Осколки. Книга 1 (СИ)

- Under the ash of the lies something beautiful once here now dies. And the tears burn my eyes. As you sit there all alone, I just want to come home,* - в какой-то момент пульсация в голове стала невыносимой, и Чарли зажмурилась, продолжая играть. Она уже почти не слышала собственного голоса, словно в ушах шумела вода. И эта вода вот-вот готова была прорвать плотину памяти.

*Под слоем пепла и лжи было нечто прекрасное, и оно теперь умирает. Слезы жгут мне глаза, когда ты стоишь вот так в одиночестве. Я просто хочу домой.*

- Sleep well my angel. I’m sorry… I’m sorry…I’m sorry…I’m sorry…*

*Спи спокойно, мой ангел. Прости меня, прости, прости…*

Еще секунда – и вот Чарли уже не в старом заброшенном доме, а в своей квартире. Она играет на фортепиано Ричарда в гостиной. Играет эту песню и поет дрожащим от душащих ее слез голосом. Она давно хочет остановиться, но продолжает петь эту песню снова и снова, продолжает мучить себя. Она словно надеется на избавление, но оно все не приходит, и ей становится все хуже, а прекратить уже нельзя.

Она так поглощена этой песней, которая словно высасывает из нее всю жизнь, что не замечает, что в комнате кроме нее кто-то есть. Чарли замолкает, ее руки замирают, и она в испуге оборачивается. На секунду она четко видит лицо человека, стоящего за ее спиной. А потом это лицо снова расплывается, но Чарли достаточно той секунды, чтобы его запомнить.

Вся ее комната тоже расплывается, и Чарли снова приходит в себя в старом доме. Песня закончилась. Ее руки замерзли, а в горле першат невыплаканные слезы.

И прежде чем Чарли успела успокоиться и осознать пришедшее к ней воспоминание, она поняла, что за ее спиной кто-то стоит. Точно так же, как секунду назад в ее памяти.

Чарли обернулась и встретилась взглядом с Тэсс. Девочка обняла себя руками, пытаясь защититься от холода. В глазах ее блестели слезы. Очевидно, она слушала эту песню уже довольно давно. Чарли не спешила подняться ей навстречу.

- Прости, что разбудила тебя, - тихо сказала она.

Тэсс только покачала головой, как бы говоря, что это ерунда.

- Это та самая песня? – спросила она. – Которую ты вспоминала в последние дни и о которой не хотела говорить, пока не вспомнишь?

- Да, - кивнула Чарли. Она смотрела на Тэсс с какой-то жуткой обреченностью. – Почему ты плачешь, Тэсс? Моя песня тебя расстроила?

- Сама не могу понять… - Тэсс шмыгнула носом. – Мне вдруг стало очень больно, когда я услышала ее.

- Ты думаешь, что слышала ее при жизни?

- Нет, думаю, что не слышала. Точнее, я уверена, что слышу ее в первый раз. Но я не могу отделаться от ощущения, что эта песня имеет ко мне какое-то отношение, я сама не знаю, почему я это чувствую…

- Тэсс, - Чарли перебила девочку, и голос ее был твердым и даже холодным. – Мне нужно сказать тебе кое-что. Я… сейчас вспомнила нечто важное.

Тэсс нахмурилась. В лице Чарли ей чудилось что-то мертвое в этом восковом свете свечей. Глаза Чарли казались совсем черными, а от ее фигуры веяло холодом. Тэсс явственно ощутила, что в ту секунду Чарли стала для нее совсем чужой.

- В чем дело? – спросила Тэсс тонким взволнованным голосом.

- Я вспомнила человека, которому возможно была посвящена эта песня, - отозвалась Чарли. – Я вспомнила, с кем встречалась незадолго до своей смерти.

- И с кем же? – голос Тэсс упал до слабого шепота.

- Дженни. Это была Дженни. Мы с ней снова помирились. Мы снова были вместе.

========== ЧАРЛИ. Аккорд # 24 ==========

Как и всегда, аккурат к своему дню рождения Чарли выпустила новый альбом. Ей исполнилось двадцать два, и Чарли нравилась эта ровная со всех сторон цифра.

Ричард наконец пришел в себя и вернулся к работе. Последние недели перед выходом альбома были самыми тяжелыми, группа почти ночевала на студии, и как-то незаметно, само собой, Ричард и Льюис снова начали нормально общаться. Сначала это были чисто рабочие темы, а потом Чарли вдруг заметила их сидящими на балконе со стаканчиками кофе и обсуждающими какой-то дурацкий фильм, который они оба любили. Ричард даже спросил, как поживает Моника, и все ли у них в порядке. А это значило, что имя этой девушки больше не вызывает у него болезненных спазмов, от которых начинает дергаться нижняя губа.

И Чарли была несказанно рада тому, что дружба у Ричарда и Льюиса все-таки оказалась на первом месте. Она также была счастлива, что над их группой больше не висит грозовая туча, и больше никто уходить не собирается. Все как будто вернулось на круги своя. Они с Ричардом снова жили вместе, снова дурачились в свободное время и вместе ездили на студию. Вдохновляли друг друга. И их новый альбом казался Чарли лучшим за всю их карьеру.

Именно поэтому, впервые за долгое время, у Чарли было приподнятое настроение. Она радовалась их успеху, радовалась тому, что их отношения снова стали прежними, и они снова собирались, чтобы поиграть в покер и выпить пива. Как будто и не случилось ничего.

Позднее Чарли будет задаваться вопросом: «Не стало ли ее хорошее настроение причиной того, что случилось позднее?» Если бы она была, как всегда, зла или в депрессии, возможно, ничего и не произошло бы.

Но Чарли ведь была почти счастлива. Ей хотелось смотреть только вперед и радоваться новым победам. Ей хотелось раз и навсегда проститься с прошлым, отпустить его и больше ничего не ждать. Однако судьба распорядилась иначе. Точнее, иначе распорядился Ричард, ведь именно он в той истории взял на себя роль вершителя Судьбы.

Все началось с их выступления в Лондоне, приуроченного к выходу нового альбома. Точнее, не с самого выступления, а с того, что случилось после его окончания. Во время концерта The Four of Spades были в ударе, особенно Чарли. Стадион ревел, кричал, рыдал. В Чарли одна за другой прилетали красные розы и даже некоторые предметы женского, гм, гардероба. Саму Чарли это так веселило, что она даже любезничала с самыми горячими фанатками из первых рядов и позволяла им дотронуться до себя.

Два раза они выходили на бис, а третий раз Чарли им выйти не позволила, хоть ей и самой хотелось еще разок окунуться в поток фанатской любви. Это было приятно до дрожи, это заряжало адреналином, и хоть ее пальцы уже болели от струн, а связки опухли, Чарли была по-настоящему счастлива. Пусть в ее личной жизни был полный бардак, зато у нее оставались эти необыкновенные минуты, ради которых и стоило жить.

После концерта они собрались, как обычно, в гримерной, чтобы выпить шампанского и отпраздновать грандиозный успех нового альбома. Веселье продолжалось пару часов, однако на следующее утро они должны были отправляться в турне, поэтому после пирушки все решили разъехаться по домам. Ричард сообщил, что переночует дома у родителей, чтобы навестить их в последний раз перед разлукой в несколько месяцев. Чарли была слишком пьяна от шампанского и собственной славы, чтобы заподозрить что-то неладное. Она только предложила подвезти Ричарда по дороге домой, но он сказал, что уже вызвал такси. И даже это не показалось Чарли таким уж странным.

Она простилась с ребятами и, насвистывая, шагала к своей машине. А потом Чарли вдруг заметила нечто, лежащее на ее машине рядом с дворниками и закрывающее почти все лобовое стекло. Чарли замерла. Вот теперь она действительно насторожилась и заподозрила что-то.

Однако, приблизившись, Чарли расслабилась. Это был всего лишь огромный букет красных роз. Наверняка кто-то из фанатов выяснил, что это ее машина, и бросил его сюда. Возможно, даже кто-то из охранников, у которых был доступ к этой стоянке.

Чарли взяла букет. Он был такой огромный, что еле умещался в двух руках. Здесь было роз двадцать, не меньше.

- Двадцать две, - услышала Чарли чей-то голос за своей спиной и так и подпрыгнула от страха. Сотни мыслей со скоростью бешеного паровоза пронеслись у Чарли в голове за ту долгую секунду, что она оборачивалась. Но ни в одной из этих мыслей не было человека, которого она увидела за своей спиной.