Путь самца

— Рома! Ты куда?! А продолжение банкета?!

…Конечно, кто-то может спросить, а зачем я поехал, незнамо куда?!

Должен сказать, что с годами в моей жизни тоже наступили перемены. Я ушёл из «Арт-клиники», где работал у своих друзей.

И однажды пришла пора начать работать по-взрослому. Нанятым сотрудником; на хозяина; в месте, где меня не знали, где высокие цены, богатые гости, где я не имел права на ошибку. Если бы меня уволили, идти было бы уже некуда. А жена не работала, сидела с ребёнком… Я всё это рассказываю для того, чтобы показать, что и моё психологическое состояние тоже стало другим. Более напряжённым и нервным.

Поэтому я не мог после программы спокойно ехать домой в тихую квартиру, ложиться в тёплую постель и, наконец-то, уснуть в тот самый час, когда многие встают на работу. Это было бы бесчеловечно по отношению к себе, любимому! Моя работа накрывает, как наркотик и очень долго плющит.

Но такую серьёзную работу — смешить людей — я выбрал сам. И не думаю менять, хотя теперь уже вижу, что сложно выходить на сцену перед сотней зрителей, зная, что каждый из них беспристрастно оценивает тебя. Ночной клуб — это вам не МХАТ, где зрители сидят чинно и молча. В клубе все, как правило, пьяны, громко разговаривают друг с другом, и овладеть их вниманием часто непросто. Зато, если они чем-то недовольны, громко это выскажут в ту же секунду. Клубная сцена — ежедневный экзамен. Перед программой меня всегда «колбасит». Не могу есть, так как артист должен быть злым и голодным. К тому же знаю, что, если поем, то начну засыпать (как засыпал однажды от усталости, стоя в солдатском туалете).

И этот нервяк — постоянен, хотя выхожу на сцену много лет. Изменилось только одно: сейчас спокойнее отношусь к редким провалам. Раньше себя казнил. Мне казалось, что я сам виноват, — не смог публику завести. Сейчас знаю наверняка, что публика бывает разная. И случаются такие вечера, когда в сумасшедших домах проводятся дни открытых дверей и все «дауны» могут собраться у тебя. Такое случается, но, слава Богу, редко.

Впрочем, даже если прошло на отлично, — все равно «бубенит»! Не могу ничего делать, не в силах ни на чём сосредоточиться. Ложиться спать бессмысленно: все равно не уснёшь. Смотреть кино — нереально: ничего не соображаешь.

Самый простой способ снять это стрессовое состояние — алкоголь. И, конечно же, бабы.

Только, вы меня извините, на нормальную бабу уже нет ни времени, ни сил. И, вообще, где их найти, нормальных, если работу заканчиваешь в два часа ночи? Да они давно спят и видят меня во сне в белых тапочках. Зато вдруг подворачиваются компании и…

— Рома! Ты куда?! А продолжение банкета?!

Конечно, кто-то спросит, а как же жена?

…Кстати, о жене.

Я точно не знаю, но, наверное, никто не обольщался насчёт моей верности. Сама «тихая» профессия — жить на этом разгуле — подталкивает к омуту. Но что остаётся жене: если любишь человека — приходится прощать. Главное, что я никогда не делал ничего цинично у неё на глазах. А, может быть, в этом и заключается любовь. Как культура заключается не в том, чтобы не ругаться матом, а в том, чтобы знать, где это можно делать. И ночевать я всегда приходил домой. Нигде не заваливался спать, как бы мне ни хотелось.

Поэтому, что касается жён, — умная женщина всегда ставит перед собой вопрос: а готова ли она услышать правду? Когда ты вернулся поздно ночью домой, самое простое, что она может спросить: «Где был?»

— На пьянке.

— И бабы там были?

Я честный человек. Могу ведь ответить, что были.

Тогда ей придётся спросить: «И ты с ними спал?»

Я, конечно, начну отпираться. Я — не я, кобыла не моя… Но ведь я буду пьяным, уставшим, как герой того анекдота, сказавший супруге: «Ты же такая умная. Придумай что-нибудь сама». А то и признаюсь, лишь бы дали уснуть.

И ей придётся устраивать скандал.

А зачем?!

Лучше ведь просто сказать мужу, чтобы шёл спать. Лишние вопросы рождают лишние ответы. Женщине не стоит их задавать, если она соображает, в каком мире живёт супруг. Она должна вырулить на верную дорогу и суметь сохранить видимость того, что семья в порядке.

Главное — счастье. А счастье — это когда тебя понимают.

«Кто сегодня дежурит в постели?»

«Га-га-га! Ха-ха-ха! Ох, ых!» — слышу я у себя за спиной дикий бабский хохот, и на ярко освещённую сцену прямо во время моего монолога на железном подносе выезжает самая толстая и безобразная из моих танцовщиц, нанятая исключительно для гротеска, по имени Климакс.

— Уйди, чудовище! — пытаюсь я хоть как-то обыграть происходящее безумие. — Сейчас не твой выход.

— Га, га, га! — не успокаивается она и, заваливаясь на спину, потрясывает жирными ляжками. Ей хорошо. Она нахрюкалась в гримерке и уже совсем не понимает, где она и что она.

Чтобы как-то выйти из этого дурацкого положения, я задаю публике вопрос: «Что это такое: на свадьбе пьяное, в кружевах, по полу катается и хохочет?» Правильный ответ — «Невеста». Народ смеётся. Климакс тоже угорает. Я пытаюсь пинками её вытолкать за кулисы, при этом ещё продолжая одну из долгоиграющих баек.

Но даже моего проверенного опытом многочисленных пьянок мастерства недостаточно, чтобы заткнуть незатыкаемое, и унять неунимаемое, и впихнуть за кулисы невпихиваемое. Ситуацию спасает только убеждение зрителей, что так оно и задумано. Правда, ненадолго. Климакс пьяна не по-бутафорски. И вскоре все с интересом наблюдают за неожиданным зрелищем: как Трахтенберг будет справляться с пьяной безумной бабой… Ничего, справлюсь. Может, и не сегодня. Ну так завтра она будет уволена.

Слава Богу, такой случай был у меня единственный. В основном же стриптизерки, при всём моем нежелании называть их артистками, все равно имеют отношение к нашему шоу-миру: к миру шоу-бизнеса, к сцене, к блеску, к мишуре. Собственно, они этой мишурой и являются. Но несмотря ни на что, они все равно более высокоорганизованны, чем человек со стороны, так сказать, из зала. Так, один наш гость перебрал и, выползая на сцену, видимо, почувствовал себя гимнастом и решил сделать стойку на руках. Акробат из него вышел херовый, и в итоге пришлось вызывать «скорую». А стриптизерки — хоть и стоят в самом низу артистической иерархии, — такого не выкинут, и даже находясь в совсем свинском состоянии, очень редко падают в зал со сцены. Но и то — это уже не скотское опьянение, а стадия дымковской игрушки, то есть когда они могут пускать только дым изо рта. И за это я им благодарен. Они составляют часть моей программы и намного артистичнее и собраннее, чем какие-нибудь шлюшки-модельки (об том расскажу чуть позже)… Но это все, конечно, не самое главное.

Я взялся рассказывать о специфике своей службы, чтобы постепенно перейти к специфике служебных романов. Служебные романы ни в коем случае нельзя путать просто с романами на службе. Время от времени я уезжаю на гастроли в другие города, меня приглашают провести корпоративные или семейные пьянки. Все это разовые заказы и левый приработок. Случайные халтуры, на которых возможны случайные связи. Потому что почти везде, конечно же, есть возможность склеить какую-нибудь бабу. А то она и сама приклеится, а то и целая компания. Такая уж работа — ты заказчиков не выбираешь. Только они тебя. Но все эти связи, как правило, — случайные, хаотичные, непостоянные. Понеслась душа в рай — и ты вслед за ней. Романтика. Ну а теперь вернёмся к повседневной рабочей жизни. Моя основная служба — сцена моего клуба. И у меня «на службе» есть целый штат «служебных единиц»: танцовщицы стриптиза. В их замечательном окружении мне приходится трудиться систематически и еженощно (я не виноват, график такой). И что касается их, — то с ними так нельзя: чтобы просто «выпили — погуляли — разбежались». С ними необходимо работать дальше. И если что-то вдруг произошло у тебя с тёткой с работы, то потом придётся придумывать дальнейший план совместного существования, в котором всем было бы хорошо. Некоторые самцы вообще предпочитают не заморачиваться и в «своём болоте» никого не ловят. Я не такой.