Покорный поневоле (ЛП)

***

Селия говорит. Фелипе переводит, - Поставьте его на колени и прицепите запястья к лодыжкам.

Следуют аплодисменты. Малыш упирается пятками в пол. На глазах повязка, во рту кляп, вокруг незнакомцы. Он паникует и сопротивляется вынуждающим его подчиняться охранникам, негодуя из-за смеха садистской толпы. Ему в ухо шепчется предупреждение, - Хозяин просит напомнить тебе о том, что произойдет, если ты не будешь хорошим мальчиком.

Малыш нерешительно сгибает колени, позволяя себя пристегнуть. Что бы ни предстояло пережить в течение ближайших нескольких минут, ему хочется верить, что это не ужаснее имеющейся альтернативы. "Господи, умоляю, не дай им пустить меня по кругу, как подарок для гостей вечеринки. Пожалуйстапожалуйстапожалуйстапожалуйстапожалуйста". Его волосы заправляют за ухо нежные пальчики, и в интимное пространство между двумя их телами проникает яблочный аромат.

- Шшш, pobrecito. Я не причиню тебе вреда.

У Малыша едва находится время, чтобы оценить ситуацию до того, как сжав отросшие волосы в кулак, Селия с силой запрокидывает его голову назад.

- Блять! - еле слышно ругается он.

Малыш не ожидал боли, не от нее. Это потрясение заставляет его понять, какой он на самом деле наивный, за что ему приходится себя ругать. Здесь у него нет союзников.

- Тебе больно, раб? - насмехается Селия и по помещению проходит волна смеха.

Малыш молчит. Его заведенные за спину руки сжимаются в кулаках и пытаются справиться с оковами. Она дергает за волосы сильнее, полностью открывая линию его горла.

- Да  Селия, - выговаривает Малыш, несмотря на кляп.

Ему хочется одновременно умереть, убить присутствующих и разрыдаться в объятиях своей мучительницы. Все, что он слышит   это собственное сердцебиение и испуганное дыхание. Малыш не видит Селии, но чувствует пустое пространство между его уязвимым телом и ее успокаивающей мягкостью. Ему до отчаяния хочется сократить это расстояние и скрыться от жаждущей зрелища толпы.

- Очень хорошо, раб.

При переводе ее слов, голос Фелипе чуть громче шепота. Селия отпускает волосы Малыша, и он с облегчением вздыхает полной грудью. В течение нескольких секунд, она гладит его золотистые пряди, затем вытаскивает кляп. Публика одобрительно ахает, услышав прерывистое, влажное дыхание Малыша. Селия вытирает с его губ слюну, и он чувствует, как ее неторопливые, соблазнительные пальчики ласкают его лицо, шею, плечи. Ее прикосновения быстро становятся привычными. Малыш благодарен ей за то, что она взывает к его природному желанию; он чувствует себя менее принужденным, когда сам этого хочет, по крайней мере, немного. Его гордость ущемляется, но данный метод пытки предпочтительнее всем остальным. Запах Селии переплетается с волной возбужденного жара, который он - может поклясться - чувствует своей обнаженной грудью. Не в силах остановиться, Малыш быстро вдыхает. За непроглядной черной повязкой возникает образ ее напряженных, малиновых сосков, венчающих маленькую грудь. Если он придвинется ближе, то сможет взять один из них в рот. Селия отстраняется, отчего Малыш едва не грохается лицом на пол. Без Селии ему не по себе. Он внимательно прислушивается к каждому звуку. Раздается шепот и приглушенное хихиканье. Малыш пугается, когда зрители разражаются смехом.

- Черт побери, Фелипе, - произносит мужчина с протяжным, техасским акцентом. - Ты счастливый ублюдок. Продолжай, сладенькая, преподай этому парнише урок.

Малыш слизывает образовавшиеся над верхней губой капельки пота. Ощутив возвращение своей мучительницы, он шепотом молит, - Селия

Помоги мне. Ее рука ненадолго накрывает его щеку и из-за этого нежного касания и жесткого тона, Малышом сразу же овладевает тревога. Он слышит перевод Фелипе, - Прижмись лицом к полу и подними свой зад.

Малыш не может шелохнуться, тем самым выказав свою покорность. Он парализован. Публика неодобрительно свистит.

- Нет? - спрашивает Селия.

- Пожалуйста, - протягивает Малыш.

Он почти не узнает своего внезапно ставшего детским голоса. Если он когда-нибудь мнил себя крутым чуваком, то это всего лишь фантазия. Если он и был кем-то, то только проклятым.

- Мне и так достаточно. Больше не надо.

- Достаточно? Я только начала, - издевается она. - И, конечно , - он ждет, затаив дыхание, - ты забыл сказать "пожалуйста, Селия".

До того, как Фелипе успевает перевести, Малыш чувствует поперек своей грудной клетки хлесткий удар. Он жалит, как огонь! Простонав, он сильно прикусывает губу и, согнувшись пополам, пытается коленями потереть грудь. До того, как Малыш успевает выпрямиться, Селия хлещет его по спине. Единственным предупреждением о приближении следующего удара является громкий свист. Парень сжимается в клубок, напрягается  после чего кричит во всю глотку.

- Ты будешь подчиняться мне? - настойчиво спрашивает она.

- Да, Селия, - шипит он сквозь сжатые зубы.

Толпа аплодирует.

- Докажи, раб, - мурлычет его мучительница, - подними свой сексуальный зад.

Малышу кажется, что его легкие скованы льдом. Одно дело   утратить самообладание в подвальной комнате, второе   отдать свое тело Селии и ее свихнувшемуся Хозяину, который бы выпустил из него кишки в случае отказа  но это? Малыша недвусмысленно подталкивают под зад и, покачиваясь на коленях, он принимает требуемую Селией позу. Для неподчинения ему не хватает силы воли или силы духа.

Со дня смерти своих родителей, Малыш был ведомым, расслабленным, покладистым человеком. В дружбе, работе и любви он полагался на свой уступчивый характер. Сейчас же он полагается на него, чтобы выжить. Селия проводит длинными кожаными лентами по его оголенной, выставленной на всеобщее обозрение плоти. У обнаженного и накрепко закованного Малыша нет иного выхода, кроме как принять грядущее. Его дыхание ускоряется, срывается, сотрясая все его тело. Кончики флоггера ласкают его яички. Малыш шипит и скулит, лежа лицом на ковре.

- Тебе нравится, раб?

- Нет, Селия.

Еще удар.

- Это невежливо. Может, мне высечь тебя посильнее? Как это сделал бы мужчина?

Их окружают восторженное ликование и приглушенное хихиканье.

- Нет! Нет, Селия. Прости меня. Прости меня, - умоляет парень.

После серии яростных, обрушившихся на его зад ударов, он рыдает, уткнувшись в ковер. Внезапно он уверяет себя в том, что каждый из них является его наказанием.

Раз: Прости, что не попытался спасти тебя, дядя Шкет.

Два: Я был напуган и

Три: Не хотел умирать.

Четыре: Пожалуйста, помоги мне.

Пять: Прости меня.

- А как тебе это, раб? Достаточно сильно?

- Да, Селия, - судорожно бормочет Малыш.

Медленно, он снова и снова утирает свое лицо о ковер. Это действие рассчитано не столько для того, чтобы избавиться от слез, соплей и слюней, сколько для того, чтобы усмирить свою основную потребность. Когда раскрасневшейся кожи Малыша касаются нежные пальцы, он не сдерживает болезненных стонов.

- Ты так хорошо справляешься, раб. Еще немного и я тебя награжу, - лепечет она.

- С-спасибо, Селия.

Малыш с трудом дышит, не говоря уже о том, чтобы говорить, но все же, силится отвечать на задаваемые вопросы. В момент, его унижение вытесняется острой потребностью угождать своей мучительнице, хотя бы по единственной причине неприязни боли. Но в этом также присутствует необъяснимое желание вернуться в комнату и в постель Селии. Парню хочется снова быть обласканным. И он не расстается с этой мыслью, даже когда его наказание возобновляется.

Шесть: Теперь это моя жизнь.

Семь: Тем лучше.

Восемь: Я ведь не собирался

Девять: Заниматься чем-нибудь особенным.

Десять: Отец знал об этом.

Одиннадцать: Шкет знал об этом.

Двенадцать: Возможно, и мама знала об этом.

БОЛЬШЕ НИКОГДА ТАК НЕ ДУМАЙ!

Тринадцать?

Четырнадцать?

Селия неожиданно останавливается. Малыша заставляют принять другое положение. Как только от его головы отливает кровь, он чувствует, что балансирует на грани потери сознания, отчего чужим рукам приходится удерживать его на месте. Дыхание Селии щекочет его ухо, прежде чем она заговаривает.