенов у него есть родственники. А потому он с детства изучил все местные болота и морское побережье не хуже любого краснокожего. Ходил также слух, что он состоит в родстве с пантерами и гигантскими ящерицами, которые водятся в местных реках и водоемах. От них он и унаследовал дар бесшумно, как кошка, пробираться по джунглям и плавать, подолгу оставаясь под водой.

На первый взгляд казалось, что майор – а именно такое воинское звание имел командир роты «пантер» Йен Маккензи – действительно вырос среди индейцев и очень походил на них. Он был высок, с длинными, до плеч, черными волосами, смуглым, словно отлитым из бронзы мускулистым телом. Его голубые глаза подчас становились темно-синими, почти черными. В такие минуты Йен Маккензи напоминал вырвавшегося из преисподней духа, таинственного и страшного.

Опасный человек… Он и должен быть таким, ибо ведет своих людей по опасным тропам.

Сейчас, в ночной тьме, рота майора Маккензи выжидала. Выжидала и напряженно всматривалась в подступившие почти к самому берегу джунгли. Когда же облако закрывало луну и окрестности окутывал совсем непроглядный мрак, майор и его люди обращались в слух. Здесь, у самого края одного из болот, тянущихся вдоль всего юго-восточного берега Флориды, они лежали, припав к земле, всматриваясь и вслушиваясь в темноту ночи. Потому что именно сегодня появился реальный шанс схватить Мокасинового Змея – одного из самых известных мятежных шпионов на всем побережье Флориды.

Побережье, ставшем приютом для дезертиров и преступников…

Побережье, которое презирали в войсках федералистов…

Назначение во Флориду для большинства военных означало, что они попадут в ад еще до того, как вступят в бой и впервые нажмут курок своего карабина. Этот полуостров, в сущности, не принадлежал никому: мятежники, поддерживавшие конфедератов, были не в силах отстоять его, а федералисты не могли взять. Протянувшаяся на десятки миль линия побережья не давала возможности конфедератам блокировать войска федералистов, ибо те в любой момент могли подвергнуть ее атакам, что и происходило почти постоянно. Так, городок Джэксонвилл уже несколько раз переходил из рук в руки. Сент-Августин был взят северянами и до сих пор прочно ими удерживался. Еще южнее в руках федералистов оставалась военно-морская база Ки-Уэст. Но на всей остальной территории штата безраздельно хозяйничали мятежники.

Флорида была третьим штатом, стремившимся отделиться от Федерации. Местные конфедераты сохраняли верность своему Великому делу южан. Но одновременно во Флориде существовало и немало федералистов, представлявших серьезную силу. В большинстве случаев им удавалось вытеснять мятежников, выступавших на стороне конфедератов, за пределы полуострова, в Виргинию, Теннесси и другие южные штаты, где и проходили главные баталии между Севером и Югом. Но для южан Флорида имела исключительное значение, главным образом потому, что обеспечивала их войска мясом и солью…

…Итак, перед ротой майора Маккензи стояла нелегкая задача: изловить Мокасинового Змея. После того как на севере полуострова было повешено несколько мятежников, подозреваемых в шпионаже, майор решил покончить с самым опасным из тех, кто еще оставался на свободе и продолжал особенно досаждать местным властям.

Собственно, для федералистов Мокасиновый Змей уже давно стал настоящим бедствием. Сплошь и рядом, когда их корабли пытались пресечь контрабандные поставки оружия мятежникам, последние узнавали об этом заранее и спокойно разгружались в какой-нибудь отдаленной маленькой бухте. Таким же образом в руках повстанцев оказывалось золото, предназначавшееся федералистам. Очень часто солдаты, патрулировавшие на лодках реку Св. Джонса в районе форта Сент-Августин, попадали в руки флоридских повстанцев, создававших настоящий хаос на водных путях и порой доводивших местные власти до полного отчаяния.

Майору предоставили на полуострове полную свободу действий, приказав покончить со шпионами, бандитами, контрабандистами и теми, кто изменил делу федералистов. При особой необходимости даже разрешалось наносить ущерб девственной природе Флориды. Не получая конкретных заданий, он должен был действовать, исходя из обстановки. Это означало, что майор Маккензи не имел непосредственного начальника, которому приходилось бы подчиняться.

Необычная ситуация располагала к столь же необычным методам ведения войны. Майору Маккензи было не по себе, когда несколько человек, подозреваемых в шпионаже, оказались на виселице. Если солдаты погибали в бою, это представлялось ему печальным, но вполне объяснимым. Они умирали в честном сражении. Но когда местные федералисты сами начали вершить правосудие и чинить расправу, Маккензи воспринял это как откровенный разбой и насилие и, усомнившись в справедливости войны, решил, что он сам и его солдаты – не борцы за объединение страны и защитники своих жилищ, достойные славы и почета, а обыкновенные убийцы.

– Корабль! – прозвучал в ночной тиши приглушенный шепот старого Сэма Джонса. – Черт побери, майор, вы были правы!