Философия в будуаре

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - А для усиления наслаждения она должна пользоваться и большим, и тем, что поменьше, одновременно. Пусть её полости услаждают своим движением хуй, блаженствующий в пизде, и одновременно приближают восторг того, что у неё в жопе, и, затопленная малафьёй обоих, пусть она истечёт соком сама и умрёт от наслаждения.

ДОЛЬМАНСЕ, (следует отметить, что дрочение происходит во время всего диалога.) - Мне кажется, что в описываемую вами картину, мадам, надо поместить ещё два или три хуя: разве эта женщина не могла бы держать хуй во рту и по одному - в каждой руке?

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Она может зажать несколько под мышками и ещё - в волосах. Вокруг неё должно собраться тридцать хуёв, если бы это было возможно. Тогда она должна иметь их, касаться их, поглощать только их и должна быть залита всеми одновременно в тот миг, когда спускает сама. Ах, Дольмансе! Каким бы развратником вы ни были, я делаю вам вызов сравняться со мной в этих сладостных битвах... В этой голове я проделала всё, что только возможно.

ЭЖЕНИ, (которую по-прежнему дрочит подруга, в то время как Дольмансе дрочит шевалье.) - Ах, моя сладкая... у меня кружится голова!.. Я тоже могу вкусить таких наслаждений! Я тоже могу послужить... целой армии мужчин!..

О, какое счастье!.. как ты дрочишь меня, дорогая... ты сама богиня наслаждений... а как набух этот чудесный хуй и как увеличилась и покраснела его царственная головка!

ДОЛЬМАНСЕ. - Приближается развязка.

ШЕВАЛЬЕ. - Эжени... сестрица... ближе... О, какие божественные груди! Какие мягкие, пухленькие ляжки! Спускайте! Спускайте обе, мой сок сольётся с вашим!

Он течёт, выплескивается! О, Иисусе! (В этот критический момент Дольмансе заботливо направляет потоки спермы своего друга на обеих женщин, но особенно на Эжени, которая вся оказывается залитой.)

ЭЖЕНИ. - Прекрасное зрелище! Как оно благородно и величественно... Я вся покрыта... она попала мне даже в глаза!..

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Подожди, милая, дай мне собрать эти бесценные жемчужины я натру ими твой клитор, чтобы ты скорее кончила.

ЭЖЕНИ. - Ах, моя дорогая, да, это прекрасная идея... сделай это, и я кончу в твоих объятиях.

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Божественный ребёнок, целуй меня, целуй... Дай мне сосать твой язычок... дай мне пить твоё дыхание, разгорячённое страстью!

Ах, блядь! Я спускаю сама... Братец, помоги мне кончить, умоляю!..

ДОЛЬМАНСЕ. - Да подрочите свою сестру, шевалье!

ШЕВАЛЬЕ. - Я бы лучше её выеб... у меня ещё стоит.

ДОЛЬМАНСЕ. - Ну, ладно, всуньте, а мне дайте ваш зад: я вас выжоплю во время этого сладостного кровосмешения. Эжени, вооружившись этим индийским резиновым хуем, выжопит меня. Когда-то ей придётся сыграть все роли в спектакле разврата, так что она должна радеть на уроках, которые мы ей даём, и одинаково хорошо выполнять все упражнения.

ЭЖЕНИ, вооружившись искусственным членом. - О, с удовольствием! Вам не в чем будет меня упрекнуть, если это касается разврата отныне он - мое единственное божество, единственное правило моего поведения, единственная основа всех действий. (Она пронзает Дольмансе.) Так, дорогой мой наставник? Я делаю правильно?..

ДОЛЬМАНСЕ. - Восхитительно!.. И впрямь, маленькая плутовка ебёт меня, как мужчина!.. Прекрасно! Мне кажется, что мы слиты воедино все четверо: теперь пора действовать.

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Ах, я умираю, шевалье!.. Невозможно выдержать удары твоего славного хуя!..

ДОЛЬМАНСЕ. - Но ведь эта проклятая, эта прелестная жопа доставляет мне наслаждение!.. Ах! Ебём, все ебём! Кончим все одновременно. Бог хуев!

Умираю, издыхаю! Ах!.. в жизни не спускал сладостнее! Ты уже излил сперму, шевалье?

ШЕВАЛЬЕ. - Посмотри на эту пизду, она вся измазана, измарана, не так ли?

ДОЛЬМАНСЕ. - Ах, дружище, ну почему не оказалось столько же у меня в жопе?

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Передохнём, я изнурена.

ДОЛЬМАНСЕ, целуя Эжени. - Эта неподражаемая девочка выебла меня, как бог.

ЭЖЕНИ. - Действительно, мне было весьма приятно.

ДОЛЬМАНСЕ. - Если ты развратник, то все излишества доставляют удовольствие, и самый лучший совет женщине - это умножать излишества сверх всякой меры.

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - У моего нотариуса хранится пятьсот луи - кошелёк получит любой, кем бы он ни был, кто научит меня не ведомой мне страсти и кто погрузит меня в ещё не испытанное наслаждение.

ДОЛЬМАНСЕ. - (Собеседники, приведя себя в порядок, занимаются теперь только разговором.) Мысль необычная, мадам, и я возьмусь за это, но я сомневаюсь, что наслаждения, о которых вы мечтаете, напоминают столь незначительные удовольствия, которые вы недавно вкусили.

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Что вы имеете в виду?

ДОЛЬМАНСЕ. - Скажу по чести, я не знаю ничего более скучного, чем наслаждение пиздой, и особенно тогда, когда уже вкусил, как вы, мадам, наслаждение, даваемое жопой. Я не могу себе представить, как можно его предпочесть какомулибо иному.

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Это просто старая привычка. Любая, у которой образ мыслей подобен моему, хочет, чтобы её ебли везде, и куда бы ни врывался снаряд, ощущение его даёт наслаждение. Однако я полностью согласна с вами и подтверждаю для всех развратниц, что наслаждение от ебли в жопу будет всегда превосходить наслаждение от ебли в пизду. Здесь они могут положиться на слова европейской женщины, испробовавшей и тот, и другой способ: я уверяю, что не может быть никакого сравнения, и что им будет нелегко вернуться к переду после того, как они подставят зад.

ШЕВАЛЬЕ. - А мои мысли по этому поводу несколько иные. Я готов делать всё, что от меня ожидают, но в женщинах я люблю только алтарь, предназначенный Природой для воздаяния должного.

ДОЛЬМАНСЕ. - Прекрасно! Но это жопа! Мой дорогой шевалье, если ты тщательно исследуешь веления Природы, она не укажет тебе иного алтаря для наших воздаяний, нежели дырка жопы. И она приказывает выполнение последнего. О Боже, если бы она не предназначала жопу для ебли, разве бы она стала делать отверстие в ней точно соответствующим нашему члену? Ведь оно круглое, как и наше орудие. Почему? Даже человек, лишённый здравого смысла, не сможет представить, что овальное отверстие было создано для наших цилиндрических хуёв. Задумайтесь над этим изъяном, и вы тотчас поймёте намерения Природы. Мы сразу увидим, что слишком много принесено в жертву во имя размножения, возможного только благодаря снисходительности Природы, но против её желания.