Вакханка (СИ)

Я вспомнила момент, когда добывала из-под ковриков ноутбук профессора. Видимо, в этот самый момент телефон и вывалился.

– Хорошо, Валерий Павлович, спасибо, – ответила я. – Пусть он пока полежит у вас.

– Милана, – замялся вдруг он. – Мне кажется, я знаю, что произошло, и почему Александр упоминал ваш телефон во время ссоры...

А я вздрогнула, услышав это имя.

– И что же произошло?

– Вы помните, в тот день мы с Оленькой остались вдвоём… И, понимаете, было очень жарко, и мы переместились в машину. А там, по всей видимости, случайно нажали кнопку разговора, когда вам звонил Александр...

Я ничего не могла понять.

– Зачем вы нажали кнопку разговора? В смысле, как?

– Ну, Милана, неужели мне придётся вам это объяснять?..

Судя по голосу, профессору было стыдно. Но, услышав лишь моё непонимающее молчание, он ответил:

– Мы предавались любви, Милана! И, похоже, не заметив, надавили на кнопку разговора. А Александр все слышал…

И принял Оленьку за меня. Теперь все становилось ясно. Хоть и не менее горько.

– Простите меня, Милана, – сочувственно проговорил он.

Но мне не за что было злиться на него. В конце концов, Лекс мог и не поверить. Но он поверил. Он оказался готов порвать со мной только из-за слов своего друга и сомнительных звуков, доносящихся из трубки. Порвать! А не устроить скандал, разборки, ссоры. Выяснения отношений. Все это ему оказалось не нужным. А значит, не так уж сильно он дорожил нашими отношениями.

– Ничего страшного, Валерий Павлович, – спокойно ответила я. – Все в порядке.

– Правда? – удивился он. – Ну, хорошо! Тогда до связи! Отдыхайте!

И положил трубку.

Несколько секунд я сидела на кровати в состоянии пустой отрешённости. А затем подхватила деревянную коробку с литерой “А” и почти выбежала из дома, направившись в соседний парк. Дрожащими руками выкопала ямку под кустом шиповника, опустила туда ящичек и быстро закидала землёй. А потом выпрямилась и, не оборачиваясь, побрела домой.

Вряд ли я когда-нибудь прощу себе этот поступок, но в данный момент эмоции слишком захлёстывали мой разум. Обида вдруг стала почти невыносимой. Мне захотелось как можно скорее избавиться от всего, что напоминало бы об этом мужчине. Казалось, стоит сделать это, и болезненное чувство зависимости разорвётся и исчезнет.

Но пока легче не становилось.

Вернувшись домой, собрала все свои вещи, вызвала такси и уехала навсегда из затхлой маленькой квартирки, старой и неуютной, как Ульяна Петровна, её хозяйка.

На первое время я поселилась в отеле. Дороговато, но с моими сбережениями я вполне могла себе это позволить. Купила новую симку, новый телефон, и стала искать новое съёмное жильё.

Каждый день мой номер приводила в порядок уборщица, оставляющая на подушке шоколадку. Кушала я в пиццерии напротив здания. В одиночестве ходила в кино и музеи. Мне не хотелось встречаться с подругами – пришлось бы рассказать им слишком многое. Почему я так рано вернулась из Греции, что там произошло, и как поссорилась с Лексом. А мне не хотелось этого делать. Я ещё не была готова.

Вот так и вышло, что о моём местонахождении не было известно никому из знакомых. И меня это вполне устраивало.

Прошло где-то около двух недель. Я нашла себе приличную недорогую квартирку около метро и уже собиралась отвозить туда вещи. Денег было потрачено уже довольно много, и я поняла, что неплохо было бы подзаработать. А значит – опять выступления в клубах. Но, стоило мне разворошить тюки своих шмоток, как я поняла: костюмы для танцев остались на старой квартире!

Значит, придётся возвращаться в прошлую жизнь. Неприятно, но факт.

“Ну и пусть, – подумала я, – это ведь ненадолго… Заодно, наконец, сообщу хозяйке, что съехала. Ключи верну…”

Но я и предположить не могла, что, как только я открою дверь пустой квартиры, раздастся телефонный звонок.

– Алло, Милана! – зазвучал в трубке женский голос, который я сперва долго не могла узнать. – Милана, это Оля с раскопок!

– Привет! – удивлённо ответила я.

– Милана, как дела? Ты собираешься возвращаться?

– Не знаю, – проговорила я. – В смысле, конечно, собираюсь, но, наверно, немного позже.

– А к тебе там Александр не заезжал, случайно?

Обжигающая волна мурашек пробежала по спине.

– Нет, а должен был?

– Ну, он искал тебя. Приезжал на курган вместе с этим, забыла, как его!.. Странный такой парень! Ну, у него ещё под обоими глазами по фингалу.

– Аргос? – предположила я, нервно сжимая кулаки.

Оказывается, даже эти две недели безмятежного спокойствия не смогли унять все пламя моей ярости по отношению к нему.

– Точно!

Только откуда у него два фингала?

– В общем, они тебя искали. А Александр, как узнал, что ты улетела, по-моему, поехал в аэропорт.

– Понятно, Оля, спасибо, – проговорила я, не зная, какие чувства у меня вызывает эта новость.

Радость? Трепет? Надежду?

Вряд ли. Скорее новый прилив обиды от вспыхнувших с прежней силой воспоминаний.

Комок застрял в горле, и я не смогла нормально попрощаться с девушкой. Положила трубку, быстро собрала свои вещи, стараясь, как можно скорее покинуть этот дом, где на меня будто наваливалась старая боль.

Вышла во двор, не поднимая головы от асфальта. Сердце опять тоскливо ныло. Мне не хватало Лекса. Не хватало его рук, прикосновений, улыбки. Не хватало его мягкого низкого голоса, немного самоуверенного, немного дерзкого…

– Ну, наконец-то!.. – раздался этот самый голос, словно вырывая меня из воспоминаний и превращая грёзы в реальность.

Подняла голову и увидела ЕГО. Лекс сидел на скамейке возле подъезда и напряжённо вглядывался в меня синевой глаз. Чёрная майка AC/DC, напульсник на запястье, ремень с клёпками в рваных джинсах. Как в первый день нашего знакомства…

Меня бросило в жар, пульс участился, сердце стучало так, словно за мной гнался маньяк.

– Что ты здесь делаешь? – спросила я, и тут же подумала, что стоило вообще промолчать.

– Приехал за тобой, – ответил он так просто, словно ничего не произошло.

А затем встал со скамейки и подошёл ко мне. Высокая фигура двигалась мягко и уверенно, сильные руки взяли мои ладони в свои и крепко сжали. Я попыталась высвободиться, но он мне не позволил.

– Я пришёл извиниться, Мила, – тихо сказал он, вмиг изменившимся голосом.

– Мне не нужны твои извинения, – проговорила я, снова вырываясь.

Но на самом деле они были мне нужны. Очень. В глазах вдруг стало мокро, сердце так сильно заболело, словно все эмоции, которые я пыталась сдерживать все это время, решили прорваться наружу.

– А я все же извинюсь, – продолжил он. – Мила, в тот день, когда это все произошло, я был сам не свой. Я боялся.

Он прикоснулся к моему подбородку, заставляя смотреть себе в глаза. Глубокие кристально-голубые глаза обожгли меня, мгновенно утаскивая в свою глубину, где я уже не могла оторваться от них.

– Боялся, что со мной это опять произошло, Мила, – продолжал он тихо. – Я не стану тебе всего рассказывать и уж тем более не стану когда-либо вновь все это повторять. Но однажды моя женщина уже ушла к другому. И я боялся.

Он сделал небольшую паузу и вновь продолжил.

– Мужчины не часто признаются в своих слабостях, Мила. Но ты должна понять меня. Потому что если ты этого не сделаешь, я сойду с ума. Я люблю тебя, Мила. Правда.

Он взял моё лицо в свои ладони, поглаживая пальцами уголки губ, щёки. Моё сердце билось, как птица в клетке. Было обидно, больно, грустно… Я понимала, что скучаю по нему прямо сейчас, когда он находится так близко ко мне и одновременно все ещё так далеко.

– Ты сам все испортил, Лекс, – проговорила я срывающимся голосом. – Сам.

– Я знаю, – мрачно ответил он, на миг опуская глаза. – Когда Валера позвонил мне, объяснив, ЧТО я слышал тогда в трубке твоего телефона, я почувствовал себя полным идиотом. Тут же поехал к Аргосу, чтобы лично спросить у него, что происходит. А, когда он открыл мне дверь с синяком под глазом, я все понял. А он и не стал отпираться. Сказал, что виноват, и, что лицо ему разукрасила ты. Не буду рассказывать, что я с ним сделал, прежде, чем потащить к твоему профессору. Но теперь его лицо гораздо менее симметричное…