Эротические страницы из жизни Фролова (СИ)

‒ Подожди, не так. Сюда еще должно поместиться вон то.

‒ Нет. Я его вытру и он останется здесь.

‒ Нам еще домой добираться. Ты знаешь, где мы находимся?

‒ Нет.

‒ Я тоже. Он меня, гад, головой в самый низ затолкал.

Она подняла с пола пистолет и осторожно уложила в сумочку, с трудом защелкнув ее потом на защелку.

‒ Я оботру стол где трогалась, и пол немного, а ты найди ту железку, которой я ящик открыла, она где-то там за скамейкой.

Потом еще протерла стойку нар за изголовьем, кусок стены возле дверей, умывальник и кран.

‒ Все. Кажется все. Остальное убрать невозможно. Но и этого достаточно. Пошли. Наверху, кажется, никого нет. Только обмотай руку платком, как я.

‒ Подожди. Дай мне пистолет.

Ее "кажется" насторожило его. И она тоже что-то такое почувствовала, и без промедления открыла сумочку.

‒ Ты умеешь? ‒ спросила она тревожно.

‒ Сумею.

Газетный сверток он сунул себе в левую подмышку, в правую руку взял протянутого ему "Макарова" и снял предохранитель. И сразу почувствовал себя уверенным и способным на самые решительные действия.

‒ Я буду идти первым.

‒ Здесь две двери. А лестница наверх ‒ в соседней комнате.

Дверей действительно было две, они были разделены почти полуметровым пространством. Вторая оказалась металлической, и лутка тоже была из металла, а массивный накладной замок был приварен к лутке в специальном углублении стены.

‒ Замок сам защелкивался, он его отсюда не закрывал. Попробуй ту ручку.

Он осторожно прокрутил ручку замка и тугая защелка легко поддалась и вышла из зацепа на двери.

‒ Подожди, давай свет здесь погасим, ‒ тихо сказала Светлана.

‒ Зачем?

‒ Не знаю. Давай погасим.

Он пошел к столу и выключил большую лампу. Затем вернулся к двери и выключил остальные.

Дверь оказалась очень тяжелой и ему пришлось приложить плечо, чтобы открыть ее, да и то не до конца.

В соседней комнате тоже была абсолютная темнота.

‒ Я включу здесь свет, я знаю, где выключатель, ‒ очень тихо прошептала она ему в ухо.

‒ Где лестница? ‒ так же тихо спросил он.

‒ Подожди. Я хочу, чтобы ты увидел. Осторожнее, это здесь.

Щелкнул выключатель и вспыхнул свет.

Виктор осмотрелся. Эта комната оказалась гораздо меньшей и почти по всему периметру заставленной стеллажами, на которых были разложены какие-то коробки, канистры, автомобильные детали и разный прочий хлам. В дальнем углу находился верстак с тисками и разбросанными в беспорядке инструментами.

‒ Вон лестница, ‒ указала она в другой угол, ‒ она ведет в гараж. Посмотри на дверь.

Он оглянулся. Снаружи к двери были приделаны полки стеллажа, почти полностью забитые какой-то автомобильной всячиной, а дверной металл был прикрыт такой же кирпичной кладкой, как и стены комнаты.

‒ Закрывай, ‒ прошептала дочь.

Щелчок защелки не был слышен, когда он закрыл дверь до упора. Но он его почувствовал.

‒ Видишь? Это его тайный подвал. Никто в мире его не сможет открыть, ‒ он сам мне хвастался. А открывал замок где-то там, в том конце стены, думал, что я не пойму его движений. В трех местах что-то рукой делал.

В самом деле, угадать здесь наличие двери было невозможно.

‒ Пошли наверх.

Поднявшись по лестнице, они оказались в гараже, где стояла знакомая "Лада". Сквозь щели между воротами пробивался дневной свет.

Значит, еще не ночь? ‒ удивился Виктор. ‒ Или уже утро?

Он совершенно потерял счет времени.

‒ Скоро темнеть будет, ‒ услышал шепот дочери. ‒ Подождем? Или рискнем выйти?

‒ Побудь здесь. Я посмотрю, что там, за той дверью.

‒ Только ни к чему не трогайся голыми пальцами, ‒ напомнила она. ‒ И отдай мне сверток.

Единственная дверь вела в темный коридор с еще тремя дверями. Все они были открыты.

Это был обычный поселковый дом, совсем небольшой, на три комнаты. Хозяин наверняка обитал здесь в одиночку, ‒ это было нетрудно угадать по характерным признакам холостяцкого жилья.

Виктор осторожно выглянул в каждое окно. С одной из сторон сразу за домом угадывалась глубокая балка с протекающим по ее дну грязным ручьем. Это, однако, не внесло Виктору ясности, где именно дом расположен, ‒ почти в каждом их поселке есть что-нибудь подобное.

Они покинули дом, закрыв за собою дверной замок на два оборота, и через небольшой дворик вышли на пустынную улицу. Уверенно пошли по тротуару в сторону заходящего солнца. Первого прохожего встретили только через полтора квартала, но тот на них и не глянул, погруженный в свои, явно невеселые, мысли.

Частное такси, только-только выгрузившее пассажиров, они встретили уже очень далеко от покинутого дома и совсем на другой улице. А через полчаса были уже возле своего дома.

Не успел Виктор запереть за собою дверь, как зазвонил телефон.

‒ Я сама, ‒ крикнула ему дочь и поспешила в кухню, где стоял аппарат.

‒ Алло! Привет. Только зашли. Да, с папой. Ничего не случилось, чего ты? Нет, просто гуляли, разговаривали. Я в магазине его увидела, вот и встретились. Нет. Тоже нет. Сейчас, ‒ он уже рядом.

Она передала трубку отцу, приложив при этом палец к губам, ‒ мол, не очень-то по телефону распространяйся.

Виктор услышал обеспокоенный голос жены:

‒ Что у вас случилось?

‒ Все в порядке, ничего не случилось.

‒ Обманываешь. У меня сердце заходится. Я не нахожу себе места.

‒ Ты же сказала, ‒ до полдесятого. Я просто вышел. Прогуляться.

‒ Не до полдесятого. У нас здесь еще та зеленая кастрюля на тридцать литров. Только-только поставили на плиту. Это часа на три, не меньше.

‒ Что ты предлагаешь?

‒ Ничего. Надо было и тебе придти, ‒ покрутить. Но теперь уже поздно. Сами справимся. Мы с Сережкой остаемся здесь. У вас там правда все в порядке?

‒ Да. Не волнуйся.

Он старался говорить как можно более спокойно и, кажется, это ему удалось. Пожалуй, первый раз за все годы он был рад тому, что жена не придет ночевать домой. Впрочем, это, кажется, и на самом деле было в первый раз.

Второй звонок прозвенел тут же. И снова его опередила Светлана, а услышав голос в трубке, замахала ему рукой, ‒ мол, уматывай в ванную.

Он отрицательно покачал головой, чем ее очень удивил и смутил.

‒ Ты что, папа? Подозреваешь меня в чем-то? ‒ спросила она сразу после того, как кратко переговорила с Толиком. ‒ Это совсем не то, что ты думаешь. Ты меня обидел.

Ему и в самом деле стало неловко. Она это почувствовала и прислонилась к его груди. Вместо извинения.

‒ Я первая в ванную, хорошо?

‒ Да. Мама с Сережкой остаются у Лены.

‒ Честно? ‒ удивилась она, подняв к нему лицо.

‒ Иди. Мойся.

Странно. Она ведет себя так, будто ничего не случилось. А ведь в глазах все еще страх. И чувствует, как и он, неизвестность ближайшего будущего…

Виктор открыл дочкину сумочку и взял пистолет. Вытащил обойму, выщелкал из нее шесть патронов. Седьмой оставался в стволе, и он не стал его трогать. Пусть пока там будет. Вернул патроны и обойму на место и, подумав немного, отнес пистолет в комнату и положил на тумбочку, прикрыв салфеткой.

Из ванной выглянула Светкина головка:

‒ Пап, дай сюда кандалы. Мне нужно их вымыть. Ладно, я сама.

И вышла, голая и мокрая, на ходу поясняя:

‒ Прежде, чем их куда-то выбрасывать, я должна тщательно смыть с них твою кровь. Понимаешь? Посмотри на свои руки.

Потом взяла сумочку и извлекла оттуда ошейник и кожаные наручники. Он и не помнил, когда она их туда сунула.

‒ Это тоже в стирку. А пистолет где?

‒ На тумбочке. У нас в комнате.

‒ Правильно, у нас. Пусть остается заряженным, ‒ сказала она очень серьезно. ‒ Хлопни меня сюда.

Она кокетливо выставила ягодицы и он легонько шлепнул по ним ладонью в направлении ванной.

Как она может так быстро менять настроения?

Он изъял из сумочки все остальное и разложил на столе. Кассеты перепутались, и он теперь не знал, на какой из них записаны они. Впрочем, какая разница? Все равно уничтожить нужно все. Он уже взял в руки пассатижи, как вдруг в голову стрельнула другая мысль, ‒ может, наоборот, нужно оставить? Ведь это доказательство того, что они защищались…