Рандеву в лифте

Тут в его сердце шевельнулся червь сомнений: а так уж ли верны эти логические построения, коль скоро у него не рождается желание прекратить иезуитски пытать бедную Калли Монтгомери? Не в этом ли болезненном пристрастии и кроется подоплека его душевных колебаний? Быть может, его снедает подспудное желание помочь этой секретарше, тоже опалившей крылышки над пепелищем своей сгоревшей любви и, как и он, навеки распрощавшейся со своей розовой мечтой о романтическом приключении? Но в отличие от него эта хрупкая женщина не потеряла надежду самоутвердиться посредством секса. С души Доминика словно бы упал камень, едва лишь он понял, что ему представился последний шанс реабилитироваться в собственных глазах и доказать себе, что он еще способен сделать хоть что-то хорошее для женщины. Пусть он провалился с треском в роли возлюбленного Изабеллы, сексуальных навыков у него от этого не убыло. Так почему бы ему и не поделиться с Калли именно тем, чего ей недостает, – своим богатым амурным опытом? Дав ей отменную сексуальную закалку, он тем самым вернет ей утраченную веру в свои силы и возможности.

Словно бы угадав его благородные намерения, Калли задумчиво промолвила:

– Именно этого мне и не хватает, искушать я абсолютно не способна. Но позволю себе заметить, что настоящего соблазна люди даже не замечают, иначе это был бы уже не соблазн, а банальное домогательство.

Губы Доминика вытянулись в удовлетворенной улыбке. Ай да затюканная машинистка, ай да бедная Калли Монтгомери! И как только ей так легко удается моментально поднимать ему настроение? Ведь еще недавно, в кабинете Стефании, ему хотелось утопиться в Потомаке.

– Значит, я, по-вашему, пережил свою лучшую пору? – добродушно спросил он.

Калли рассыпчато рассмеялась, и в тот же миг его сердце совершенно освободилось от оков. Их непринужденная беседа разительно отличалась от легко предсказуемой светской пикировки с завсегдатаями приемов и балов для сливок высшего общества, на которых он тоже был частым гостем. И с каждым новым мгновением ему все сильнее хотелось совратить эту милую и непосредственную секретаршу Стефании. Умерший в нем навсегда, как ему казалось, дух проказливого ловеласа воскрес в его сердце, и это стало для него еще одним приятным откровением в этот вечер.

Будто бы прочитав его мысли, Калли выпалила:

– Ручаюсь, что женщины будут млеть от одного только вашего взгляда, даже когда вам стукнет девяносто и придется ходить с палочкой.

От изумления Доминик вытаращил в темноте глаза: никто еще не льстил ему столь оригинально и тонко! Но следует ли ему трактовать этот комплимент как признание Калли своей готовности пасть жертвой его роковых чар?

– Я имела в виду, что далеко не всякому дано обольщать других, – пояснила свои слова Калли. – Вот я, например, этого дара напрочь лишена.

– Вы сомневаетесь в своей способности флиртовать и кокетничать?

– Отнюдь нет, я могу на это решиться, но только не уверена, что мое кокетство принесет желаемый результат. – Калли горестно вздохнула.

– Что же мешает вам это проверить? – живо спросил Доминик. – Или же предпочитаете пребывать в блаженном неведении?

– Честно говоря, для меня это чисто умозрительная проблема, – ответила Калли. – При моем нынешнем образе жизни у меня просто не остается времени для флирта. Посудите сами, с кем мне кокетничать, если я ежедневно работаю допоздна, а вернувшись домой, падаю на кровать и засыпаю!

– Но унывать все равно нельзя! Шанс познакомиться с кем-нибудь может возникнуть и на улице, когда вы покупаете газету, и в кафетерии, куда вы приходите в обеденный перерыв перекусить. Надеюсь, что Стефания вам это позволяет?

– Да, но только блюда нам доставляют прямо в офис!

– Прекрасно! Тогда проверьте свои способности на посыльном!

Калли прыснула со смеху.

– Это на старикашке Петерсоне? Нет уж, увольте! Лучше уж я и дальше буду пребывать в неведении, чем пополню им список своих амурных побед.

Сдержанная улыбка на лице Доминика трансформировалась в откровенный плотоядный оскал. Едва сдерживая хохот, он предложил:

– В таком случае давайте обсудим эту проблему чисто гипотетически.

– Думаете, нам удастся этим ограничиться? – сардонически спросила Калли.

Ее реплика подействовала на Доминика как дуновение свежего ветерка, развеяв остатки его сомнений в том, что обольщать она умеет. Но скажи он ей об этом откровенно, она бы ему наверняка не поверила на слово и потребовала подтвердить это делом. Видимо, в рамках умозрительных ситуаций им и в самом деле не суждено было удержаться, без проверки сухой теории живой практикой тут явно было не обойтись. Вот когда и пригодится его колоссальный опыт. Доминик расправил плечи и сдержанно произнес:

– Не будем торопить события! Для начала предлагаю рассмотреть один простой пример. Вы ловите такси и замечаете, что неподалеку то же самое пытается сделать какой-то привлекательный мужчина. Как вы поступите, чтобы он обратил на вас внимание?

Калли задумалась, Доминик расслабился и, сложив на груди руки, приготовился выслушать ее ответ. Он оказался весьма оригинальным.

– Ну, если он будет сосредоточен только на высматривании в потоке машин свободного такси, а в мою сторону даже не взглянет, я его просто проигнорирую. Зачем же знакомиться на улице с каким-то придурком?

– Справедливо, – сказал Доминик. – А вдруг он обратит на вас внимание? Что вы сделаете в этом случае?

Калли нервно хохотнула:

– Честно говоря, строить глазки, вертеть задом и трясти кудряшками я не мастерица.

– Что очень огорчительно для всей мужской половины человечества, должен я заметить, – сказал Доминик.

Калли звонко рассмеялась:

– Спасибо! Но я не настолько глупа, чтобы прибегать к пошлым ухищрениям. Мужчина, реагирующий на столь примитивные женские штучки, точно не стоит внимания.

– Должен вам возразить! Любой мужчина реагирует на условные сигналы, которые ему в том или ином виде подает женщина. Уж так устроила нас природа! Однако вашу позицию я разделяю, поскольку считаю, что замечать сигналы и отвечать на них – это не одно и то же. Но как все-таки вы бы попытались привлечь к себе его внимание?

– Пожалуй, я бы просто спросила, согласен ли он взять одно такси на двоих, – пожав плечами, ответила Калли. – Вот только вряд ли можно считать это флиртом.

– На первый взгляд действительно нет. Однако не следует и недооценивать значения благожелательной улыбки и дружелюбного тона. – Доминик снова загадочно улыбнулся. – Полагаю, что о влиянии такого фактора, как искусно подобранная одежда, не стоит даже упоминать. Вы меня понимаете?

– Вы намекаете на то, что все мужчины падки на полуобнаженные сиськи и мясистые ляжки? – без обиняков спросила Калли. – В таком случае не легче ли просто постоянно носить мини-юбку и регулярно чистить зубы до сверкающей белизны?

– Весьма рациональный подход! – с удовлетворением заметил Доминик.

Калли хихикнула и добавила:

– Но мне показалось, что мы говорим о более высоких материях, обсуждаем этот вопрос на ином, так сказать, интеллектуальном, уровне. Вы не производите впечатления мужчины, млеющего от вида любой красотки в облегающем платье.

В действительности дела у Доминика в этом смысле были совсем запущены: в последнее время его перестали привлекать любые женские фигурки. И вовсе не потому, что он хранил верность своей невесте. Ему уже не доставляла радости даже такая бесхитростная мужская забава, как любование проходящими мимо девушками. И сейчас, вновь отметив этот опасный симптом серьезного расстройства здоровья, он помрачнел и хрипло спросил:

– А какое же я произвел на вас впечатление?

Она погрузилась в молчание, а у него участился пульс. И чем дольше она раздумывала над ответом, тем сильнее билось его сердце, наполненное тревожным ожиданием. Будто бы мнение женщины, с которой он был знаком всего-то час, могло что-то для него значить! А почему бы, черт подери, и нет? Не пора ли умерить свое самомнение и начать принимать во внимание суждения и оценки других людей? Тогда, возможно, он скорее избавится от внутреннего разлада. Говорила ведь ему Изабелла, что жизнь стала бы казаться ему куда более насыщенной, полной и цельной, если бы он всерьез озаботился нуждами и чаяниями своих ближних, а не ограничивался одними лишь физическими и материальными отношениями с ними.