Play (СИ)

BACK. PLAY. BACK. PLAY. BACK. PLAY.

Потом, снова и снова повторяя этот момент, Ксения будто заучивала его наизусть, открывая для себя новые подробности: то, как Ира смотрела на них с Виталиком, какие у неё были в этот момент глаза, как сжимали цветастый пакет её руки, как искажалось гримасой лицо, как вздымалась и опускалась под водолазкой аккуратная красивая грудь.

И перебирая в памяти эти секунды, она теряла грань между собой и Ирой, чувствовала её сердцем, видела её глазами, ощущала щеками её случайные слезы удивления.

Она видела девочку, которую считала своей, на постели с молодым парнем. Видела руку этого парня, засунутую глубоко в брюки, видела руки девочки, впившиеся в мужские плечи. У девочки возбужденный вид. Она полуобнажена, на её груди – розоватые отметины, на талии – крепкая мужская ладонь, на животе – капельки пота.

Дверь захлопнулась, закрывая комнату от случайных коридорных звуков. Из окна донесся чей-то вопль: «Только теплое не бери!», где-то вдалеке простучал по рельсам трамвай.

«Попалась, - подумала Ксюша. – Вот ты и попалась».

Она аккуратно высвободилась из объятий Виталика, и отодвинулась от него на кровати. Теперь, когда цель была достигнута, и роли сыграны, ей хотелось, чтобы он поскорее ушел. Но у него на этот счет было другое мнение.

-Это твоя соседка? – Спросил он, разрывая тишину. – Девушка, стучаться надо, когда входите.

Ира молчала. Ксюша посмотрела, как Виталик приглаживает волосы, и, не одеваясь, нашла его рубашку.

-Иди, ладно? – Жалобно сказала она. – Нам с соседкой нужно поговорить.

-Ты чего? – возмутился Виталик, но рубашку надел. – Пошли ко мне, у меня все соседи на парах.

Ксюша еще раз мимолетно глянула в Ирину сторону. Она так и не пошевелилась с момента, как вошла в комнату – сжимала пакет, молчала.

-Иди, Виталик, - Снова попросила Ксюша. - Я зайду к тебе вечером, ладно?

-Ну, смотри, обещала.

Он поцеловал её в губы и наконец, ушел.

Ксюша снова посмотрела на Иру, стоя посреди комнаты в одних брюках. На её сосках были отчетливо видны следы недавних поцелуев и легких укусов. Еще пара пятен стыдливо спряталась на шее – чуть ниже подбородка. Светлые полосатые брюки были расстегнуты, обнажая часть живота и полоску трусов.

Ира посмотрела на разбросанную по комнате одежду и облизала губы. Это было первым её движением за прошедшие минуты. Ксения дернулась, но ничего не сказала. Они снова посмотрели друг на друга – каждая старалась, чтобы взгляд был равнодушным, но если у одной это неплохо получалось, то глаза второй выдавали вину и стыд.

Ксюша знала всё, что Ира хочет ей сказать: что так нельзя, что это нечестно и подло, что душу человека надо беречь, а не прокалывать иголками как беспомощную бабочку. Что её достали сучки-бисексуалки, не понимающие, чего они хотят.

Ксюша успела первой. Стянула со стула белую рубашку, накинула её на плечи и завязала на груди узлом.

-Тебя стучаться не учили? – спросила она издевательским тоном, в котором легко можно было различить смущение.

-А тебя не ебаться со всеми подряд?

Ира откинула на Аллочкиной кровати одеяло и забралась на неё с ногами – крест-накрест икры, ладони на колени, подошвы туфель оставляют следы на белой простыни.

-Виталик – не все подряд, - хмуро сказала Ксюша, оставаясь стоять.

-Хочешь сказать, что ебаться – это не то, чем вы с ним занимались?

-А если и так – какое твое дело?

Ира не услышала вопроса – она, не отрываясь, смотрела куда-то вниз, на старый потрепанный палас. Ксюша проследила за её взглядом и вздрогнула, увидев лежащий среди вытертых узоров (интересно, сколько ног прошло здесь за последние двадцать лет?) пакетик с презервативом.

Вот это было уже слишком. Ира посерела от горя. На неё было страшно смотреть – будто, съев заколдованных ягод, она вмиг превратилась из красавицы в страшную ведьму.

-Так ты с ним трахалась, - заключила она тем тихим и спокойным голосом, который обычно предвещает скандал.

-Нет, Ир, - быстро ответила Ксюша, - не трахалась, и даже не собиралась. Послушай…

-Он прикасался к тебе, да? Он трахал тебя на этой кровати, правда?

Ира вскочила на ноги, подбежала к Ксюше и ухватила её за плечи. Их лица оказались вдруг в нескольких сантиметрах друг от друга, и со стороны можно было подумать, что девушки готовятся к поцелую, а не к вражде и ссоре.

-Ир, успокойся, - тихо попросила Ксюша, которую испугал порыв и холодные пальцы, оставляющие синяки на плечах, - мы только целовались, и всё – ничего больше не было.

-А это тогда что? – взвизгнула Ира, убирая одну руку от Ксюшиного плеча и тыкая пальцем в свежие засосы на груди. – Маленькие следы вашей любви? Они не появляются от «только целовались»!

Ксюша вскрикнула от боли и оттолкнула Иру в сторону. Теперь ей не было ни страшно, ни стыдно.

-А это не твое дело, - сказала она, поднимая с пола презерватив и пряча его в боковой карман брюк, - я тебе не невеста и не жена, чтобы перед тобой отчитываться.

Несколько секунд ей казалось, что Ира сейчас её ударит. Она видела сжимающиеся кулаки, искаженное ненавистью лицо, виски, на которых выступили капли пота, спутывая и без того растрепанные волосы.

-Пошла ты к черту, Ковальская, - устало сказала Ира, опуская руки и шмыгнув влажным носом, - могла бы просто сказать, что я тебе не пара. Так было бы честнее.

Она подобрала с пола оброненный цветастый пакет, положила его на стол и вышла из комнаты, на секунду впустив внутрь кусочек коридорного шума и суеты.

Но дверь захлопнулась, и жизнь снова осталась за порогом.

Ксюша постояла еще немножко, прислушиваясь к шуму за дверью, а после стянула с себя рубашку и достала из шкафа чистую водолазку. Ей хотелось скрыть следы, оставленные Виталиком – расспросов друзей и однокурсников она бы просто не пережила.

Сделав это важное дело и расправив на горле воротник, Ксюша прибралась в комнате – заправила кровати, подняла опрокинутый стул, составила в стопку учебники и выбросила старые ненужные тетради. После этого дел больше не осталось, и ей пришлось подойти к столу и взять в руки пакет. Осторожно, будто из него могли в любой момент поползти огромные черви, открыла и достала два окорочка, упакованные в полиэтилен, ручку с разноцветными стержнями, и маленькую (совсем крошечную!) баночку красной икры.

К горлу подступил комок. Ксюша дернулась прочь от стола, избегая касаться его взглядом, заметалась по комнате, схватила веник, принялась выметать из-под кровати несуществующую пыль, но перед её глазами неотрывно стояли немым укором ручка и простая красно-зеленая баночка.

«Она никогда меня не простит, - подумала Ксюша, останавливаясь и бросая веник на пол. – И будет абсолютно в этом права».

FORVARD. PLAY.

Ирка снова ее игнорировала. На этот раз даже здороваться перестала – проходила мимо, отвернувшись в сторону, не то что в глаза – вообще на нее не смотрела.

Ксюша старалась об этом не думать. Она встречалась с Виталиком, целовалась с ним на переменах между парами, позволяла его рукам все больше и больше, и – все больше и больше – искала в себе признаки влюбленности.

Вот они сидят на лавочке у моря, и он гладит ее грудь под блузкой. И тело ее откликается на эту ласку, становится горячим и потным. Влюбленность?

Вот они гуляют по Чеховской, обнявшись, и он, хохоча, рассказывает ей про жизнь эльфов и его роль в первой ролевке. И такой он смешной, такой трогательный, такой милый – что сердечко замирает и бьется чаще и чаще. Влюбленность?

А вот его комната, соседей нет, дверь заперта, и он тяжело дышит в Ксюшино ухо, а между ног – пожар, огонь и ураган, и Ксюша закусывает губы, и выгибается навстречу.

Если это не влюбленность – то она не знала, как еще это назвать. И тихо радовалась от того, что все встало на свои места: у нее появился парень, они встречаются, они спят вместе. И, может быть, даже когда-то поженятся.