Сборник коротких эротических рассказов

Чего только я не делала в тот вечер в доме Рольфа на его широкой постели, повинуясь его желаниям…

Когда он наконец иссяк и полностью удовлетворил меня, я осмелилась спросить его, что значит все его приключения, которым он меня подверг.

Рольф расхохотался.

«Ингрид, ты все еще не понимаешь? До чего же вы все наивные там, в Европе. Конечно же, ты не первая белая женщина, которая приехала почему-то в Мумбо-Юмбо.

Периодически такое случается. А я, как никак, единственный белый мужчина в этом городе. Жизнь тут не такая легкая и приятная. Должно, же у меня быть какое-то вознаграждение за то, что я тут сижу. Вот вы, прекрасные незнакомки, и являетесь моим вознаграждением. Может быть, живи я где-нибудь в Лондоне или Париже, я. увлекался бы чем-нибудь другим. Но здесь… Здесь у меня только одно развлечение иметь всех приезжающих молодых красивых женщин.

И должен тебе с гордостью заявить, что еще ни одна за последние годы не уехала отсюда, не испытав моего члена.

Все они уезжают, подобно тебе, увозя в своей заднице воспоминания о моем орудии.

Для таких, как ты, я и держу в коробке того притона, где мы были, женский наряд. Я специально для этих целей выписал его из Франции. Ты его оценила, он действительно очень соблазнительный. Знала бы ты, сколько прелестных девочек надевали его на себя перед тем, как я их поимел…

В твоем же случае действительно требовался помощник, который раздолбал бы тебе задницу, чтобы ей удобнее было пользоваться. Это требуется не так уж часто у многих женщин уже растянуты попки. Но для таких случаев, как твой, у меня есть старый приятель Тити. Он настоящий ходячий член. Он только и делает, что трахается. Каждый день с утра он имеет своих трех жен, а потом бродит по Мумбо-Юмбо и выискивает, кого бы трахнуть еще. Так что ему доставляет большое удовольствие, когда я даю ему возможность поиметь красивую белую женщину. И совершенно бесплатно, что имеет значение при меркантильности местных жительниц.

Зато теперь ты сослужила мне отлично и можешь отправляться домой,  закончил Рольф, зевая.

Я выскочила из его дома не жива, ни мертва от нанесенного мне оскорбления.

Было уже утро, люди шли на базар. На меня, конечно, все обращали внимание. Еще бы, белая женщина в непристойном наряде пошатываясь бредет по улице.

В гостинице я сразу повалилась на постель и заснула. В середине дня меня разбудил мальчишка, который передал мне пакет от Рольфа с моей одеждой и забрал ночной наряд, который Рольф теперь будет держать до следующей женщины, которая также, как и я, отдастся ему.

В тот же день мне удалось улететь в столицу страны. С Рольфом я больше никогда не встречалась.

Теперь, когда очередной любовник пытается проникнуть в мой задний проход и осторожно осведомляется, не буду ли я возражать, я всегда смеюсь про себя и категорически возражаю. Любовник пугается и извиняется.

И пусть извиняется. Мой растянутый и почти разорванный задний проход только для настоящих мужчин. Кто сумел взять его и опозорить тот ему и хозяин. И нечего прилизанным лондонским бизнесменам там делать…

По ночам я часто вспоминаю Рольфа и все, что он проделал со мной. Меня душат обида, унижения, которые я пережила, и оскорбления, которые мне нанесли. Я не могу заснуть и ворочаюсь в своей постели. Больше я никому не позволю проделать с собой такое.

И всетаки я часто вспоминаю ту душную африканскую ночь, которая опалила меня огнем подлинной страсти. Тогда я. почувствовала себя женщиной, самкой, стонущей и рыдающей под самцом. Тогда я ощутила сладость любовной муки.

Рольф всегда остается для меня примером мужчины. Когда я иду по улице или сижу в кафе и вижу кого-то, кто напоминает мне Рольфа, я сразу вздрагиваю и заливаюсь краской. Мне кажется, что это он. И что сейчас он узнает меня, подойдет и прикажет идти с ним. И я встану и пойду…

Сагуль Клара

Город ангела

Каждый раз, когда Марина приезжала в Питер, она шла сначала по давно облюбованному ею маршруту. Метро выносило ее с Балтийского вокзала на площадь Восстания, и оттуда она шла по всему Невскому до Дворцовой площади.

Мимо проносились потоки машин, валила толпа людей, среди которых нет ни одного знакомого лица, навстречу вставали прекрасные здания одной из красивейших улиц Европы. А дальше, дальше было именно то, к чему всегда готовилась Марина, к чему она приготовлялась во время своего торжественного прохода по Невскому. Дальше расстилалась парадная гладь Дворцовой, за ней, словно ликуя на просторе, открывающемся за рамками, очерченными зданиями площади, расстилалась Нева. А над ней и над всем вокруг, над шумным многолюдным и разноязыким городом высился Александрийский столп. Сверху, из небесной выси, почти невидимый на такой высоте, смотрел вниз, на город у его ног крылатый Ангел. Это хранитель города, его гений.

Марина знала, что если заглянуть в лицо Ангела на столпе, многое можно понять в жизни этого вывернутого наизнанку «умышленного» города… Но так высоко не подняться, ¦ и потому тайна так и останется неразгаданной.

Марина часто приезжала сюда, в Питер. Если встать совсем рано дома, то можно успеть ра автобус, идущий от Силламяэ до Нарвы. Автобус мягко катил среди зеленых летних холмов северной Эстонии, а женщина уже предвкушала, как у вокзала в Нарве она сядет в автобус дальнего следования, мгновенно промелькнут за окном знакомая Пеэтери Вальяк, мост, останется позади синий щит с надписью «Эсти тервитуд тейд», и впереди раскатится лента шоссе до Питера.

А вот теперь она приехала сюда жить надолго, может быть навсегда. Какое счастье! Три года аспирантуры, а там видно будет. Не всякой провинциальной учительнице приваливает вот такая удача. За три года вполне можно осмотреться.

Жить в общежитии на Васильевском острове Марина не захотела. Ей показалось странным прозябать в каком-то общежитии рядом с зелеными студентами. Нет, молодая женщина аспирантка в Петербурге, если она что-то из себя представляет, должна жить одна. Только тогда можно на что-то рассчитывать.

Снять комнату не представило особых затруднений.

Были бы деньги, а они у Марины на первое время были. Как приятно, что молодая учительница из заштатного Силламяэ может позволить себе вот так спокойно и красиво въехать в северную столицу «и так неплохо вписаться в нее…

Небольшая коммунальная квартирка на набережной Фонтанки состояла из трех комнат. В одну въехала Марина со своими двумя чемоданами, другую занимала женщина лет тридцати пяти по имени Надя коридорная в гостинице, а третья принадлежала Вите сорокалетнему человеку неопределенных занятий, но явно не бедному. Он был чуть выше среднего роста, немного худощав, с длинными волосами, забранными сзади в пучок. Он часто отлучался на несколько дней, а когда появлялся в квартире, у него собирались шумные компании. Через стенку слышался смех, пьяные крики, женские взвизгивания.

Волей-неволей, Марина подружилась с Надей все-таки соседка. Надя часто рассказывала о своей работе в гостинице, о той красивой жизни, которую ведут многие ее обитатели и работники. Иногда она приносила домой импортный коньяк, ликеры и угощала Марину.

Диссертация, которую Марина собиралась писать, продвигалась медленно. Все время занимали прогулки по городу, беседы с Надей. Для Марины это было естественно она стремилась поглубже окунуться в новую для нее петербургскую жизнь, к которой она так стремилась и которую, наконец, подарила ей судьба.

Разговоры с Надей возбуждали фантазию Марины.

Сказывалось то, что ей было непривычно одиноко здесь, в большом городе, непривычно без мужчины, одной.

А рассказы Нади все были на один манер. Она говорила о такой неслыханной свободе в отношениях женщин и мужчин, о которой в тихом промышленном Силламяэ никто и слыхом не слыхивал. Все это будоражило воображение, не давало уснуть по ночам. Марина нехотя сначала вернулась к своему девичьему опыту мастурбации. Ей нужно было хоть что-то, чтобы успокоить себя. Однажды ночью, после очередных сладострастных разговоров с многоопытной Надей, Марина никак не могла уснуть. Рука ее непроизвольно сначала потянулась вниз, прошлась по животу, тихонько зацепила клитор. Он весь сразу напрягся и набух.