Мой любимый бета (СИ)

- Не работает, - кричит мадам сверху, - придется спускаться по лестнице.

- Спасибо, - бурчит Шерлок, с беспокойством поглядывая на Джона Уильяма Хэмиша, не большого любителя громких пронзительных голосов.

- А вы родственник нашего доктора? – не унимается она.

- Родственник, - подтверждает Шерлок и размышляет, не припугнуть ли ее альфа-рычанием, но все же удерживается от проявления своей звериной сущности.

Они с сыном спускаются по лестнице, стараясь не замечать плевки, лужи мочи, использованные презервативы и шприцы. Как Джон мог сюда забраться? Такой неспокойный район, хорошо, что Джон носит с собой пистолет – его отсутствие в квартире Шерлок проверил первым делом. Плохой район, плохой дом – Джон не должен жить в таком месте. Скорее всего, он был в отчаянии, когда въезжал в эту квартиру. Еще бы, подсказывает память, он только что застал своего жениха с омегой. То, что он был в отчаянии – слабо сказано. Шерлок виновато вздыхает.

В магазине, расположенном не так уж далеко от дома, он покупает нужные продукты, а еще фрукты и вино, и только дома, доставая из рюкзака покупки, понимает, о чем может напомнить это самое вино.

- Идиот, - Шерлок едва не бьется головой о стол и засовывает бутылку подальше в отдел для овощей, замаскировав салатом и морковкой.

Шерлок решает приготовить курицу карри, поскольку Джон ее любит, и готовить ее не так уж сложно. Пока сын все еще спит, Шерлок режет на кусочки куриные грудки, обжаривает на разогретом масле лук и чеснок, добавляет томатную пасту и карри, спустя пару минут курицу, воду и оставляет тушиться на медленном огне. В кастрюле закипает вода, и Шерлок опускает туда пакетик с рисом. Теперь можно быть уверенным, что к приходу Джона ужин им обеспечен. Когда курица и рис готовы, Шерлок выключает огонь, накрывает полотенцем, чтобы подольше сохранить высокую температуру блюд, и возвращается в комнату. Он настолько возбужден, что не может просто сидеть на месте и ждать, или спать, как Джон Уильям Хэмиш. Шерлок опять начинает кружить по квартире, выискивая свидетельства жизни Джона без него. Он читает любимого, как хитро закрученный детектив, хмурясь над уликами и следами, оставленными Джоном в своем жизненном пространстве: ни с кем не встречается, по вечерам проводит время с ноутбуком, читает медицинские журналы и ходит гулять в ближайший сквер, такой же заплеванный, как лестничная площадка этого дома, подумывает о том, чтобы завести собаку и все не может решиться удалить папку с фотографиями их жизни на Бейкер-стрит в своем компьютере. Джон плохо спит – мучают кошмары, частично вернулась психосоматическая хромота. На работе его ценят и с удовольствием нагружают дополнительными сменами и ночными дежурствами – ну что ж, Джон, отличный способ борьбы с кошмарами и воспоминаниями. Джон Уильям Хэмиш просыпается как раз вовремя, чтобы не дать Шерлоку погрузиться в самоуничижительную депрессию от переживаний за Джона, приходится срочно переодевать сына, готовить смесь, кормить и носить на руках, чтобы вышел воздух и ребенок не срыгнул, когда будет лежать. Сын смешно чмокает, глядит серьезно на Шерлока и пытается поймать его крохотными ручками с отросшими ноготками. Шерлок уже несколько раз собирался их обстричь, но всякий раз рука вздрагивала и откладывала ножницы в сторону – страх причинить малышу вред сидит в Шерлоке каким-то первобытным инстинктом.

- Наш папа все сделает, - наконец заверяет Шерлок ребенка тихим успокаивающим голосом, - он придет с работы, увидит тебя и сразу полюбит. Даже не сомневайся. В конце концов, он доктор, у него такие вещи должны лучше получаться, - Шерлок предельно серьезен, и не из желания переложить на Джона ответственность за малыша, а потому что уверен, все, что делает Джон, он делает лучше всех.

Несколько раз он пытается положить Джона Уильяма Хэмиша в переноску, но тот не желает отпускать руку отца, и тогда Шерлок решает немного полежать на кровати Джона. Он ложится боком и кладет рядом с собой сына, который тут же довольно начинает сопеть и, наконец, закрывает глазки. Шерлок лежит на подушке Джона и погружается в его запах, мятный и немного мускусный, особенный, запах Джона, по которому Шерлок скучал все эти девять месяцев до судорог и головокружения. Именно в кровати Джона со спящим умильно причмокивающим Джоном Уильямом Хэмишем Шерлок плавно соскальзывает в тихий крепкий и обнадеживающий сон, с каким-то волшебным цветным содержимым, от которого по лицу расползается непривычно открытая доверчивая улыбка. Именно таким уязвимым и робко улыбающимся застает до крайности изумленный Джон в своей кровати Шерлока с маленьким ребенком рядом. Сказать, что он удивлен, значит не сказать ничего. Джон в шоке. Когда первые эмоции стихают, и Джон может дышать и мыслить более-менее здраво, он прячет пистолет за пояс штанов и садится на пол напротив Шерлока, болезненным и жадным взглядом разглядывая спящих незваных гостей. Он не собирается их будить, готовый просидеть на коленях у кровати всю жизнь, только Шерлоку об этом знать не обязательно. Джон не уверен в цели его визита и потому наслаждается возможностью быть рядом, без погружения в действительность, стараясь не думать о мотивах и последствиях.

Джон врывается в сон Шерлока запахом, теплом и узнаваемым взглядом, от которого по телу бегают влюбленные мурашки, щекоча и будоража кровь. Шерлок с трудом выныривает из глубины цветных фантазий, разлепляет мутные со сна глаза и встречается взглядом с Джоном, глядящим пристально, прячась за характерной джоновой невозмутимостью. Шерлок не может сдержать улыбки:

- Джон, - шепчет он, протягивая руку над спящим сыном и едва касаясь щеки Джона, - ты вернулся.

На мгновение Джон позволяет касаться себя, а потом отстраняется и поднимается с колен, едва заметно морщась:

- Конечно, вернулся, - холодно замечает он, - это ведь мой дом, - делая ударение на слове «мой». - Что ты здесь делаешь? Кажется, я тебя не приглашал.

- Да, - соглашается Шерлок, поднимаясь с кровати, и бегло проверяя, спит ли ребенок, - ты сбежал, оставив меня одного. Это было очень умно, - Джон мгновенно вспыхивает и отворачивается, а Шерлок готов побиться головой об стенку – ну почему он не умеет вовремя заткнуться? – Джон, - пробует все исправить Шерлок, - прости, я все понимаю. То, что ты увидел тогда, стало для тебя шоком, все, что ты сделал, было оправданно, понятно… - ну почему слова получаются такими сухими и рациональными?

Эмоции – не сфера Шерлока. Он, определенно не знает, как выразить Джону все, что чувствует. Но Джон и не дает Шерлоку такой возможности, вскидывает на него наполненный обидой взгляд и ядовито интересуется:

- Шоком? Ты так это называешь? Да я едва не застрелился, Шерлок, увидев тебя кувыркающимся с омегой. Меня не было всего два дня, и ты тут же затащил в койку эту потаскушку…

Шерлок вспыхивает:

- Не затаскивал я его. Это инстинкты…

- Да, - саркастически подтверждает Джон, - вечные альфа-инстинкты завалить как можно больше омег, ну и бет для статистики…

- Прекрати! – рычит Шерлок. – Все не так, как ты думаешь. Майкрофт…

- Вот только не надо все валить на Майкрофта, - останавливает Шерлока Джон. – Я видел не его, а тебя, вполне себе увлеченного процессом. Никто тебя не заставлял…

Шерлок собирается что-то сказать в свое оправдание, но останавливается, потрясенно глядя на Джона:

- Ты ведь все равно не поверишь мне, да? – произносит он тихо. – Я зря приехал? – Джон зло смотрит на него, сжимая и разжимая кулаки, пытаясь управлять своим гневом. – Все напрасно? – Джон молчит, лишь дышит тяжело.

Шерлок отворачивается, закусив губу, понимая, что проиграл, даже не начав толком играть. Теперь его план выглядит детской попыткой задобрить Джона, а не тем, что он есть на самом деле – проявлением заботы, внимания, участия. В горле застывает комок невысказанных слов, извинений и просьб. Кивнув своим мыслям, Шерлок тянется за переноской и начинает поправлять в ней пеленочку. Джон наблюдает исподлобья и молчит. Шерлок склоняется над малышом, легко подхватывает его и укладывает в переноску. Губы сжаты в узкую полоску, в груди опять разрастается тоска и непонятная глухая тревога. Шерлок не знает, что будет делать и куда идти, ему ясно одно – Джон не хочет его видеть, не принимает извинения, не намерен даже разговаривать. Не то чтобы Шерлок рассчитывал, что помириться будет просто, но он определенно не представлял, что так невозможно будет даже подступиться.