Серые пустоши жизни (ЛП)

– Как я давно мечтала увидеть ее вот так… На тарелке… Отрезанной… Какая она сейчас красивая…

Юноша непонимающе уставился на тарелку, не понимая, что красивого нашла эта несчастная дурочка в окровавленном куске мяса. В голове у него стучало, он снова перестал понимать что-либо.

– А теперь сиськи, пожалуйста… – как сквозь вату пробился к его сознанию слабый, прерывистый голосок Калдит.

Гадал подошел к ней и внимательно осмотрел рану. Та была чистой, крови почти не было, она уже даже начала подсыхать. Жезл работал неплохо. Тут мать девочки подошла к ней, раздвинула рану руками, поковырялась там и сунула внутрь тонкую медную трубку.

– Зачем это? – с недоумением спросил он.

– Как зачем? – не менее удивленно уставилась на него женщина. – А как же она писать будет, если трубку не вставить? Все же зарастет… А теперь – порядок. С ней уже почти все, осталось только груди отрезать. А потом – я…

И она плотоядно облизнулась, как будто бы ее ждало бог весть какое удовольствие, а не урезание. Гадал же внезапно почувствовал дикое возбуждение, его член встал. Он оглянулся, ухватил первую попавшуюся девчонку, повалил ее животом на стол и резко вошел в нее. Она сперва взвизгнула, но быстро поняла, что к чему и принялась активно вертеть задиком. Гадал долго не мог кончить и насиловал девчонку и в рот, и в зад и в щель. Наконец он отпустил дуру, но злость никуда не ушла, и он наградил ее несколькими ударами кинжала между ног. И только после этого вернулся к Калдит и отрезал ее небольшие грудки, стараясь побыстрее закончить с ней. После этого девочка под влиянием жезла быстро заснула, и юноша оставил ее на попечение подруг. Но злость на этих идиоток только усилилась. Он увидел стоящую рядом со столом очень полногрудую девушку, подошел к ней и одним движением сорвал с нее кофточку и лифчик. Затем нашел толстую палку, заставил девушку наклониться, разрезал ей влагалище и забил туда эту палку. Она только стонала и томно закатывала глаза, как будто бы он делал с ней что-то очень приятное. Став сзади, Гадал подвел под одну из ее отвисших грудей лезвие кинжала. Несколько минут он ожидал и дождался… Девушка сама взялась за ту его руку, в которой был кинжал, и пару раз дернула ею. По ее животу заструилась кровь, и она протяжно застонала. Гадал плюнул с досады и уже сам быстро отрезал ей обе груди, швырнув их на стол.

– Господин мой, я жду вас… – донесся до него голос матери Калдит.

Он оглянулся. Женщина была уже обнажена и лежала на столе, задрав кверху ноги. Гадал подошел поближе и склонился над ее половой щелью. Тут было на что посмотреть, размеры были немалыми, и он даже снова возбудился, так как всегда предпочитал зрелых женщин. Поимев ее, он аккуратно ввел ей во влагалище кинжал и начал резать. Женщина так и подалась ему навстречу при этом. Она стонала и умоляла его сделать ей еще больнее, ей явно очень нравилось то, что с ней делали. И сама боль тоже нравилась. Количество пережитого слилось в голове юноши в кровавый кошмар, и он уже почти ничего не видел и не слышал. Он резал, мучил, но уже не понимал, что и как он делает. Когда все закончилось, он опустился на пол, где стоял, в полной прострации и уставился в пустоту ничего не видящими глазами.

В таком виде его и застал вернувшийся через несколько часов Элинор. Откинув взглядом открывшуюся его взгляду отвратительную картину, молодой маг только тяжело вздохнул. Потрясение для глупого мальчишки оказалось слишком сильным, и тут его, Элинора, вина… Он-то думал, что Гадал сильнее и сумеет справиться с этим. Но не сумел… Значит, нужно исправлять все. Маг снова тяжело вздохнул и принялся за работу. Используя Предел, он, почти не затратив собственных сил, полностью исцелил всех урезанных дур. Отправив их наверх отсыпаться с приказом не выходить из спален раньше завтрашнего полудня, он остановился около сидящего в прострации юноши. Тут дело предстояло куда как более сложное… Он поднял тело своего подопечного на руки, отнес в свою спальню наверху и уложил в кровать. И все-таки маг был уверен в том, что Гадалу необходимо было пройти через что-либо подобное, ибо, несмотря даже на рабство и пытки, он почему-то так и остался во многом инфантильным и носил розовые очки. Во многом вообще был наивен, как ребенок и его легко могли бы обмануть старые хитрецы из Совета. Здесь, в Колгарене, если не выбить из него эту глупую наивность, мальчишка очень быстро погибнет, несмотря на весь свой талант. А этого Элинор, давший слово Серому Убийце, допустить никак не мог. Потому и прибег к жестким мерам, не стал прикрывать его в скользкой ситуации с девчонкой, заставил Гадала проделать то, что было для того отвратительнее всего. Зато теперь мальчишка станет, наконец, осторожен и больше не позволит себе поддаваться эмоциям. «Впрочем, может быть станет…», – с иронией подумал молодой маг. После чего принялся колдовать, прикрыв свою башню тщательно сработанным экраном, заставляющим любого не знакомого с Пределом мага думать, что здесь используют обычные плетения Воды, Земли и Огня. Ведь если бы кто-то из них смог углядеть его настоящие плетения, то Элинору тут же пришлось бы бежать – со всем Советом ему пока еще не справится. «Вот подождите, дорогие мои, – зло и весело подумал он, – вот мальчик войдет в полную силу, тогда и посмотрим, чья возьмет!» Магистр Книги сплетал тончайшие потоки несовместимых сил. Несовместимых, конечно, только по мнению Совета. Элинор давно уже не боялся никого и ничего, свою жизнь он швырнул на алтарь и принес в жертву. Но разумной осторожности он также не избегал. Совместив разнополярные вектора Духа и Огня кольцом Предела, он осторожно вошел в сознание Гадала и чуть не присвистнул – оно было почти разорвано напополам. И этот разрыв расходился все шире и шире, мальчишка сходил с ума и умирал одновременно. Молодой маг покачал головой и принялся стягивать рану в душе тончайшими нитями Духа. Возиться пришлось очень долго, работа требовала кропотливого внимания и очень большого расхода энергии. Но ему все же удалось справиться, хотя и сам Элинор был выжат при этом, как лимон. Едва добравшись до ближайшего дивана, маг тут же провалился в тяжелый, наполненный кошмарами сон.

Проснулся он от стона. Открыв глаза, Элинор увидел, что Гадал сидит на кровати, обхватив руками голову, и прерывисто, хрипло стонет. Маг быстро встал, подошел к нему и обнял. Напряжение вылилось в слезы и юноша отчаянно, захлебываясь зарыдал, уткнувшись в сутану Элинора, снять которую вечером у того не хватило сил.

– Ну, почему… – прорывалось сквозь плач. – Почему они такие?.. Мать сама привела дочь на урезание… Да что же это такое?! Как такое может быть?! Почему?!

– Такими их сделали, – погладил его по голове маг. – Они даже не виноваты в этом… Виноват тот, кто сделал их такими. Теперь-то ты понимаешь, насколько необходимо уничтожить власть Совета?

– Я и раньше понимал!

– Понимал-то ты понимал, друг мой, да вот во многое не верил, считая, что такое все же невозможно, что это уж слишком… Зато теперь, когда сам был вынужден сотворить мерзость, вынужден из-за собственной глупой ошибки, ты, как мне кажется, должен будешь стать осторожнее.

– Какую ошибку я совершил? – уставился на него Гадал.

– Ты поддался собственным эмоциям. Тебя потрясло предложение этой глупой девчонки, и ты наорал на нее, предложив сделать с ней то же самое… А выдирательницы никогда от таких предложений не отказываются. Возмущен ты был до глубины души, а почему? Да потому, что не поверил моему рассказу, посчитал, что такого быть не может.

– Не поверил… – уныло согласился юноша.

– А если бы ты равнодушно прошел мимо, не отвечая на ее предложение, она тут же бы отстала. Кстати, теперь, когда ты будешь носить одежды студиозуса академии, подобные девицы не слишком часто будут приставать к тебе. Но иногда все же будут. Поэтому учись быть внешне полностью равнодушным, даже если внутри у тебя буря. Понял?

– Да, старший брат… – снова кивнул Гадал. – Но мне сейчас так больно и страшно… Я же такое сделал… Да ты сам видел, что я сделал!