Это не любовь... (СИ)

Вецкий… – злость, ревность, но очень лениво… еще любопытство и азарт. Азарт, пожалуй, ярче всего! Прямо потряхивает от нетерпения…

Олеся… – решительность… заинтересованность… флирт… жадность? ревность? желание? – что-то жгучее и смущающее и неуверенное … неприятное… непонятное…

Илья… – это было сложнее всего. Почти ничего не чувствовалось… быть может легкий дискомфорт?

– … ТАКОЙ мужчина и ТАКОЙ странный выбор … – почти театрально соблазняющее-лилейным тоном замурлыкала Олеся, и её рука потянулась по столу, накрывая руку Ильи.

Его плечи тут же напряглись – он не любит таких прикосновений.

Разговор, конечно, обо мне…

«Колобок, колобок» – облизалась я внутренне, рассматривая плоские попытки Олеси. – «Я тебя съем!»

– Может, стоит что-то другое попробовать? – явно намекая на свою кандидатуру, преданно улыбнулась ему она.

Мы встретились с Вецким азартными взглядами.

Нееет! Он больше не ревнует – теперь он откровенно развлекается и ждет, что Илья лажанет сейчас как-нибудь, не зная, что я наблюдаю за этой сценой. Но ты опять в пролете Вецкий! Не его формат. И кандидатура подкачала… Да, и мой он вдоль и поперек Вецкий!

– Не стоит… – положила я руки на плечи Ильи, лаская большими пальцами шею. – Мой рыцарь фаст-фуд не ест… – я соскользнула к нему на колени. – Запустив пальчик в открытую консервную банку с черной икрой, я набрала немного лакомства и, поймав её раздраженный взгляд, добавила: – Только деликатесы… – показательно отправляя свой пальчик ему в рот, я многозначительно подняла бровь.

Он улыбался… С удовольствием облизав икринки и немножко прикусив мой пальчик перед тем как отпустить, он кивнул, демонстрируя Олесе свою принадлежность мне:

– Конечно, моя королева…

Нам это было не нужно, мы сказали это всё друг другу глазами. Но он специально сейчас дразнил её, чтобы «накормить» меня повкуснее её эмоциями.

Олеся была убита…

Её ход с Ильей не удался, а Вецкий и на выстрел не подойдет сейчас к ней, после такой подставы перед нами, и зная его сволочную натуру… скорее нагнет её в ответ!

Прости, дорогая, твой праздник испорчен! – ухмыльнулась я сама себе.

– Хочу деликатесов… – словно читая мои мысли, зашипел Вецкий, наблюдая за нашими с Ильей горячими взглядами и игнорируя свою бывшую даму.

– Деликатесы только рыцарям… – отшила его я.

– Так рыцарь и не один может быть… – вкрадчиво попытался он снова, понижая голос.

– Может и не один… – пожала я плечами.

Только на рыцаря-то ты не тянешь… – хотела сказать я вслух, но потерялась в глазах Ильи и совсем забыла: что мы и где мы...

– Твой подарок! – шепнула я ему, вспомнив, что еще не подарила. – Пойдем!

Композиция № 18_Челентано – Largo-Rosso

Втянув его в спальню, в которой я вчера не без помощи Вики наконец-то навела порядок, я достала упакованный в серебристо-черную оберточную бумагу ежедневник и вложила ему в руки, не выпуская своих.

– С наступающим тебя! – шепнула я.

Улыбаясь, он слегка дернул подарок на себя, пытаясь вырвать его из моих пальцев, я не отпустила, дразня его взглядом. Илья удивленно поднял бровь, задавая мне молчаливый вопрос.

– Не открывай сейчас! – отпуская, попросила я.

Он кивнул, убирая ежедневник во внутренний карман. Я специально выбирала не очень крупный размер, чтобы он мог носить его с собой. Его прошлый был именно таким…

– Спасибо, Анечка… – он протянул мне руку, и легкость моментально пропала между нами, но я вложила в нее свою.

Он зажал мою кисть между своими и нахмурившись немного сжал… Не отводя от нее взгляда он развернул её ладонью вверх и поцеловал моё запястье, потом ладонь, и – разворачивая обратно, – пальцы.

Уже понимая, что мы опять полетели куда-то не туда, он поднял на меня извиняющийся взгляд и покачал головой, снова безмолвно стараясь убедить меня, что ничего страшного не происходит. Но это только усилило волну тоски и отчаянья, исходящую от него.

Я выдернула руку.

– Не делай так!

- Как? – сглотнул он. – Это просто… – внутри все заледенело, и сердце заколотилось в ребра. – Я не могу больше целовать твоих рук? – осипшим голосом спросил он, поднимая на меня мгновенно помертвевшие глаза.

От боли меня скрутило, и я пошатнулась, отыскивая рукой стенку, чтобы удержать себя на ногах. Его руки тут же подхватили меня.

– Всё, всё… – зашептал он, прижимая меня ближе. – Как скажешь…

Не в силах больше этого всего слышать, я закрыла его рот ладонью, вынуждая замолчать, и обняла его в ответ, старясь отдышаться и говорить ровным, спокойным голосом.

– Не руки! – зашептала я ему – говорить в полный голос сейчас не вариант… голоса просто нет. – Не смей извиняться, за то, что чувствуешь. Это ужасно… Не делай этого больше. Это гораздо хуже, чем…

– Прости! – сжал меня он, снова извиняясь, и я, разозлившись, стукнула сжатыми кулаками ему в грудь. – Блять… – психанул он на себя. – Я понял, Анечка… Никаких извинений!

– Как ты… Всё это … чувствуешь? – я даже сама не понимала, что именно хочу знать, но мне казалось он поймет.

– Анечка… – покачал он головой.

– Говори! – раздраженно хлопнула я его опять по груди ладонями. – Мне нужно…

Он со стоном выдохнул, и его взгляд поплыл куда-то вверх и в сторону. Губы дернула легкая и горькая улыбка.

– Как? Очень СИЛЬНО! Очень больно… но и сладко тоже… дышать сложно… и всё время хочется сказать тебе! Невыносимо… – закрыв глаза, он отвернул лицо от моего пристального взгляда.

Обхватив руками за скулы, я развернула его обратно:

– Тогда у меня еще один подарок для тебя! – пытаясь собраться внутренне, я обвила его шею руками и прижалась сильнее, пряча лицо у него на груди: – Скажи мне это…

Он окаменел в моих объятьях на несколько секунд, а потом я почувствовала, как его губы заскользили по моим волосам, лаская меня.

– Нет.

– Илья… Мы оба знаем это. Я чувствую каждый раз, когда у тебя возникает потребность сказать мне это, и когда ты тормозишь себя… – меня передернуло на секунду от нахлынувших ощущений. – Это в разы больнее и тебе и мне!

Выпуская меня из объятий, он отвернулся к окну, опираясь руками на подоконник:

– Если ты заставишь – буду говорить… Но… Говорить ЭТО человеку… ТЕБЕ… Зная, что ты просто зажмуришься и ПЕРЕТЕРПИШЬ… Не делай со мной этого, Анечка!

Обессилев, я осела на пол, ложась головой на кровать… Он обернулся и, увидев меня на полу, вздрогнул тут же присаживаясь рядом. Какой-то замкнутый круг!

– Хорошо, – кивнул он, одевая снова маску беспристрастности, – просто скажи, что мне делать, и я всё сделаю, как захочешь.

Меня в секунду взбесило это, и ярость влила в меня энергию, срывая тормоза. Не соображая, что творю, я влепила ему пощечину, стараясь сорвать эту его отчужденность, и тут же рванула к нему на шею. Нас обоих заколотило, и он до боли сжал меня:

– Говори! – рявкнула на него я.

– Люблю… – со стоном выдохнул он, ласкаясь своим лицом о моё и спускаясь обессилено на шею.

Как это ни странно, но никакого дискомфорта я от этого не почувствовала. Только тепло и опустошение.

– Это тепло… – зашептала я, – мне не нужно терпеть… Мне просто тепло…

Его пальцы сжали мою спину – наверняка будут синяки. Но и это сейчас было хорошо и уместно.

– Всё хорошо, слышишь? – улыбнулась я своему новому открытию, – я хочу подарить тебе возможность говорить мне это. Но только тогда, когда ты захочешь… Ведь между нами не любовь! – захихикала я, пробегаясь пальцами по его ребрам, заставляя реагировать на щекотку.

– Аффективный психоз… – вымученно рассмеялся он.

– Нееет! Индуцированный![9] – рассмеявшись, уточнила я диагноз.

– В точку!

– Ты как? – заглянула я в его уже спокойные глаза.

– Как в школе после драки! – рассмеялся он.

Дверь в комнату отлетела, и к нам ввалились разъяренные Серега с Викой. Явно для выяснения отношений.

– Ууу… протянула я. – Вторая партия. На выход мой рыцарь! – зашептала ему я.