Хозяйка поместья

Ширли Басби

Хозяйка поместья

ПРОЛОГ

Франция, Весна, 1803

Уже пали сумерки, когда они покинули маленький городок, где все и свершилось. Они были теперь законно, безвозвратно женаты. Кэтрин безучастно взирала на тяжелое обручальное кольцо на своем пальце. Ей казалось нереальным, что несколько слов, произнесенных невыразительным голосом человеком с безразличным лицом, сделали их мужем и женой. Но это было именно так и определяло ее будущее. Раньше она не представляла своей свадьбы, но знала, что не желала ни фанфар, ни суеты — традиционные свадебные цветы, белые кружева определенно были не по ней. Но ей безусловно хотелось бы чего-то большего, чем торопливая и безликая церемония, через которую она только что прошла. Она уныло подивилась тому, что Джейсон даже купил кольца, — потому что кроме них, да нескольких бесцветных и невыразительных клятв, ничто не напоминало о том, что это была свадьба.

Джейсон тоже необычно молчал, и, по мере того как сгущалась темнота и опускалась ночь, молчание между ними становилось все более и более тягостным. Каждый остро ощущал присутствие другого, и каждый противился такой невольной близости в темном экипаже. Взошла луна, в ее призрачном свете Кэтрин едва различала лицо Джейсона, сидящего напротив ее. Сумрачный свет скрывал его глаза, позволяя мельком видеть прямой нос и крупные выразительные губы.

Он был ее мужем и теперь получил законное право делать с ней все, что захочет. Теперь все в ее будущей жизни определялось этими худыми руками, которые в равной степени могли ввергнуть ее и в восторг, и в ужас. Она вздохнула едва слышно, и этот звук заставил Джейсона нагнуться вперед — его теплые ладони накрыли судорожно сжатые пальцы Кэтрин.

— Неужели так ужасно быть замужем за мной? — спросил он мягко.

Кэтрин, чьи глаза в рассеянном лунном свете казались не правдоподобно фиолетовыми, ответила ему слабым голосом:

— Мы и в самом деле не слишком знаем друг друга, похоже, мы только воюем и ссоримся. Я не представляю, как и когда, и вообще сможем ли мы быть счастливы?

— Но мы должны очень постараться. Теперь мы женаты, и этого уже никогда не изменить! Возможно, со временем нам удастся получить какое-то удовлетворение, если не счастье, от наших отношений.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Америка

Глава 1

Лето, 1803

Пять с лишним недель уходящей палубы под ногами — и Джейсон с удовольствием ступил на твердую землю. Боже мой, оказывается, как хорошо вернуться назад, думал он, млея от вида пологих зеленых холмов Вирджинии. Но радость его портила мысль — предстоит доставить депеши Джефферсону, а после еще долгое путешествие по предательской Натчез-трэйс, прежде чем он почувствует себя дома.

Целый день он потерял в Норфолке, бездельничая и нетерпеливо ожидая, когда будут нагружены его вещи. В последний момент решив взять, с собой Пьера, он сделал все приготовления для транспортировки своего багажа в Новый Орлеан на судне, которое отходило с вечерним приливом: Джейсон не хотел лишиться своих вещей при путешествии на материк. Если бы не депеши, он с верным слугой Пьером тоже отплыл бы на этом судне, выйдя на последнюю прямую своей долгой дороги домой.

Итак, он нанял двух, как он надеялся, приличных лошадей для поездки в федеральный город, который уже начали называть Вашингтоном, и утром 15 июля 1803 года вручил президенту Томасу Джефферсону документы по Луизиане.

Стояло жаркое, яркое утро. Джейсон в темно-желтых нанковых бриджах и коротком, табачного цвета сюртуке предпочел бы провести такое чудесное утро как-нибудь иначе, но он взял на себя роль курьера, и он доиграет эту роль.

Он оглядывал кабинет президента, с удовлетворением отмечая, что большие окна широко распахнуты и свежий воздух беспрепятственно проникает в большую комнату. Джефферсон быстро проглядывал депеши.

Покончив с последней страницей, президент молча положил их на стол и с довольной улыбкой взглянул на Джейсона. Такая же довольная улыбка появилась и на лице Джейсона. Некоторое время мужчины молча смотрели друг на друга.

Джефферсон подвел итог.

— Итак, дело сделано! Мы купили Луизиану у французов.

Едва заметным кивком Джейсон подтвердил его слова, но согнав с лица улыбку, добавил:

— Если не считать, что еще остается Конгресс. Но Джефферсон, поглощенный своими мыслями, только кивнул неопределенно. Потом, с некоторым усилием вернувшись в настоящее, спросил:

— А вы? Каковы теперь ваши планы? Джейсон только пожал плечами.

— После полудня я отправлюсь в Гринвуд повидаться с отцом, а затем отправлюсь домой. В том случае, — спокойно добавил он, — если я вам еще не понадоблюсь.

— Джейсон, откуда такое сомнение! — поддразнил его Джефферсон. Но видя, что Сэвидж остался серьезным, добавил:

— Мне потребуется ваша помощь в Новом Орлеане, как только договор будет ратифицирован. Мне очень важно будет знать реакцию населения к тому времени. Но сейчас у меня нет для вас особых поручений. Отправляйтесь домой и наслаждайтесь летом. Когда нужно будет, я знаю, где вас найти.

Выйдя от Джефферсона, Джейсон направился прямо в Гринвуд. Пьера он послал еще раньше, чтобы он предупредил Гая о приезде сына.

Встреча с отцом не была тем событием, которое Джейсон предвкушал с удовольствием. Гай несомненно обрадовался бы и ликовал по случаю его женитьбы, а затем, как полагал Джейсон, обиделся бы на то, что жена не сопровождает своего мужа, а затем бы взбесился, узнав, что она покинула его. От этого неприятного расклада Джейсону становилось не по себе, и он не знал, рассказывать ли обо всем отцу.

Джейсон прибыл в Гринвуд в среду поздним вечером и обнаружил, что Гая не было дома по причине сильно затянувшегося дружеского ужина. Джейсон, завалившись в постель, даже обрадовался, что разговор о пропавшей жене откладывается. Пусть неприятные вести доживут до утра, жаль только, что наступает оно достаточно быстро.

Утром в столовой Джейсон был встречен сияющим Гаем. Они обменялись приветствиями, и Джейсон занял свое место за столом напротив отца, сожалея в душе, что Гай не произвел на свет еще нескольких сыновей до того, как окончательно порвал с женой. Тогда бремя продолжения рода не лежало бы только на его плечах, а тема женитьбы вообще не возникала бы.

Разглядывая отца, Джейсон впервые подумал, что он и сейчас мог бы произвести на свет хорошее потомство. В пятьдесят лет Гай Сэвидж оставался привлекательным и сильным мужчиной. У него гладкое, практически без морщин, смуглое лицо, а седина едва тронула его необычно черные волосы. Его плечи были так же прямы и сильны, как и у сына, и едва ли не так же широки. Джейсон был выше его на дюйм или два, но Гай обладал такой силой, которую уважал в нем даже он, его сын. Глядя на него, Джейсон хотел, чтобы день их встречи не завершился бы обменом ударами. Гай ждал от него рассказа о поездке, не предполагая, что его хорошему настроению суждено тут же испариться. Понимая, как сильно он может разочаровать отца, Джейсон терзался предстоящей ему задачей.

Гай знал, что сын прибыл поздно ночью, но с изумлением выяснил, что тот приехал один. И первый его нетерпеливый вопрос был о жене.

Его доброе расположение сменилось гневом, когда Джейсон выпалил:

— Эта женитьба была ошибкой от начала до конца! Моя жена, — он сделал ударение на последнем слове, — и я не живем вместе. Она предпочитает Европу, и я оставил ее там.

— Ты сделал ч т о? — проревел Гай, сверкнув серо-голубыми глазами.

Глядя поверх его плеча, Джейсон с откровенной злостью повторил:

— Я оставил ее там. И, папа, будь добр, не мучай меня больше!

Гай несколько секунд оторопело взирал на сына. Он был человек вспыльчивый, неуравновешенный, впадающий в ярость, а Джейсон ничего не делал, чтобы предотвратить явно надвигающийся шторм. Казалось, он тоже ищет возможность выплеснуть переполнявшее его бешенство.