Cвобода действий / Freedom of action (СИ)

====== Part 1. ======

POV А в т о р

Говорят, что великие идеи приходят ночью. Может быть сам ангел пускает в людей стрелы с хорошими мыслями? А что он пускает, когда хорошие заканчиваются? Возможно, он запускает стрелу с потаённым желанием человека, которое буравило человека изнутри половину его жизни — как правило, такие жизненные позиции, уже не сулят ничего хорошего.

Вот уже целый год, султан Мурад ведёт отдалённый образ жизни от своей матери. Он уже большой мальчик, сложно поспорить. Мурад вполне заслуживает того, чтобы в конце концов править Османской империей самостоятельно, а не под крылом у матери. Однако, у Кёсем султан свои тараканы в голове, и именно в эту ночь ей пришла несуразная идея в голову, которая была обязана «вернуть» ей сына.

Она присела на мягкой кровати и подозвала к себе верную слугу — Дженет калфу. Эти две женщины пережили вместе слишком много, от взлётов и до падений, поэтому, как ни Дженет калфе доверить и поручить свой план, который созрел в голове у султанши.

Кёсем держала у висков свою руку, чувствуя, как голова кажется ей неимоверно тяжёлой после неспокойного сна. Сначала, султанша приказала принести холодной воды, чтобы быстро придти в себя и подробно изложить свой план. Дженет как на подхвате, исполнила желание своей султанши за считанные минуты, и поняв, что Кёсем собирается сказать что-то ещё, осталась в её покоях.

— Вели послать на поиски самой красивой девушки в Империи. Добавь, что у девушки, обязательно, должны быть светлые волосы, — голос султанши звучал как всегда уверенно, даже не смотря на то, что та только что со сна. Дженет подумала о том же самом, но молча начала кивать, представляя в голове исполнение плана султанши. — Мне было видение…

— Моя Госпожа, могу ли я узнать, что за видение? — сразу заинтересовалась калфа.

Кёсем сжала губы, и поджала под себя руки, при этом всё больше зарываясь в пуховое одеяло:

— Вернуть к себе Мурада, мне поможет девушка со светлыми волосами — это всё, что я тебе скажу, а теперь ступай.

Спустя какое-то время, Дженет уже шла по коридорам дворца, блуждая то от одного конца, то к другому. Как же ей исполнить приказ султанши? К кому обратиться?« Кеманкеш! Ну конечно же!» — озарило калфу, и та уже точно знала, куда ей нужно направиться. Кеманкеш — человек чести и верности, он точно никогда не сможет отказать в просьбе Кёсем султан.

Удовлетворённая калфа уже заворачивала за заветный угол, чувствуя, что если справиться с заданием к завтрашнему вечеру или ночи, то получит хорошую награду. Не мудрено, что Кеманкеш справиться со своей работой на «ура!». Главное, чтобы это её «видение», не оказалось сонными бреднями, иначе выбранная девушка всех затащит на дно. Известно, что красота и ум — редкое сочетание.

POV А н а с т е й ш а

Я продолжала лениво сидеть на диване своей единственной подруги, которая, на данный момент, уже как десять минут кружилась по своей комнате. Подол её светло-розового платья кружился в разные стороны, и напоминал лепестки роз в весеннем саду. Именно такие розы выращивала моя мама на заднем дворе нашего поместья: светло-розовые, белые, жёлтые и, конечно же, красные.

— У меня уже голова кружится смотря на тебя, — чувствуя, как в висках начинает стучать, я отвела взгляд на тарелку с виноградом.

— Так ты и не смотри на меня, — её голос звучал слишком жизнерадостно по сравнению с моим настроением. Промолчав, я потянулась к освежающе сладкому винограду, и захватив с тарелки небольшую горсть, побросала виноградины по одной к себе в рот.

Вновь переведя взгляд на свою подругу, которая стала кружится ещё сильнее, будто испытывая меня, я начала желать, чтобы у той в коне концов закружилась голова и она уселась на пол. Её светлые, практически золотистого оттенка волосы, в последний раз метнулись в сторону, и Эдит громко ахнув, плюхнулась на большую подушку. Может мечты и вправду сбываются? Нужно лишь хорошенько пожелать? Надеюсь, в следующие разы это также эффективно сработает.

— И почему я с тобой дружу, не напомнишь? — наблюдая за подолом платья Эдит, спросила я.

— Потому-что в радиусе пяти миль, наши дома, единственные, находятся рядом, — она покачиваясь побрела к графину с водой, который стоял всё это время рядом со мной.

— Да-а, и мне уже не кажется таким безумным, чтобы брести пять миль к другим людям, — протянула я.

— Да куда ты уйдёшь от меня? Твои родители не позволят тебя общаться с людьми, которые ниже тебя по статусу. Или же будешь отрицать? — она подошла в плотную к дивану, и стала сверху вглядываться в моё лицо.

Она как никогда, была совершенно права. Я не могла общаться с людьми ниже себя. Эдит входила в список «разрешённых», к тому же наши с ней семейства испокон веков поддерживали друг-друга, как в делах торговли, так и в делах более серьёзных. Наши с ней дома находились в расстоянии двадцати метров друг от друга, поэтому наша с ней дружба, была чуть ли не на роду написана. Если бы я была мальчиком, то нас непременно поженили бы, в этом я могу быть уверенной на сто процентов.

— Может быть, ты и права, — тихо прошептала я, и прикрыла своё лицо ладонями, чтобы Эдит больше не смогла сверлить меня своими голубыми глазами.

— Может быть? Очень остроумно, — я даже с закрытыми глазами почувствовала, что та закатила глаза. Пожалуй, я слишком хорошо знаю эту златовласую девицу.

Послышались отдаляющийся шаги от дивана, на котором я расположилась, а затем звук колокольчика, говорящий о том, что Эдит вызвала прислугу. Я убрала руки от лица, и ровно села на месте, чтобы не показаться легкомысленной девушкой перед слугами Эдит. Ведь моё семейство славится своим тактом и манерой речи.

Мы с Эдит встретились взглядами, и та шёпотом, держа в руке золотистый колокольчик, произнесла: «Показушница». Это было сказано не со зла, я слишком хорошо знала это, но в этот момент, меня слишком задело это прилагательное. Я откинула со своего плеча завитый локон почти чёрных волос — которые, кстати говоря, тоже являлись признаком моего семейства, и окончательно сложила руки на коленях.

В комнату Эдит вошла молодая женщина, и спросила чего изволит моя подруга.

— Принеси полу-сладкое вино и клубнику, — женщина кивнула, и поспешила удалиться.

— Тебе же нельзя употреблять алкоголь. Родители запретили тебе это делать ещё месяц назад, — я расставила руки по обе стороны от себя. — К тому же, султан Мурад запретил употребление алкогольных напитков.

Эдит выгнула изящную бровь, как будто я сказала что-то неимоверно глупое и по смыслу детское.

— Ты видишь здесь султана? А может родителей? — она на какое-то время замолчала, словно давая мне момент оглядеться и подумать. — Ты же знаешь, что во-первых, мы не мусульмане, хоть и живём в Османской империи. Во-вторых, моё и твоё семейство в хороших отношениях с династией. В третьих, сомневаюсь, что к нам сейчас приедет кто-то из дворца с проверкой, или, например, родители так рано вернуться с охоты. Тебе нужно расслабиться.

Она вновь оказалось права, а самое неприятное, что я тоже понимала всё это с самого начала.

— Я не буду пить, Эдит, — произнесла я, и встав с дивана, направилась к двери, чтобы уйти из этого дома.

Однако, та довольно быстро сообразив мой план, перекрыла мне дорогу встав прямо перед дверью:

— Тебе не обязательно теперь уходить.

— Не важно себя чувствую.

— Да, конечно. Если дело в том, что я решила расслабиться вместе с тобой с бокалом вина, то я могу не пить. Могу попросить не нести мне ничего, слышишь? — читая эмоции на моём лице, отозвалась Эдит.

Моя подруга как всегда шла ко мне на встречу, что было явно высшим поступком надо мной. Эдит могла называть моё семейство слишком гордым, слишком высокомерным, хоть днями на пролёт, но при этом, она нещадно шла на встречу. Всегда была лучше меня.

— Идёт, — выдохнула я, и примирительно сделала подобие улыбки, при этом не чувствуя радости.

— Давай только без «фирменной фальшивой улыбки»? Со мной такое не пройдёт, — её голубые глаза облегчённо блестели.