Поводок или Новая Сказка о Василисе Премудрой (СИ)

Фирма эта купила права на владение архипелагом из пятидесяти семи островов, расположенных в самом центре большого озера, неподалеку от национального парка Réserve faunique La Vérendrye. На этих островах были построены коттеджи, в один из которых сонного Марата и доставили вчера вечером. Коттеджи эти были оборудованы специальным образом, чтобы позволить кому-то из супругов без опаски заниматься воспитанием и исправлением другого. Весь этот комплекс они назвали - “Fifty Granite Islands” - по аналогии с известной книгой о серых оттенках. Эта “исправительная колония” на бумаге числилась как база отдыха и за всю ее историю еще ни один из ее обитателей не пожаловался в полицию, чтобы это опровергнуть, никто не рискнул испортить себе репутацию. Да и доказать что-либо можно было пожалуй лишь взобравшись на амвон римского права.

- Однако, пребывание здесь стоит немалых денег, - закончила Наташа свой рассказ, - а на нашем семейном счету таких денег нет. К счастью, в агентстве мне подсказали способ, как с ними расплатиться. Посмотри-ка, что я нашла у тебя в кармане - это была кредитная карточка Торонтайского банка. - Помню, помню! Ты говорил мне, что это корпоративная карта и что ты по ней в командировках расплачиваешься. А вот в агентстве мне сказали совсем другое. Мне сказали, что это твой личный счёт и на нём у тебя денежки лежат. Они правда не знают - сколько, но я думаю ты мне это и сам сейчас скажешь.

Это было правдой. Лет пять назад Марат помог своему приятелю в создании High Frequency Trade сервера – компьютера, который сам играл на бирже в автоматическом режиме. Половина доходов от этой игры поступала теперь на тот самый счет в банке который и раскопали Наташины детективы. Приятель постоянно усовершенствовал программу и сейчас доход с сервера примерно равнялся зарплате в компании, где работал Марат. Это была очень крупная сумма и раскрывать её жене Марат не собирался - ну просто, чтобы не поощрять в ней расточительность. Для него это было что-то вроде дополнительного пенсионного фонда. В принципе, вклад был завещан на Наташу, и он тешил себя мыслью, что когда-нибудь в старости он преподнесет ей сюрприз. Но все это будет когда-нибудь тогда, а вовсе даже не сейчас.

- Хорошо, мы поступил так - продолжила Наташа, не дождавшись ответа и беря в руки компьютер - мы сейчас зайдем на сайт твоего банка, введем с карточки номер счёта, а ты мне по секрету сообщишь свой пароль или пин-код - что там у тебя?

- Наташа, клянусь! Нет у меня там никакого счёта и никакого пин-кода я не знаю.

- Значит, все-таки пин-код? Значит, не скажешь? Хорошо, тогда мы попробуем один старинный российский способ, чтобы его узнать. Посмотри-ка, что я ещё нашла вчера в твоём хозяйстве.

Наташа поднялась с кресла и поднесла к его глазам маленький черный радио-паяльник: - Зачем ты его здесь купил, ума не приложу. Все равно ты ни одной схемы здесь еще не спаял. - Наташа говорила очень медленно, как будто бы для того, чтоб Марат успевал нарисовать в своём воображении все то, о чем она говорила.

- А вот мы возьмём его, протрем спиртом для дезинфекции, смажем кремом, чтоб лучше скользил и вставим его тебе в … как вы электронщики это называете? - устройство ввода-вывода. Вот так! А теперь мы его включим в сеть и подождем пока он нагреется, а ты тем временем скажешь мне свой пин-код.

Марат почувствовал в своём заднем проходе тёплый металлический цилиндр и капельки пота начали скатываться у него со лба на бетонный пол. Он не мог поверить, что его жена на это решится.

- Наташа, что ты делаешь! Это уже не шутки! Прекрати пожалуйста... - тем временем ему уже стало казаться, что запахло горелым мясом и он запаниковал - Наташа, ты с ума сошла! Вытащи паяльник! Выключи его скорее! Наташа! Ну хорошо, сдаюсь: один, девять, ноль, один… Это пин... Ну всё-ё! Я же сказал!  Вытащи это из меня!!!

Наташа как будто бы не замечала его истерики: - Один, девять, ноль, один. Девятнадцатое января! День нашей свадьбы! Как мило с твоей стороны. А я-то думаю, как это он всё помнит? Каждый год цветы в этот день приносит! А он вон как это запомнил - через счет, который он же от жены и скрыл. Ну ладно, мы это еще сначала проверим. – Наташа начала вводить код в компьютер.

- На-та-ша! – продолжал истошно кричать Марат.

- Так! Хорошо! Не соврал! Всё сработало! - Наташа говорила и делала все нарочито медленно. Она наслаждалась тем состоянием паники, в которой пребывал ее муж. Все это тешило ее самолюбие и отвечало целям отмщения в гораздо большей степени, чем проведенная перед этим экзекуция, которую кстати Марат перенес стоически. Однако пар был уже выпущен, и накопившаяся в ней за последние месяцы злость постепенно сходила на нет. Но сменялась она не жалостью, а скорее презрением к этому некогда обожаемому ею существу.

- Наташа! Вытащи паяльник! – Марат уже даже не кричал, а лишь плаксиво хныкал.

- Чего ты орешь? Какой паяльник? Вон он здесь на столе лежит, - и она опять поднесла паяльник к его глазам. - Дурак! Я тебе туда свечку парафиновую засунула, тигровой мазью смазанную, чтобы лучше грела. Ну что, герой?! У страха глаза велики? Неужели ты мог подумать, что я из-за тебя, идиота на преступление пойду? Дам тебе малейший повод на меня в полицию заявить? Все эти шрамы на твоей заднице – это так, сексуальные игры, а вот паяльник в заднем проходе – это был бы уже криминал.

Марат и сам уже начал испытывать презрение к себе. Марату было стыдно до слез. Ему было стыдно оттого, что он оказался таким позорным трусом. Ему было стыдно что он, которому в детстве читали о подвигах Карбышева, и Молодой Гвардии, и Зои Космодемьянской, и который иногда представлял себя на их месте, в реальной жизни испугался простой парафиновой свечки. Он уже начал ломаться. Все это вместе, боль и унижение, стирало из его памяти образ того правильного. хорошего Марата, которым он себя раньше считал и на его месте вырисовался новый Марат, для которого уже не было понятия о чести, который мог трусить и врать, не краснея и без зазрения совести.

Наташа вернулась к компьютеру:

- Сколько у тебя там на счету? Ого! Не слабо! – не сдержала она удивления – Отлично! Часть суммы я перевожу фирме за аренду острова, другая часть пойдет на оплату детектива, а остаток я пересылаю на свой счет. Нет, пожалуй, оставлю тебе долларов этак … пятьдесят, чтобы счет не закрывать.

- Итак, финансовую часть мы успешно закончили. - продолжила Наташа, откладывая в сторону планшет. - Но у суда осталось еще несколько вопросов к подсудимому. Подсудимый, прошу вас отвечать искренно, и ничего не скрывать от высокого суда. – и она поднялась перед ним на своих восьмисантиметровых каблуках, для того чтобы он убедился, что суд, действительно, - высокий.

- Знайте, что только чистосердечное признание поможет смягчить вам наказание.

У подсудимого, распятого на козлах в виде буквы Х, уже не оставалось никаких сомнений в том, что признание никак не облегчит его участи. Напротив, он твёрдо знал, что в его положении надо врать до конца, отрицая абсолютно всё, что напрямую невозможно было проверить.

- Обещал ли он девушке на ней женится? – Нет не обещал! - Знала ли она, что он уже женат? – Конечно знала и все-равно приставала!.. Она была так несчастна, что он не смог ей отказать… Да! Всего лишь один раз и то не до конца…

- Ну что же – ответил судья – принимая во внимание чистосердечное признание, суд мог бы вынести подсудимому оправдательный приговор. Однако, – здесь Наташа выдержала значительную паузу, - суд не будет спешить в этом вопросе и просит пригласить в зал следующего свидетеля!

Тут дверь в соседнюю комнату распахнулась, и Марат увидел, как оттуда в зал вбежали быстрые девичьи ножки в легких босоножках на высоком каблуке. Он не мог поднять голову и не мог увидеть лица вбежавшей, но он уже знал кому принадлежали эти ножки. Это была его Настя.

Настя томилась за дверью в соседней комнате, как на родео томятся быки перед выпуском их на арену. Она прекрасно слышала, как изворачивался Марат, перекладывая на нее свою вину, и с нетерпением ждала реванша. Она подбежала к Марату, присела перед ним на корточки, схватила его левой рукой за редкую шевелюру и запрокинула его голову назад: