Первое задание (СИ)

Локи удивленно поднимает брови:

- Чем ты уперлась?

- Рогом. Это образное выражение. Из вредности я подала документы в медицинский университет. Там нужно было обязательно сдавать экзамен по химии, с которой я особо не дружила. Но мне повезло, и я прошла.

- И что? Родители обрадовались твоему своеволию?

- Ну… не сказать, чтобы очень. Но у меня же получилось, а победителей не судят.

- Что дальше?

- Дальше? Я отучилась два курса и пошла работать. Нет, денег мне хватало. Мне не хватало адреналина. Учеба – дом… Я пошла на Скорую помощь. Фельдшером. Больше никем не взяли. Сутки дежуришь – двое дома. На учебе глаза слипались, но мне нравилось. Я кайфовала оттого, что в любое время суток несусь по городу в белой машине с сиреной кого-то спасать… Так я познакомилась со своей первой любовью.

- Первой любовью? – Локи усмехается, глядя мне в глаза. – И кто это был?

- Догадайся. Байкер, попавший в аварию. Он очень пострадал… Пока мы везли его в больницу, я держала его за руку и не давала сорвать кислородную маску. Потом в палату забегала… он звал меня его персональным ангелом. Когда из больницы вышел, в кино позвал, потом покататься… И закрутилось. Я за ним хвостиком ходила. Открыла для себя, что значит дорога и два колеса. Открыла рок-музыку. Потом захотела ездить сама. Папа понял, что меня проще пристрелить, чем переубедить, и в качестве подарка на двадцатилетие помог купить первый мотоцикл. Мою первую Хонду, – я откидываюсь на спину и улыбаюсь в потолок. – Я обожала свою Сибишку*.

- И куда делась твоя первая любовь?

- А куда и все. Как-то, приехав на набережную, я увидела его, обнимающегося с другой девицей. Дала по морде. Ему. И уехала. Долго кружила по городу тогда, закладывая немыслимые повороты. Как не улетела нигде – вопрос… Приехала к подруге. Напились мы тогда с ней… А потом пришли к выводу, что не надо разбивать сердце – оно одно. А вот ломать кости можно – их много… и желательно – своим обидчикам.

- Хороший ход мыслей.

- Злой ты.

- Правда? – Локи смотрит на меня сверху вниз, подпирая ладонью щеку. – И что вы с ним сделали?

- А ничего. Мараться было противно. Оно и к лучшему было, на самом деле. Я стала гонять одна – и на мотоцикле, и на работе. Со Скорой пришлось уйти – в университете нужно было выбирать специализацию. Я пошла в травматологию. После работы на Скорой помощи мне ничто другое не было интересно. На этом отделении был совершенно потрясающей преподаватель, врач от Бога… Да не ухмыляйся ты так! В него полкурса были влюблены. Он руководил отделением медицины катастроф. Да и сейчас руководит, наверное… Почти все девчонки к нему на практику записались. Ну, и я тоже. Выжили, правда, единицы… Не, не, живы-то все. Но из травматологии многие ушли.

- Почему? Не выдержали его… обаяния?

- Ты представляешь, что такое медицина катастроф? – Локи с усмешкой качает головой. – Это работа в зоне стихийных бедствий, терактов… После твоей вечеринки с читаури на Манхэттене медицина катастроф как раз и работала.

- И зачем ты в это пекло полезла?

- А спецназ не ищет легких путей.

- Кто?

- Спецназ. Элитные войска. Поговорка такая.

- Дальше?

- А дальше я пережила практику и внаглую заявила, что хочу с ним работать. Он обещал подумать, отправил гулять до конца университета. После диплома рекомендовал меня как интерна в местный травматологический исследовательский центр. Интерн – это врач-недоучка, но уже с допуском к людям. В этом центре я проработала два года, прежде чем… – я запнулась.

- Чего замолчала?

- Налей мне еще, а? Мне надо совсем напиться, чтобы рассказать это.

Локи молча берет бутылку и наполняет бокал.

- Это о твоих родителях?

- Ты откуда знаешь?

- Я видел часть твоего сна.

- Видел? Как?

- Я же бог, забыла?

- Ты мне регулярно об этом напоминаешь. Если видел, зачем рассказывать?

- Я видел только часть. И, если расскажешь, тебе станет легче.

- Локи, ты тоже напился? С чего ты такой добрый?

- Рассказывай.

- Раскомандовался... – я помолчала, собираясь с мыслями. – Я дежурила в ночь. Поговорила по телефону с мамой и легла поспать… Через два часа их привезли на машинах реанимации. Я стояла у операционного стола, но ничего не сделала… Когда я узнала маму, у меня случилась истерика, меня вырубили. Их не спасли. Там были лучшие врачи, но они ничего не смогли сделать… Я плохо помню период после их похорон – только туман и тупая постоянная боль в груди. Постоянно пустой дом. От меня тогда даже кот сбежал. Я полгорода облазила, пока его искала – так и не нашла. Потом пришла злость. Меня перехлестывало – тварь, упившаяся в стельку и севшая за руль, убившая мою семью, на свободе. Ему ничего не сделали. Ни-че-го.

- Почему?

- Потому что правосудие в этом мире только для сильных. Я – интерн, девчонка, и большой чиновник, которому вообще-то плевать, что он кого-то убил. Очень боялся за свою репутацию. Вину не признал. Даже прощения не попросил, тварь… ненавижу… Я боролась с ним как могла, каждый раз оспаривала решение суда… пока меня не поймали в подворотне и не избили. Я попала в свою же больницу. Зашили, подлечили… тогда я и сделала татуировку на спине – под ней шрамы от бейсбольной биты и гвоздей. Когда вышла из больницы, поняла – не хочу жить в стране, где убийца запросто остается безнаказанным. И запросто приказывает покалечить женщину, которая пытается с ним бодаться. Я как потерялась. Ходила на работу, оперировала, каталась… Но не могла отделаться от мысли, что мое место не здесь. Я осталась одна. Совершенно. За месяцы, прошедшие после смерти родителей, мои друзья почти исчезли из поля зрения. Все правильно – зачем им депрессивное существо, одержимое идеей мести за близких? Кому нужны чужие проблемы? Да и страшно – вдруг как меня заденет… В какое-то утро я проснулась и поняла, что все. Я взяла билет на самолет и полетела в Москву, в столицу. Трое суток проторчала у посольства, пока смогла подать документы. И улетела обратно. Месяц я жила ожиданием. Просыпалась и засыпала с мыслью, что все изменится. Что я начну новую жизнь… Я много времени проводила с байкерами и почти отвыкла от своего имени, откликаясь на прозвище. На работе звали по фамилии, да и то… Я пошла и подала документы на смену имени. И еще через месяц стала Агатой Ларсен.

- С Агатой понятно, а почему Ларсен?

- Есть такой писатель, Джек Лондон. Был, точнее. У него есть роман «Морской волк». Один из его героев – капитан корабля Ларсен – исповедует принцип, что главное в этом мире – сила. И кто сильнее, тот и прав. Я, когда документы заполняла, вспомнила и написала эту фамилию. А потом мне позвонили из американского посольства. Я продала все, что у меня было, и с одним чемоданом приехала сюда. Сняла квартиру. И внаглую заявилась к профессору Уондеру, сказав, что хочу у него работать. Он посмотрел мои дипломы и взял медсестрой. Это было так унизительно… я, врач, одна из лучших на своем курсе, и – медсестра. За больными ухаживаю. Сопли им вытираю. Да если б только сопли… Я пошла учиться. Год вкалывала, как проклятая. Днем – училась, ночью – дежурила. Через год я смогла сдать экзамен и получить допуск к медицинской практике. Осталось получить лицензию. И с дикой радости я купила себе Шмеля. Я за него, кстати, до сих пор не расплатилась до конца… Год назад я получила лицензию. Не без помощи профа, конечно… Он говорит, что я сумасшедшая, раз работаю в экстренной травме и получаю от этого удовольствие… А потом мне тебя привезли в состоянии полутрупа. По идее, я должна была тебя до утра оставить в реанимации – я не имею права проводить такие сложные операции. Да и не умею, честно говоря…

- Почему не оставила?

- А ты бы загнулся нафиг до утра.

- Я бог, мой организм гораздо сильнее ваших.

- Ага. Тогда ты кусок мяса напоминал. Хорошо подранный такой кусок мяса, с косточками…

- Да как ты смеешь…

- Смею. Что естественно, знаешь ли… Короче, мне несказанно повезло и операция прошла успешно. Ты выжил. Мало того, чуть не сломал запястье, втянул в какую-то темную историю и напоил до чертей… все вы, мужики, одинаковые – что боги, что не боги… Такая вот история. Что скажешь?