Дочь Сатаны

Виктория Холт

Дочь Сатаны

Глава ПЕРВАЯ

Это был Троицын день.

Море сверкало, а озаренные жаркими солнечными лучами скалы казались испещренными аметистами, хризопразами, розовым кварцем и нефритом. Утесник еще никогда не казался таким золотистым, как в этот майский день, даже стайки подснежников, самых скромных цветов на уступах скал, были поразительно свежими и яркими. Воздух был напоен ароматом цветущего боярышника, смешанного с запахом моря и земли. В тот май несравненное очарование английской весны ощущалось особенно сильно.

В это воскресное утро Ричард Мерримен не в силах был оставаться в своем доме в Пенникомкуике, слишком сильное волнение витало вокруг. Как и многие другие, он непременно должен был послушать особо торжественную обедню. Он оставил свою лошадь на постоялом дворе, что на расстоянии брошенного камня от Хоу, и, прежде чем вернуться в город, пошел навстречу свежему ветру прогуляться на берег, поглядеть на Саунд.

С первого взгляда можно было сказать, что это человек с большими претензиями. Рукава его камзола были с разрезами от плеча до запястья, и в них виднелось богатое сукно его дублета. Бархатные штаны его были без подвязок, и оттого можно было подумать, что он желает выставлять напоказ свои икры, которыми весьма гордился. Он был бледный, надменный и весьма элегантный, являя собой нечто среднее между ученым и эпикурейцем. Его сосед и друг, сэр Хэмфри Кэвилл, не разделял его любви к науке. Сэра Хэмфри хорошо понимали как женщины, так и мужчины, это был пьяница и прожигатель жизни. Сэр Хэмфри плавал с Джоном Хокинсом и Фрэнсисом Дрейком по Испанскому морю, и ходили слухи, что у половины ребятишек между Стоуком и Пенникомкуиком были такие же, как у него, глубоко посаженные ярко-голубые глаза и характерный кэвиллский нос. Ричард Мерримен был более разборчив, чем его друг. Кстати, он был его другом лишь потому, что жил по соседству.

Какой вид представился ему в это майское утро! Настоящий цветистый парад славы: «Ковчег», «Мститель», «Бонавантюр Елизаветы» и «Мэри Роуз» нетерпеливо покачивались на якоре; казалось, Фрэнсис Дрейк с минуты на минуту собирается выйти навстречу испанцам. А чуть поодаль стояли «Победа» и «Нонпарель» с развевающимися английскими флагами — красный крест на белом поле. Там было еще много кораблей. Великолепный флот. Но Ричард знал, что этому флоту предстоит встретиться с еще более блистательной и могущественной армадой.

Испанская армада могла в любой момент появиться на горизонте. Когда стемнеет, на берегах Девона и Корнуолла могут внезапно вспыхнуть огни маяков.

Когда он покинул Хоу и направился в город, церковные колокола уже трезвонили вовсю. Он подошел к Барбикену и медленно зашагал вдоль рыбацкой пристани. В этот день ему было о чем задуматься. По этой булыжной мостовой еще недавно прогуливался Филипп Испанский. Злейший враг ныне правящей королевы был обожаемым мужем Марии Кровавой, ее предшественницы. Времена переменились и были чреваты большими событиями.

Он прошел по камням мостовой мимо стаек людей, которые кричали, шептались, смеялись или молчали с мрачным видом. Из застекленных окон выглядывали девушки, перекликаясь между собой через узкие улочки, где толпились подмастерья, торговцы, рыбаки и старые моряки.

Ричард Мерримен вышел на площадь, но в это воскресное утро протиснуться в церковь Святого Андрея было невозможно, и ему пришлось стоять снаружи.

Он никогда еще не видел такой толкотни, толпа была охвачена взволнованным ожиданием. Он подумал, что такие же чувства, очевидно, испытывали жители этого старого благородного города сто лет назад в тот солнечный Ламмас Дэй 1, когда французские пираты пытались захватить его. Приятное возбуждение было сильнее страха, ибо люди жаждали возбуждения, зрелищ. Этот город стал колыбелью авантюристов, вознамерившихся противостоять мощи Испании.

Среди тех, кто собрался на площади возле церкви, было много моряков, которые плавали с Дрейком и надеялись вновь поднять паруса, как только придет время действовать. Столкнувшись с испанцами и узнав их фанатическую жестокость, они возненавидели их. Они знали, что когда величественные галеоны покажутся на горизонте, у них на борту, помимо матросов и снарядов, будут тиски, плети, козлы и прочие инструменты пытки страшной инквизиции. Они привезут фанатизм и нетерпимость в страну, которая уже почувствовала вкус этих даров, когда ею правила жена короля Испании.

Никогда больше! — решили мужчины Девона и всей Англии. Это никогда не случится, сэр Фрэнсис и ему подобные не допустят этого.

Наконец служба закончилась, и молящиеся вышли на залитую солнцем площадь. Среди них были Мартин Фробишер и Джон Хокинс. Этих храбрых мужей люди приветствовали радостными возгласами. И вот… момент, которого все ждали, настал: из церкви вышли Ховард Эффингемский и сам сэр Фрэнсис Дрейк.

Это был идол Плимута, человек, которому все жаждали служить, все жаждали следовать за ним до самой смерти. Его борода касалась роскошных кружевных брыжей, пышные усы были изящно завиты, глаза с тяжелыми веками обшаривали толпу, одобряя ее восхищение.

— Сэр Фрэнсис! Благослови вас Господь!

— Да здравствует сэр Фрэнсис!

Он снял шляпу. Обаятельный авантюрист, актер, он поклонился и взял своего спутника под руку, словно желая представить его толпе. Тяжелые веки приподнялись, казалось, он хотел сказать: «Мы с вами, люди Девона, должны принять этого человека. Вежливости ради мы должны оказать ему почесть, ведь он — лорд-адмирал флота. Однако мы знаем, кто будет бить испанцев, не правда ли? Мы знаем, чья храбрость и находчивость принесет нам победу. И вы, люди Девона, вежливости ради, должны повиноваться ему, должны от всего сердца повиноваться мне».

По толпе пронесся ропот. Дрейк приказал — и ему, как всегда, нужно повиноваться. Скажет Дрейк: «Окажите почет милорду Ховарду Эффингему», и люди Плимута выкажут почет благородному лорду. А скажи он: «К чертям Ховарда! Не слушайте никого, кроме вашего лидера», — во флоте начался бы мятеж.

Красивые тонкие губы Ричарда искривила улыбка. Как приятно было созерцать, какую власть он имеет над толпой. Королева всего лишь женщина и временами делает глупости. Неужто она не понимала, что могла бы легко потерять трон, когда попросила его занять второе место после Ховарда? Одно лишь знатное происхождение не может разгромить испанскую армаду. А у Дрейка, сына приходского священника, выходца из фермеров, была, как ни у кого, власть над толпой. Традиция требовала, чтобы адмиралом флота был высокородный дворянин, и лорд Ховард Эффингемский занял место, принадлежащее по праву сэру Фрэнсису Дрейку.

Увидев в толпе двух молоденьких девушек, в которых он узнал своих служанок, Ричард пожал плечами и отвернулся. Они то хихикали, то громко смеялись, как и положено девицам на прогулке в праздный день. Одна из них была рослая, миловидная, кареглазая, с коротко, как у мальчика, подстриженными волосами. Если бы не коротко подстриженные волосы, она была бы типичной девонской девчонкой. Вторая представляла собой более интересный тип — черноглазая, темноволосая, так же коротко подстриженная, как ее подружка. Сэра Фрэнсиса забавляло, что ее черные глаза пристально, с обожанием следили за ним. Он знал, что редкая девушка в городе оставалась к нему равнодушной, но эта смотрела на него так, словно он был святой, а не красивый и обаятельный искатель приключений. Кто, как не простая служанка, могла видеть в сэре Фрэнсисе святого!

Эта девушка почти не заинтересовала его, хотя она была хороша собой и очень молода, не старше пятнадцати, жаль, что Элтон, его домоправительница, приказала подстричь девушек. Однако это ее дело содержать их в порядке, а Ричард не сомневается, что та знает свое дело. Элтон — женщина-кремень, в ней есть что-то порочное. Он уверен, что она бьет служанок, но те, верно, того заслуживают. И все же жаль, что она заставила девушек обрезать волосы, на них было бы приятнее смотреть. А Ричард любил созерцать все приятное. Но девушки мало занимали его, он не был сладострастным. Он женился на женщине, которую для него выбрал дед, и не слишком скорбел, когда она умерла. Но повторный брак не привлекал его, хотя отношение к женщинам у него было отнюдь не монашеским. У него была подружка в Пенни-Кроссе, которую он время от времени навещал. Она была старше него, очаровательная, серьезная, интересующаяся всеми его делами. Эту любовь вряд ли можно было назвать страстной. Но было не похоже на него, что он станет смотреть на служанок, как это делал сэр Хэмфри. Просто-напросто улыбка на лице этой маленькой смуглянки позабавила его. Он подумал, что если девушки за прогулку по городу без разрешения будут наказаны, желательно чтобы трость миссис Элтон не слишком усердно прошлась по этим хрупким плечам.