Неделя безумств

Самолет летел на высоте двадцать тысяч футов. Прижав голову к стеклу, Амелия смотрела на пейзаж внизу. Гренландия, над которой они пролетали, была без какого-либо намека на зелень, как, впрочем, и Исландия. Самолет свернул в сторону Шотландии и направился к дому. Амелия попыталась представить, что сейчас говорит Ровена, как она ахает и жестикулирует.

Могла ли она предположить, что Амелия пустится во все тяжкие, чтобы побыть некоторое время в тишине и покое? Амелия припомнила калейдоскоп из десятков полетов вместе с Ровеной и оркестром. Постоянное нарушение суточных ритмов организма. Постоянные судороги в икрах ног, какими бы дорогостоящими ни были места в самолете. Амелия вспомнила, как она летела из Лас-Вегаса после пятой свадьбы матери. Именно тогда она вышла замуж за дантиста, которого затем сменил дизайнер садов. Амелии припомнилось, как он неожиданно потряс ее в отеле. И уик-энд вдруг наполнился смыслом и содержанием.

Амелия едва не рассмеялась на весь самолет, вспомнив некоего ковбоя в кальсонах.

Карис… Они виделись друг с другом в течение последнего года даже реже, хотя Карис наконец-то переехал из Лос-Анджелеса в Лондон, поселившись в доме у продюсера звукозаписи, который некогда был любовником Амелии. Конечно, это продлилось недолго. Но сейчас, кажется, Карис нашла мужчину ее мечты. Регбиста. И подумать только, Карис никогда даже не слышала об этой игре, пока Том не вошел в ее жизнь. Так или иначе, в течение нескольких недель после той судьбоносной встречи Карис сменила свои фирменные красные туфли на резиновые сапожки и проводила все субботы на грязных, обдуваемых ветрами площадках. Амелия заметила для себя, что нужно будет разыскать Карис сразу же после прилета. Она может остановиться у Карис, чтобы сбить Ровену со следа.

Амелия рассматривала различные возможности, открывающиеся теперь перед ней, до тех пор, пока ее не сморил сон. Она спала, не просыпаясь, пока самолет не коснулся земли, а Криспин Хардкасл исчез. Не дав ей своего телефона.

В конечном итоге Амелия сразу же отправилась к себе на квартиру. Квартира пахла затхлостью. В ней никого не было с того времени, как в марте началось ее турне. На подоконнике кухни даже самые закаленные кактусы испустили дух. Из-за огромной кучи конвертов было трудно открывать входную дверь. Амелия оттолкнула ногой запылившиеся конверты и пошла по пустынным безмолвным комнатам, чтобы обозреть ущерб, причиненный временем, пока она отсутствовала.

Счета, счета, рекламные листовки, опять счета. Было лишь одно письмо, которое, похоже, стоило того, чтобы его прочитать. Амелия вскрыла конверт кухонным ножом в ожидании того момента, когда закипит чайник. Она поздравила себя с тем, что предусмотрительно утащила упаковку молока с тележки стюардессы в самолете.

«Дорогая Эми, – начиналось письмо. – Я пыталась в течение нескольких недель дозвониться до тебя, но тебя не застать на одном месте, а твоя охрана ведет себя строже, чем полицейские у ворот Белого дома. Я не видела тебя уже целую вечность, хотя слежу за твоими успехами. У нас все отлично. Я даже как-то навещала твою кошку. Можешь мне поверить, что она скучает по тебе. Но позволь мне перейти к главной сути моего письма, поскольку тебе известно, что эпистолярный жанр никогда не был моей сильной стороной. Дело в том, Амелия, что с тех пор как ты уехала, Том и я все больше и больше сближались. Мы не столь уж молоды, и ты можешь мне не поверить, Эми, но мы решили это сделать. Мы решили связать себя узами брака».

У Амелии буквально отвисла челюсть.

– Связать себя узами брака. Карис!

Амелия вывернула наизнанку розовый конверт и нашла хрустящую белую карточку с приглашением, напечатанным экстравагантными серебристыми буквами:

«Свадьба Карис Еугении Лусарди и Тома Уильямсона… 4 сентября… в церкви Святого Джеймса».

Амелия недоверчиво рассмеялась. Карис выходит замуж? Невероятно! И это должно случиться через четыре дня! Амелия стала тут же набирать незнакомый телефонный номер, указанный в верхней части встревожившего ее письма. Слава Богу, что она приехала домой. Она должна, просто обязана увидеть эту свадьбу.

– Я понимаю, что тебе это может показаться несколько странным, – начала Карис, – но людям свойственно меняться, и я решила это сделать, несмотря на тот ужасный период, когда мы могли спать с кем угодно… Знаешь, по-настоящему меня интересовал не секс, я искала любви. И сейчас в лице Тома я нашла ее.

Глаза у Амелии раскрывались все шире. Она все крепче прижимала трубку к уху, а Карис тем временем продолжала:

– Том – это самый удивительный человек, которого я когда-либо встречала. Он такой надежный и постоянный.

«Значит, скучный и занудный», – расшифровала для себя Амелия.

– И забавный.

«Иначе – глупый».

– И очаровательный.

«Иначе – сноб».

– Все его любят.

«Все любили мистера Блобби».

– Я так рада, что ты вернулась, теперь у меня есть подружка невесты.

– Сочту за честь, – вздохнула Амелия. – Конечно же, будет девичник?

– Небольшой.

Амелия положила трубку с ощущением того, что ей все это снится. Да в самом ли деле эта беседа имела место? Неужто она действительно разговаривала с Карис Лусарди, а не с кем-то еще?

Она лежала на диване, вдыхая аромат английских сортов мыла, по которым скучала во время турне, и прислушиваясь к щелчкам автоответчика. Ровена оставила пятнадцать посланий в течение часа.

– Привет. Меня здесь нет сейчас. Вы можете связаться со мной через Ровену Мартин.

Кассета была на исходе.

– Если бы только это было возможно! Амелия Эштон, это Ровена Мартин, я звоню тебе в шестнадцатый раз за час, чтобы дать тебе последний шанс работать снова в музыкальном бизнесе!

Ровена буквально кричала. На сей раз Амелия сдалась. С тяжелым вздохом она поднялась с дивана и взяла трубку, отсоединив автоответчик.

– О’кей. Ты можешь теперь перестать кричать.

– Амелия! Ты там! Какого черта ты там делаешь? Мы тут с ума сходим!

– Ну да, конечно!

– Нельзя быть такой. – Амелия поразилась внезапной мягкости тона Ровены. – Мы страшно беспокоимся. Скучаем по тебе, малышка. Мы любим тебя, только и всего.

– Вы любите, когда продаются записи. Я не вернусь до понедельника, Ровена. Я узнала, что моя лучшая подруга выходит замуж в пятницу, и я должна быть у нее на свадьбе.

– Но ты обещаешь вернуться в понедельник? О’кей. Отлично. Мы закажем тебе билет на «конкорд» на воскресенье. – Голос Ровены звучал удивительно спокойно.

– Но ты понимаешь, что я не смогу вернуться к концерту в Кливленде?

– Нет проблем. Это под контролем.

Амелия свела брови вместе. Не иначе кто-то подсыпал чего-то Ровене в чай.

– Так ты хорошо отдыхаешь? – спросила Ровена.

Амелия подтвердила.

– А может, ты окажешь своему любимому менеджеру крохотную услугу?

– О нет! Ровена, если ты собираешься попросить меня о чем-то более существенном, то я скажу решительное «нет»!

Ровена тут же перестала разыгрывать из себя паиньку:

– Ах вот как! Не забывай, что ты многим нам обязана!

– Я вам обязана? – ахнула Амелия не веря собственным ушам. – Да у вас не будет работы без меня!

– Ошибаешься, Амелия, – возразила Ровена. – Ты не самая большая рыба в моем садке.

– В самом деле? На прошлой неделе я была самой раскупаемой певицей на земле! Скажи мне, Ровена, какая рыбина, по-твоему, крупнее в эти дни?

– Трейси Хостелли, – без колебаний сказала Ровена.

– Этот старый шептун?

– Этот чрезвычайно богатый шептун, – поправила ее Ровена. – И весьма влиятельный. Господь знает, что ты не заслуживаешь этого, Амелия, но он хочет, чтобы ты подпевала ему в одной из его новых композиций. Он сейчас записывается в Лондоне, и слава Богу, что тебя угораздило отправиться именно туда, а не на какой-нибудь остров в Шотландии. Так что ты находишься в нужном месте и в нужное время и способна сделать работу. Я записала тебя на завтра на утро. Это будет происходить в студии «Слоновий глаз». И займет не больше чем полдня.