Райский пепел (СИ)

Пришел врач на плановый осмотр. На вопрос Насты о том, когда ее выпишут, он лишь снисходительно улыбнулся и поменял пакет с капельницей. Но убрал катетерную иглу, введенную в мочевой пузырь. Наста усмехнулась этому – ходить в туалет она может и самостоятельно. Это радует.

Господин Коеси, обед уже подан, - сообщил один из помощников.

Акутагава минуя его быстрым и энергичным шагом, не удостоил служащего взглядом, направляясь к своему кабинету в сопровождении телохранителей. В рабочие дни он всегда обедал в своем кабинете, не отлучаясь для этих целей в ресторан, что значительно экономило ему время. Сейчас он, только прилетев на вертолете с деловой встречи, должен был пообедать, а затем принять ежедневные доклады у штатных аналитиков «Ниппон Тадасу». Подле дверей у него зазвонил мобильный телефон. Акутагава ответил на звонок, одновременно проходя в кабинет:

Я слушаю.

Господин Коеси, вас беспокоит Каташи Ясуо, - Каташи был президентом Токийской фондовой биржи и его соратником. Несмотря на то, что разница в возрасте Акутагавы и Ясуо исчислялась почти тремя десятилетиями, последний разговаривал с собеседником чрезвычайно почтительно: - Только что я получил доклад касательно индекса Никкеи и Топикс*, который я должен представить общественности в три часа дня. Курс акций продолжает падать – самые большие потери заметны во внешнем секторе рынка, около 0,94 процента.

Что и ожидалось, - откликнулся мужчина, поднимаясь по лестнице на второй уровень, где размещалась зона отдыха и был накрыт стол с трапезой. Такесима и Сугавара устроились в креслах внизу, не собираясь маячить на глазах хозяина во время обеда. Теперь Акутагаву повсюду сопровождало почти с две дюжины телохранителей, но в личные апартаменты допускались по-прежнему только эти двое. – Как я и предполагал, компании, работающие с долларом, начнут испытывать возрастающие трудности. Мы подождем, когда курс йены возрастет до максимального значения по отношению к доллару и их акции упадут до критического уровня, тогда мы начнем диктовать свои условия.

Да, конечно… - Каташи замешкался было, однако все же сказал: - Мое особое беспокойство вызывает ухудшение конъюнктуры на внутреннем рынке. По вашему распоряжению я пока отказываюсь от каких-либо долгосрочных прогнозов, однако многие уже пророчат, что кризис будет углубляться и контролировать события уже будет нельзя…

Это закономерно и в этом нет ничего неожиданного, - мягко, но непреклонно осадил его Акутагава. Ему, конечно, было ясно беспокойство Каташи, ведь тот рисковал своим президентским креслом и доверием делового мира, прикрывая махинации самой могущественной в Азии семьи - Коеси. Именно Коеси спровоцировали биржевой и валютный кризис, который перекинулся с востока на запад и в течение уже нескольких дней только разгорался, не думая утихать. Что будет происходить дальше предугадать не мог никто, в том числе и президент Токийской фондовой биржи. Но переживания Каташи не волновали Акутагаву, лишь раздражали, поскольку тот отнимал у него время этим в общем-то пустым разговором. Утешать и ободрять каждого, кто работал на Коеси, Акутагава не собирался. – Не будем забегать вперед, господин Каташи. Всему свое время.

Закончив телефонный разговор, он сел за стол, разворачивая салфетку. За еду Акутагава принялся быстро и сосредоточенно – так едят сверхзанятые люди, у коих на каждую минуту составлено расписание. В последние дни он действительно был занят почти двадцать четыре часа в сутки: сначала он находился в Китае, где распоряжался полученным наследством семьи Сангацанма, вернувшись в Японию он вплотную взялся за свой план. А план этот имел собой только одну цель – уничтожить Коннора Ваалгора. Тот каким-то чудом выжил во время взрыва небоскреба, но это не слишком задело Акутагаву – не раздавил Ваалгора в этот раз, так раздавит в следующий. Теперь Акутагава избрал тактику планомерного, но неумолимого наступления на врага. Больше никаких переговоров, никаких перемирий, никаких импульсивных попыток решить проблему мирно и бескровно… Через несколько дней ему нужно будет вернуться в Китай, чтобы присутствовать на собрании китайской элиты, возмущенной и напуганной его внезапной и жестокой расправой с семьей Ланчьжи. Однако китайцам придется или согласится с его амбициями, либо объявить войну, а на последнее они не решатся. Не решатся, так как уже убедились – воля Комитета для него не значат ровным счетом ничего, и что Коеси Акутагава готов воевать с каждым из них. Комитета уже нет, он уничтожен. Конечно, не все Представители погибли во время взрыва на крыше «Георгиевской звезды», но те, кто выжил, будут напуганы и уяснят, наконец, что время для масштабного перераспределения власти пришло. Пора всколыхнуть этот омут, в котором все эти трусливые воротилы так уютно устроились, свили из золота свои гнездышки…

Акутагава уже заканчивал с карпаччо из утиной грудинки с сыром Грана Падано, как рядом с ним послышался знакомый голос:

Хороший ход: надавить на доллар, чтобы убить двух зайцев сразу. Разоришь тех, кто еще был непокорным, а заодно ущемишь интересы Ваалгора, - зеленоглазый мужчина, появившись по своему обыкновению словно бы из ниоткуда, приблизился к столу, отодвинул стул и вальяжно опустился на него. – Впрочем, полагаю, этот блондинчик тоже постарается повернуть ситуацию в свою сторону. Он попробует оказаться героем в этом надвигающемся экономическом шторме.

Хозяин апартаментов пару раз молчаливо моргнул, потом, проглотив то, что было во рту, отложил нож и вилку.

Нет. Героем в этом шторме буду я, - ответил он.

Акутагава не спросил о том, как тот сюда попал: уже давно он вручил ему пластиковую карту, дающую прямой доступ в здание «Ниппон Тадасу», чтобы Ив мог в любой момент явиться на встречу. По лестнице, держа оружие наготове, взбежали Такесима и Сугавара – они услышали посторонний голос и тут же бросились наверх. Увидев Ива, в этот миг не спеша прикуривающего сигарету и державшего себя обманчиво расслабленно, они убрали оружие и вопросительно взглянули на Акутагаву. Он сказал то, что они, в общем-то, и ожидали услышать:

Оставьте нас одних.

Ив и Акутагава не нарушали тишину, пока не телохранители спускались вниз и двигались к выходу. Акутагава пытливо рассматривал долгожданного гостя, цепляясь взором за его лицо, как во что-то необыкновенное. Ив курил и улыбался уголком губ, будто все было как прежде – но все же что-то изменилось в его облике. Ив выглядел… усталым? Эти усталые тени затаились у его губ, у крыльев носа, под изумрудными глазами, обозначились морщинкой у переносицы. По лицу Ива будто бы пролегла невидимая трещина, исказившая его красоту, превратившая ее трагичное подобие былого совершенства. Впервые можно было прочитать на этом лице его настоящий – почти тридцатилетний – возраст. Раньше он всегда выглядел более свежо и молодо.

Я опасался, что ты пострадаешь во время взрыва, - заговорил Акутагава наконец. – Я бы упрекнул тебя, что ты не вышел на связь, но я помню о твоей любви к сюрпризам.

Ив только криво усмехнулся в ответ, докуривая сигарету – и в нем вдруг отчетливо проступила какая-то скрытая надломленность. Акутагава встал из-за стола, но направился не к нему, а к кожаному офисному дивану. Опустившись на него, мужчина выжидающе взглянул на Ива, а затем призывно протянул ему руку:

Иди ко мне.

Тот поднялся со стула с грациозностью, на которую, казалось, способно только его тело и никакое другое больше. Приблизившись к Акутагаве, он, опершись коленями в мягкое сидение дивана, забрался мужчине на колени. Тот, не ожидая долго, обхватил его лицо ладонями и прильнул к его губам. Ив отреагировал на его поцелуй незамедлительно – с необходимой Акутагаве страстью, желанием. Они целовались глубоко и жгуче…

Я думал, что потерял вас обоих, - прерывающимся голосом прошептал Акутагава, кончиком носа прикасаясь к гладкой щеке Ива и вдыхая запах его кожи. – Сначала сбежал Юки, потом пропал ты... Ты попал в ловушку, и я не знал даже, что предполагать... Ваалгор держал себя так, что я решил, будто тебя больше нет в живых. Но ты вернулся… Ты вернулся… - он вновь притянул зеленоглазого мужчину к себе, награждая поцелуем.