Английские эротические новеллы

В те смутные времена ни одно поместье не могло обойтись без укреплений. Королевская власть на местах была слабой, и девиз англичан был прост: «Каждый должен защищать себя сам!» Крестьянин не выходил из дома без дубинки, а дворяне запасались доспехами, нанимали солдат и ограждали свои замки стенами и башнями, иначе все добро немедленно было бы разграблено и сожжено.

— Толи замок, толи тюрьма, — вздохнула матушка, осматривая укрепления. — Да прибудет с нами Господь!

Вокруг стены шел глубокий ров, наполненный водой из соседней речки. Подъемный мост вел от них к воротам внутренней ограды. Особые выступы по бокам ворот давали возможность обстреливать неприятеля.

— А, вот и наша гостья! — Солдаты с пиками открыли ворота. — Леди Эвелина вас заждалась!

Монахиню провели по узкой винтовой лестнице в комнату узницы.

— Benedicat te Deus, mi! [67] — Эвелина поднялась со стула и склонилась в почтительном приветствии. — Посмотрите на мое печальное узилище!

На лице молодой женщины матушка Изольда увидела печать скорби. Судя по унылому виду, можно было подумать, что годы заточения сделали пленницу ко всему равнодушной, но огонь, иногда загоравшийся в черных глазах, говорил о таившемся в душе стремлении к сопротивлению.

— Эх, грехи наши тяжкие! — матушка Изольда пошла следом, перебирая янтарные четки. — Твой муж не захотел отдать тебя ко мне монастырь, там, среди подруг и молитв глядишь, и закрылась бы душевная рана, а мы отмолили бы у Господа отпущение всех твоих грехов!

— Матушка, а разве любовь это смертный грех? — плечи узницы распрямились, и в голосе не слышалось никакого смирения. — Вот так, уже три года каждый вечер перед сном я выхожу на крепостную стену! Это стало для меня, грешной, почти ритуалом! Вот так я и гуляю вдоль каменных зубцов и молю всевышнего о спасении! Сколько раз я думала, не прыгнуть ли мне со стены вниз, но Господь и моя любовь не позволяют сделать этого шага! — Знаете, почему муж заточил меня здесь? Я была с сэром Гилфордом Уэстом счастлива, признавалась на исповеди матушке Изольде леди Эвелина.

— Ave Maria! — матушка перекрестилась. — Любовь, конечно, не грех, а вот измена законному мужу, грех смертный, ибо сказано в Писании: не прелюбодействуй!

Женщины смотрели на пустынные дюны, и ледяной ветер с моря играл черными прядями длинных волос леди Эвелины.

Матушка Изольда знала, что вот уже пять лет леди Эвелина, потомок древнейшего английского рода, была заточена мужем за супружескую измену в замке.

Теперь женщины вышли на прогулку, сопровождаемые наглыми ухмылками стражников. Перед ними на земле было ровное местечко, и они бросали на него кубики костей.

— Mort de ma vie! [68] — Заорал лучник, глядя вниз, на результат очередного броска. Один и два!

Второй, злорадно ухмыляясь, кинул кости.

— Четыре и три! — стражник стал загибать пальцы, чтобы выяснить результат.

— Это выходит семь! — Помогла леди Эвелина и поспешила отойти от игроков.

— Эй, лучник, я выиграл твой шлем! А теперь ставь на стоны леди Эвелины! Марку за то, что при очередной порке она ни разу не крикнет!

— Ставка не принимается! Из нашей леди крика не выбить самому опытному палачу!

— Да, матушка, я грешна, и гореть мне в геенне огненной! — Эвелина укаткой смахнула слезинку. — Три долгих года я молила мужа о снисхождении, но поняла, его каменного сердца не растопить. Теперь вот уже два года я не пишу мужу писем, и я живу ожиданием того дня, когда любимый спасет меня!

— Ты, как я поняла, томишься здесь уже пять лет, не раскаиваешься в измене и прелюбодеянии? — Матушка посмотрела вниз с крепостной стены. — Господь и так наказал тебя!

— Матушка, я не ропщу на судьбу, и несу наказание перед Богом, людьми и собственным мужем! Смотрите, это не замок, а тюрьма, где меня содержат — по приказу мужа! Да, целых пять бесконечных лет, полных мучений и унижений, проведенных в изгнании. Пять лет унизительных публичных наказаний — каждый месяц, по приказу мужа. Видите внизу вон ту деревянную кобылу? Муж видел такие в Польше и приказал плотникам сделать ее специально для меня! [69]

Матушка Изольда слушала печальный рассказ падшей женщины и видела, что никакого раскаяния та не испытывает. Ее бледное лицо было поднято навстречу ветру, а взгляд — устремлен в промозглую даль, к горизонту, туда, где был возлюбленный.

Небо хмурилось: темные тучи повисли над замком так низко, что казалось, их можно достать рукой. Раздался гром, и капли дождя пролили слезы над участью несчастной женщины.

— Да жив твой сэр Гилфорд, — заговорщически подмигнула матушка Изольда. — Dominus audivit preces! [70] Он служит в Нормандии и завоевал там не только славу, но и состояние!

— Спасибо, матушка! — Она встретила новость с тихой радостью и возблагодарила Господа за милость Его.

— О вашем строгом воспитании ходят слухи по всей Англии! — Матушка Изольда отдала должное мастерству замкового повара. — Что просто так мокнуть? Пойдем вниз, выпьем пива, — леди Эвелина потянула матушку Изольду за собой. — Только там — никому не слова! И стены имеют уши!

Глаза женщины светились радостью.

— Пиво это хорошо, — Матушка Изольда перекрестилась и прошептала короткую молитву, — а пирог с мясом будет?

— А как же! — Леди Эвелина с трудом удерживалась от дальнейших расспросов. — Чего я только не наслушалась за эти годы! Одни говорят, что мой любовник уже никогда не вернется, другие же считают, что я давно сошла с ума от любви! Глупые люди, да я знаю все, что говорят обо мне, меня это не волнует, и тем более, никак не затрагивает моего израненного сердца! А что касается публичного наказания, так мне не привыкать!

В последних словах несчастной женщины не было никакой бравады: с детства леди Эвелина очень хорошо знакома с розгами.

За кружкой темного эля женщины стали говорить обо всем понемногу. Эвелина рассказывала о печальном детстве и строгом отце. Матушка По-секрету спросила, не занималась ли леди Эвелина плотскими радостями женщиной?

— Конечно же, нет! Впрочем, я один раз была близка с собакой!

— Последнее заявление заставило матушку отложить пирог, отставить в сторону пиво и вновь взяться за четки. «Боже мой, — думала она, привычно твердя молитвы, — кто бы мог подумать?» Мысль о том, что эта красивая женщина была близка с собакой, не давала матушке покоя.

— Молись вместе со мной, потребовала она, и женщины трижды прочитали «Каюсь». А теперь, голос матушки стал ласковым и сладким как мед, я хочу изгнать беса из твоего тела!

— Что для этого надо? — Эвелина еще не понимала, чего хочет от нее исповедница. — Как говорил апостол Павел: «Бог верен, а всяк человек лжив» [Римлянам 3:4].

— Пойдем в твою комнату и там продолжим! Главное, это запереться изнутри на засов! Ох, грехи мои тяжкие!

Обитель леди Эвелины мало, чем отличалась от тюремной камеры, но матушку Изольду это ничуть не смутило.

— Раздевайся, — приказала она, — надо посмотреть, не оставил ли Лукавый знаков на твоем грешном теле!

— Пожалуйста! — Леди Эвелина почувствовала, что руки матушки добрались до набухших сосков, — только знаки на моем теле оставляет не враг рода человеческого, а плетка!

— Да уж, — монашка провела пальцем по рубцам, пересекавшим ягодицы, — попало тебе крепко! А теперь скажи мне, тебе нравится, когда мужчина целует тебя… туда?

— Откуда мне знать! — вздохнула узница. — Ни муж, ни любовники меня туда ни разу не целовали! У покойного Фанге, язык был шершавый и влажный!

— А как же…

— Ну… — Очередной вопрос матушки заставил леди покраснеть. — Он замечательно умел вылизывать!

— Ну, по сравнению с изменой мужу, это не такой уж и большой грех, хотя в ветхозаветные времена за него карали лютой смертью! — Матушка Изольда притянула женщину к себе и поцеловала в шею. — Главное запереть дверь изнутри на засов!