Вкус любви

— Алло?

— Это я.

— Кто — я?

— Ну… я!

Мое лицо морщится, как у старой кокетки, которую просят назвать ее возраст.

— Да кто это? Извините, но я ничего не слышу.

— Элли! — возмущенно кричу я.

— Элли?

— Да!

Шум на другом конце линии. На долю секунды слышно, как подошвы Месье изящно постукивают по кафельному полу клиники.

— Извините, я не понял. Кто говорит?

Тон довольно резкий. Совершенно мне незнакомый. Я подавленно повторяю:

— Элли. Ты меня не слышишь?

— Послушайте, я сейчас в клинике, здесь плохая связь, и у меня очень много дел. Кто говорит?

— Элли!

— Какая Элли?

— Беккер. Элли Беккер! — решаюсь уточнить я, покраснев и побелев от стыда, с испорченным на весь день настроением.

Настоящее унижение — это не случайно заправленное в трусы платье или падение с лестницы в метро. Это, прежде всего, осознание, что тебя спутал с тысячей других мужчина, о котором ты пишешь книгу.

— Элли Беккер, — повторяет Месье совершенно другим голосом, сладким, как карамель. — Здравствуй. Как твои дела?

— У тебя что, много знакомых по имени Элли? — спрашиваю я, смертельно оскорбленная.

Смех Месье для меня — словно те шлепки, что он раздает мне во время секса.

Пятница. Я прекрасно это помню. Даже если я была скорее горда тем, что смогла добиться свидания с Месье, я себя ненавидела. У меня не было никакой срочной необходимости в этой встрече. Я сама устроила себе это ожидание на холодной улице Франсуа-Мирон и теперь получала от Месье сообщения, откладывающие его приезд на десять, двадцать, тридцать минут. Я была похожа на курильщика, который, продержавшись полгода без сигарет, позволяет себе выкурить одну и после этого малодушного поступка выбрасывает окурок, с мерзким вкусом во рту, пропахнув дымом и горько сожалея о содеянном. Не следовало вообще бросать курить. Чувство вины — слишком тяжелое бремя.

Когда я позвонила Бабетте, чтобы хоть как-то отвлечься от моих посиневших коленок, она издала долгий вздох.

— Ну и где ты сейчас?

— Я… на улице. Жду Месье.

— На улице? Там же всего три градуса, ты все себе отморозишь!

— Если я пойду в кафе, то не смогу там курить.

— С каких это пор ты не можешь обойтись без сигареты?

— С тех пор, как встретила Месье. Я уже полчаса тут прыгаю. Учитывая мое волнение, курю каждые пять минут.

— Он на работе или дурит тебе голову?

— В клинике его в последнюю минуту, когда он уже собирался уезжать, отозвали назад. Я сама предложила подождать его, Бабетта.

Я украдкой шмыгнула носом.

— А теперь мерзну.

— Да уж, как не повезло, что его позвали обратно, — проскрипела Бабетта.

— Не говори. Очень некстати.

— А ты его ждешь для чего конкретно? Я уверена: он поговорит с тобой десять минут на углу улицы и умчится на всей скорости.

Значит, вот где настал конец терпению Бабетты. В июне я почувствовала это у Валентины, а теперь лишилась поддержки и своей лучшей подруги. Мои опоры рушились одна за другой.

— Я должна его увидеть. Ты прекрасно это знаешь.

— И когда он появится и плюнет тебе в физиономию, ты его поблагодаришь.

— Что я тебе сделала, Бабетта? — с трудом выдавила я, сжавшись от такого оскорбления, которого совершенно не ожидала.

— Да ничего, Элли… Зачем ты упорствуешь? Тебе не кажется, что стадия скорби давно прошла?

— Какая еще стадия скорби?

— Я прекрасно понимаю: существуют моменты, когда считается нормальным грустить и творить невесть что, но сейчас ты словно вошла во вкус. Серьезно, этот тип не стоит восьми месяцев твоей жизни. Это безумие.

— Знаю. Но я обязана с ним поговорить. Мне нужны ответы.

— Ответы на что?

— Для моей книги. Она должна быть правдивой.

— Она должна быть правдивой. Вы только ее послушайте. Правда в том, что ты готова ради него на что угодно, а не только книгу написать.

— Согласна, но…

— И ты действительно думаешь, что, оказавшись перед ним, захочешь задать ему эти вопросы? Вопросы, которые вызовут у него только раздражение?

— Значит, ты считаешь, что поступаю неправильно.

— Держу пари: ты еще и нарядилась для него.

Я окидываю себя взглядом. Платье, чулки с подвязками, гетры и кеды Bensimon. Да, я при полном параде. Месье прекрасно это поймет.

— Вовсе нет.

— Твой голос совсем не похож на голос девочки в трусиках «Снупи». Ни на голос студентки после утренних лекций.

Я раздраженно рявкаю:

— Ладно, пока! — И отключаюсь в ужасном настроении.

Слава богу, во время этого короткого разговора Месье прислал мне СМС, чтобы назначить встречу в паркинге Винчи Пон-Мари через пять минут. В том самом паркинге.

Стараясь унять дрожь, я уселась на грязные ступеньки. Мое сердце бешено колотилось в груди, почти заглушая легкую музыку, характерную для таких мест, где никто, как правило, не задерживается. Кроме меня. И Месье. Когда я, опустив голову, завязывала шнурки, справа от себя заметила быстрое движение, внезапное дуновение, звук открывшейся двери. Я подняла глаза и увидела Месье, окинувшего мое тело таким родным оценивающим взглядом. Он держал для меня дверцу, как для пациентки, и, проходя рядом с ним, я ощутила, как пространство между нами буквально кипит от моего робкого и преступного влечения к этому мужчине.

— Ты мне сказала, что у тебя есть вопросы?

— Да, по поводу «Месье». Есть некоторые пункты, которые я хотела бы прояснить, поскольку многого не понимаю.

— Чего, например? Посмотри на меня.

Долю секунды я смотрю ему в глаза, чтобы тут же пожалеть об этой дерзости. Затем продолжаю, тараторя как пулемет:

— Я не поняла, почему мы перестали встречаться. Даже если ты и попытался мне объяснить, мне по-прежнему это непонятно. Почему ты больше не поддерживаешь никакого общения, тогда как очевидно, что мы можем многое друг другу дать. Почему…

— Тише, тише, — перебивает меня Месье. — Ты слишком быстро говоришь!

Я кусаю нижнюю губу, тщетно пытаясь дышать спокойнее.

— У тебя стресс, потому что ты видишь меня?

— Это очень самонадеянно с твоей стороны.

— У меня тоже стресс. Дай пощупать твой пульс.

Прежде чем я успеваю возразить, Месье хватает мое запястье и удерживает его своими пальцами. Раздраженно подняв глаза вверх, я с улыбкой говорю:

— У меня нормальный пульс.

— Нет, он учащенный, — отвечает Месье почти шепотом. — Как и мой.

— Никакой он не учащенный, — возражаю я, быстро отдергивая дрожащую руку.

Но, несмотря на мой сдержанный вид, я с удовольствием принимаю мысль, что абсолютно ничего не могу утаить от Месье. Даже то, что скрывается в моем организме. Я тут же становлюсь мокрой. Мне нравится, как бесцеремонно и элегантно Месье вторгается в мой мир, читая все, о чем я ему никогда не скажу. Жаркая волна заставляет меня снять пальто, и Месье круглыми от удивления глазами смотрит на мое декольте. И на прозрачные кружева.

— Ты с ума сошла — ходить так по улице? Это рискованно!

— На улице я застегиваю пальто. Как все нормальные люди.

— В этом платье видна вся твоя грудь, — замечает Месье, явно колеблясь между отцовским и заинтересованным тоном, и его пальцы осторожно хватают мой торчащий сосок.

— Что ты делаешь?

Он улыбается, не обращая внимания на мою непривычную агрессивность.

— Отвлекаешься, когда я слегка ласкаю тебя, пока мы разговариваем?

— Зачем это делать, если мы больше не можем заниматься любовью? Ты представляешь, в каком состоянии я вернусь домой?

— А я? Только посмотри на меня!

Опустив глаза, я очень ясно вижу эрекцию в его красивых брюках от костюма. Вот бы сейчас расстегнуть ширинку. И больше ничего. Как только его член окажется снаружи, Месье тут же превратится в другого человека. Он перестанет каждые две минуты смотреть на часы, и этот нож гильотины, зависший над нами, моментально исчезнет. Прикосновение прохладного воздуха к этой нежной коже напомнит ему о моем теле, как об убежище. Но с течением времени я растеряла свою дерзость и плохие манеры — и сегодня, несмотря на эрекцию Месье, между нами стоит целый мир. Я взволнованно отвожу взгляд.