Can You Hold Me? (СИ)

Он даже не сохранил памяти о ней, Николь не видела ни одной фотографии своей матери. И подпустить к себе человека, который предал ее мать, ее саму, отправив в Богом забытую частную школу как можно дальше отсюда, в то время, как он сам, еще когда она была здесь, изменял ей и тем более, имеет от той женщины дочь? Нет уж, лучше застрелиться, изменщиков она терпеть не может. Но единственным вопросом было только то, сколько лет он изменял.

О, вы так быстро! - с лестницы спускается женщина лет тридцати трех. - Рада, что ты наконец вернулся, - с улыбкой подходит к мужчине, который мягко улыбнулся ей, мигом превращаясь в... лужицу? Именно так можно было его назвать. Бриттани, как ее зовут, легонько целует его в щеку.

Николь поморщилась. Черт, почему-то в памяти всплыло то, как с любовью его целовала ее мать, и как тот раздраженно уворачивался. Девушка быстро отвела взгляд, смотря с поддельным интересом на картину над камином. Смотреть на это не хотелось. Хотелось просто схватить свою сумку и угнать его машину, чтобы больше не возвращаться сюда. Видеть эти нюни каждый день абсолютно не улыбалось.

Ты должно быть, Николь, - Бриттани мягко улыбается ей, но Николь это только сильнее напрягает, хотя сама Бриттани надеялась совершенно на другое. Черт, не надо смотреть так... обеспокоенно, будто тебе действительно интересно, Николь в жизни не поверит этому театру неебически херовых актеров. -Приятно наконец с тобой познакомиться. Меня зовут Бриттани.

Николь на секунду задумывается, а не высказать ли все ей в лицо? Но почему-то это желание не такое сильное, как бы ей хотелось на самом деле. Поэтому решает сдержаться от саркастического комментария, лишь кивнув. Говорить совсем не хотелось, хотелось просто закрыться в комнате, куда, как она надеялась, не поселят ее "сестру", которая как раз спускалась с лестницы. Судя по ее накрашенному лицу, она сама недовольна перспективой «семейного» ужина. Хот ухмыльнулась. Ну хоть кто-то с ней согласен.

Девочки, познакомьтесь. Николь, это Элизабет, Элизабет, это Николь, -радостно сообщает Джерард. Он явно не заметил, что улыбки девушек были натянутыми и вежливыми.

Николь сняла куртку, шагая в сторону уборной, чтобы помыть руки. Черт, она может только надеяться, что весь этот цирк закончится быстро. Быть в их обществе не особо хотелось. Особенно вечером, когда она предпочитает проводить время в гордом одиночестве. Девушка молча выходит в гостиную, не собираясь дожидаться вежливой помощи от Джерарда, и присаживается за стол. Все было так... словно это действительно был цирк, или театр семьи Нолланов. Она явно была лишней, но идти отсюда ей некуда. Собственно, этот дом был единственным местом, куда она могла податься вообще.

Девушка от скуки начала рассматривать мать и дочь, что сидели рядом, пока Николь, словно судьба решила поиздеваться над ее нервами, досталось место с Джерардом. Сходство между девушками сложно не заметить. Николь точно уверена, что Бриттани явно выглядела, как Элизабет, то есть, маленькая, стройная, с темными волосами и зелеными рысьими глазами. Черты лиц а у обеих... нежные, женственные. Аж затошнило в один момент. Наверное, единственной общей чертой у Николь и Джерарда можно считать цвет волос - рыжие, просто огненные, что на Джерарде смотрится невероятно смешно, особенно сейчас, когда они были острижены под короткий ежик.

Тишину нарушал только негромкий стук вилок о тарелки, но сказать честно, Николь не хотелось совершенно ничего, настолько она устала. Да и железно выдрессированная привычка ужинать ровно в шесть вечера не очень-то и позволяла ей наслаждаться пищей аж в восемь вечера.

Николь, дорогая, чем ты занималась в школе? - вдруг обращается к ней Элизабет, которой можно дать семнадцать лет. Николь аж передернуло от такого обращения, а от заинтересованного взгляда едва не вывернуло. Черт, все же было хорошо.

Училась, - буркнула она нехотя, несколько ядовито. - Сколько тебе лет?

Обе девушки уставились на нее во все глаза, даже Джерард, до этого с аппетитом поедавший большую порцию лазаньи любопытно поднял голову. Николь закатила глаза. Ну вот, сейчас наверняка начнется очередная лекция о ее нетактичности и невежественности. Вот только с манерами, когда она хочет, у нее все в порядке. Но она, блядь, должна знать это. Знать, сколько же этот рыжий «шкаф» изменял ее матери. Но ее мать не принимала всерьез заявления маленькой дочери, которая «видела-как-папа-целовал-другую-тетеньку»

Семнадцать, - вдруг радостно сказала Элизабет, не обращая внимания на полные непонимания взглядов родителей. - Мы с тобой учился в одном классе! Я на полгода младше, - с восторгом начала девушка, и ее уже невозможно было заткнуть.

Но Николь не стала ничего слушать после озвученной цифры. Семнадцать. Черт, он изменял ее матери на шести месяцах беременности. Тварь. Рука сама собой сжалась в кулак, столовый предмет жалостливо зазвенел, пока сама Николь откинулась на спинку стула. Значит, самой Бриттани было пятнадцать, когда она родила ее. Николь было тогда всего три месяца. Уебок, так еще и с ребенком во всех смыслах?. Сука, как же хотелось дать по этой роже, которая сейчас спокойно жевала лазанью, противно причмокивая. Но девушка сдержалась. Зачем рушить «идиллию»? Девушка только встала с места, уже твердо решив не подпускать его, даже и шанса не давать. Она просто физически не могла на него смотреть, ведь в глазах появлялись пятна, ярость уверенно набирала обороты, но зла она была только на него. Не на Бриттани, которая в свои четырнадцать уже успела познать плотские утехи и забеременеть, влюбившись без памяти. На Джерарда.

Я лучше пойду, очень устала, -спокойно, холодно говорит девушка относя тарелку в кухню. Нужно взять себя в руки, иначе она действительно не сдержится и всечет ему так сильно, что он просто окажется в нокауте.

Черт, Хот может только надеяться, что этот год она сможет спокойно доучиться, и после она укатит отсюда как можно дальше. Но сейчас лучше все-таки успокоиться. Поэтому девушка только вытирает помытую тарелку, и складывает все на место. Не обращая внимания на удивленные взгляды, она подобрала свою сумку, которую до этого оставила в гостиной, и пошагала вверх по лестнице. Ее комната была на третьем этаже, как сказала Бриттани.

Николь осмотрелась. Здесь были только две двери. Одна, как проверила Николь, вела в ванную, другая в ее комнату. Удивление на лице было едва заметно. Девушка толкнула дверь, сразу же запираясь. Все-таки, хорошо, что она закрывается на ключ - свои вещи она не давала трогать даже уже бывшей девушке. Комната была большой. Занимала добрые пол этажа, если не больше. И этот этаж будет принадлежать только ей? Ну хоть что-то хорошее за день.

Девушка бросает сумку на просто огромную двуспальную кровать, что больше походила на траходром - она непозволительно огромная для одного человека. Но так даже лучше. Рядом две тумбочки, стены в обоях агрессивного красноватого оттенка, который разбавлялся синим, зеленым и черными цветами. Черт, такое ощущение, что дизайнер явно курил что-то, когда делал тут ремонт и разрабатывал тут все, но ей это даже странно понравилось. Хоть какое-то разнообразие после однотонных синих стен общежития. Книжный гарнитур, шкаф для одежды, рабочий стол приличных размеров, как и вся мебель здесь. Да еще и здесь есть ванная с уборной! Блядь, да здесь жить можно! Жаль только, что кухни тут нет. Причем, наверняка здесь места с лихвой хватило бы и на нее. Девушка усмехнулась, только заметив ворсистый ковер под ногами. Сам рисунок... Больше напоминало иллюстрацию из Ангелов и Демонов. Вышеперечисленные существа сидели на крыше друг на против друга.

Может, все не так уж и плохо, как она думала? Но ответ на этот вопрос она даст позже.

========== Глава вторая ==========

Наверное, Николь бы проспала дольше, если бы не первые лучи солнца, что игриво заглядывали в окно ее комнаты. Девушка потянулась, с удивлением обнаружив, что выспалась и готова бодрствовать. Обычно она долго не могла заснуть на новом месте, но, видимо, странная цветастая комната пришлась ей по вкусу. Поэтому девушка сразу же встает, заправляет кровать и решает проделать все нужные процедуры, которые она всегда выполняла в прежней школе. Привести в порядок комнату, себя, и свой внешний вид, а после можно уже делать все, что хочешь, хоть вешаться. Но, разумеется, до последнего не доходило.