Видимость

— Следовало предупредить, Данте! — отчитала я, на что получила только смешок.

— Белль, твоя задница любит принимать мой член. Твое тело помнит меня, просто позволь ему вести себя.

Как бы безумно это не было, я сделала, как он просил. Я позволила телу напомнить мне о Данте, потому что он был единственным, за что можно было ухватиться в жизни, которая у меня была. Это так пугало — бездна внутри меня. Мне нужен был его комфорт, и он дал мне его; пицца была забыта, фотографии разбросаны вокруг нас, в то время как он дарил мне новые воспоминания. Они были жестокими, но я могла коснуться их.

— Я могу заказать свежую.

Улыбнувшись, я покачала головой.

— Все нормально, я просто ее разогрею. — Вообще-то я могла поесть ее и холодной, потому что мой желудок скоро начнет переваривать сам себя, я была голодна как волк. Я чувствовала себя немного непривычно, будто я занялась с ним сексом на нашем первом свидании, а это немного развратно

Пока он старался включить духовку, я стояла и рассматривала ее. На ней был миллион различных кнопочек и половину дальней части плиты занимали конфорки. Она была достаточно впечатляющей.

— Я что, приобрела ее, чтобы готовить? — попыталась пошутить я, подходя чтобы помочь разобраться с плитой.

Он пристально посмотрел на меня. Он смотрел так долго, что мне стало не по себе. Это было похоже на то, как будто именно я была для него незнакомкой.

— У нас был повар, но когда ты потеряла память, я отпустил ее на некоторое время. Бросив коробку с пиццей в духовку, он пронесся мимо меня словно ураган, оставляя позади себя шлейф неприязни и злости.

Меня окатило волной вины; это я была искомой причиной произошедшего с нами, если бы я не была настолько эгоистичной в своих желаниях и пристрастиях, то ему не пришлось бы сейчас проходить такую пытку — жить с незнакомкой. Мысли обо всем, что произошло, заполнили мой разум. Почему, если мы были безумно влюблены друг в друга и собирались пожениться, я вовлекла его в осуществление моих эгоистичных фантазий и желаний? Насколько же я эгоистичный и ужасный человек, что заставила его воплотить эти мерзкие желания в жизнь. Как я могла хотеть этого? Чего мне не хватало? Я совершенно не помнила, каким человеком я была до произошедшего, но если судить сейчас, то стремление быть плененной и униженной, взятой без согласия, вызывало во мне трепет ужаса, и было моим худшим кошмаром. В этом не было ничего сексуально притягательного, насколько я могу судить по последней паре недель, когда я находилась в постоянном ужасе.

Мое дыхание словно застыло, когда я подумала о Марии. Кто она такая? И как мог любящий жених пихать ей в горло свой член с таким наслаждением?

Я открыла коробку с пиццей и взяла кусочек. Затем я пошла за ним, пытаясь отыскать его рабочий кабинет, и когда нашла, то увидела его сидящим и нервно проводящим руками по волосам. Я осторожно приблизилась к нему, ощущая себя немного не в своей тарелке из-за его настроения.

— Прости. — На ум больше ничего не приходило, кроме этой обыденной фразы. Я презирала себя, что посмела сотворить с ним такое.

Он поднял голову, когда услышал мои тихие слова и опустил руки. Когда я увидела его выражение лица, мое тело словно почувствовало невидимое притяжение. Подойдя к нему, я забралась к нему на колени и проговорила опять.

— Прости.

— Все в порядке, воспоминания вернутся. Всему свое время. — Я ощутила его теплое дыхание, которое отдавало терпким запахом виски.

— Расскажи мне обо всем, Данте. Что это было за место, где ты меня удерживал?

Он выждал пару секунд, перед тем как ответить.

— У меня есть лаборатория, и мое рабочее помещение выстроено на моей собственности. Так же есть люди, кто делит со мной рабочее пространство. Я был вынужден сделать некоторые реконструкционные работы, чтобы все было таким, каким ты это увидела.

Мой желудок заурчал, напоминая мне, что кусочек остывшей пиццы находился все еще в моих руках, а не в пустом желудке. Я смутилась от того, что он это услышал, и покраснела от стыда.

— Позволь мне заказать для тебя свежую. У меня есть человек, который приносит все, что я захочу.

Что он имел в виду, когда сказал это? Он что, не звонил в пиццерию, как остальные? Я покачала головой и аккуратно съела сыр с холодного кусочка пиццы.

— Тогда почему ты позволил Марии... соса... сделать то, что она сделала с таким наслаждением на моих глазах? — я пыталась скрыть ревность, что сквозила в моем голосе, но не смогла сдержаться, что заставило меня вздрогнуть, когда я поняла, как прозвучало это со стороны.

Он отодвинулся от меня, и тогда наши взгляды схлестнулись.

— Это была твоя идея, Стар. Ты сказала, что так вся ситуация будет выглядеть реалистичней. — В тот момент, когда он говорил, мне казалось, что он рассказывает не про меня. Я презирала, что он позволил прежней мне сделать такое, теперь я знала, кто он и кем мы приходились друг другу. Мне было противно, что я хотела такого.

— Ты позволил ей сделать что-нибудь кроме этого?

Он звучно рассмеялся, и его мощное тело затряслось.

— Ты что ревнуешь? Она ничто, Стар. Когда я трахал ее рот, я думал только о тебе. Твой образ был всегда в моей голове. Тебе не нравится делиться. — Теперь я наконец осознала, какой была на самом деле.

— А как насчет остальных?

Его тело напряглось.

— Малик работает на меня. Я знаю его в течение долгого времени, и мы оба ему безгранично доверяем. А другой работал на тебя, но его сейчас нет с нами.

Холод словно мощная волна накрыл меня, порождая во мне чувство отвращения при любой мысли о Тео.

— Что значит, его с нами нет? — мои воспоминания были смазанными о том, что он мне говорил о Тео. Что мерзавец заплатил своей жизнью, но он же не имел этого в виду на самом деле… или все-таки имел?

Его сильные пальцы впились в нежную кожу на моем бедре.

— Ушел. Его больше с нами нет. Не спрашивай больше об этом. — Я услышала скрытое предостережение в его голосе, и моя кожа покрылась мурашками.

Я погладила его руку, которая сильно сжимала бедро, чтобы немного ослабить его хватку, затем, как ни в чем не бывало, продолжила.

— А чем я занималась?

Взяв мое лицо в ладони, он нежно прикоснулся к моим губам в невесомом поцелуе.

— Ты художница. Это всегда была твоя мечта. У меня, кстати, есть здесь некоторые из твоих работ

Художница? Вау! Мой взгляд прошелся по стене в поисках картин и остановился на одной. Это был дом, что на юге Франции, только на картине вместо меня был Данте. Это было настолько реально.

— Что насчет моей семьи?

Он поспешно отодвинул меня, из-за этого я взволнованно моргнула.

— Ты задаешь слишком много вопросов! — переминаясь с ноги на ногу, когда он скинул меня с колен, я почувствовала горечь и разочарование. Я ненавидела ощущение, когда не можешь понять границу, за которую нельзя выходить в разговоре с ним. Я ненавидела чувство неопределенности, неизвестности в вопросе наших отношений.

— Мне нужны ответы, потому что все воспоминания были полностью стерты. Я просто рассуждала, вдруг у меня есть семья, — грубо бросила я ему.

Он резко вскинул руки и сжал мой затылок, притягивая мое лицо к своему.

— Я твоя семья, запомни это! Это все, что тебе нужно знать. А теперь, мне кажется, тебе следует пойти и прилечь. Это был долгий день, и ты устала. — Он убрал руки и указал кивком на дверь. Смущение окрасило мои щеки. Он выпроводил меня как ребенка, которого принудительно отправляют в постель.

Я лежала в кровати на протяжении почти всей ночи, не сомкнув глаз, пока мое тело не ослабло, и я не провалилась в спасительный сон. Но я точно знала, что он не пришел ко мне в комнату. Как и не лег ко мне в постель.

Дом был просто огромным, с бесчисленным количеством стен, но, несмотря на то, что их было так много, и они находились далеко друг от друга, я чувствовала приступы клаустрофобии, находясь в незнакомом месте. Мне нужно было выбраться отсюда, найти открытое пространство, где я могла дышать и чувствовать себя свободной.