Хочу начать сначала (СИ)

- А откуда я знаю? – она посмотрела на него непонимающими глазами.

«Скажи, что вы трахались, и все в шоколаде!» - заорал внутренний голос.

«Это не было серьезно, она просто хотела перепихнуться», - ответил Драко.

«Ну… об этом не обязательно упоминать…»

«Я не хочу… начинать со лжи», - даже самому себе Драко было стыдно в этом признаться. Он никогда не имел дело с сопливыми моральными принципами. Отец учил его брать все, что захочется, а способ не так уж и важен.

- Потому что ВСЕ нормальные люди хранят полотенца в шкафу. Он у меня один – в спальне.

«Мудак!»

- Лааадно, - протянула Гермиона неуверенно.

Она чувствовала, что Драко что-то недоговаривает. В общем-то, здесь все что-то недоговаривали. Ну, с Роном-то понятно: его «тонкие» намеки трудно было не заметить. С Гарри дело обстояло чуть сложнее. Он странно поглядывал на нее, всегда заботливо поддерживал, впрочем, как и Джинни, но было в его заботе нечто другое, неуловимо романтическое, заставляющее Гермиону вздрагивать и делать все, чтобы как можно реже находиться рядом с ним. Еще оставался Драко. И с ним… С ним вообще была беда! Временами она чувствовала напряжение. То самое сексуальное напряжение, будто он сейчас бросится на нее и завалит на пол прямо здесь. А самое смешное в этом, что она была бы не против.

Эротические сны Гермионы Грейнджер включали двоих людей: Гарри и Драко. По отдельности, естественно. Она не любила сны, в которых присутствовал ее лучший друг. Гермионе всегда казалось, что она заперта в своем теле, которому нравится то, что происходит, но у самой девушки было ощущение, что ее насилуют. Девушка просыпалась после этих снов в слезах, но рассказать было некому. Во сне с Драко все происходило практически одинаково. Одинаково приятно. Они занимались сексом на ковре в какой-то комнате, жестко, нетерпеливо, пока он, издав звериный рык, не падал на нее. И Гермиона думала, что может сказать, как он пахнет, какие на ощупь его волосы, губы, знает, что такое – чувствовать его внутри. А сегодня, когда Драко упал на нее, ощущение его тела было до боли знакомо.

Но как знакомо это ощущение было для Драко! Он сидел на кухне и сжимал чашку уже остывшего кофе. Гермиона начинала вспоминать, но только бессвязные моменты. Он подумывал о том, чтобы выбить из Герберта контрзаклинание и прекратить этот фарс «хочу – не могу». «Фините Инкантатем» не сработало, Веритесарум и Легилименция на Пожирателя не действовали, Поттер уже все попробовал, но даже дементором Герберта было не напугать. Драко предложил использовать «Империо», а лучше сразу «Круцио», но Золотой Мальчик только с отвращением посмотрел на него.

От мыслей Малфоя отвлек стук в окно. На подоконнике сидела великолепная белая сова. Драко сразу понял, кому она принадлежит. Поттер так и не смирился с потерей своей любимицы Хедвиг. Новую сову (а точнее, филина) Золотого Мальчика звали, кажется, Добби.

«Да уж, - думал Драко, - только у Поттера хватило бы ума в одном существе соединить воспоминания о двух своих потерях».

Малфой лениво поднялся, открыв окно, отвязал письмо от лапки и вернулся на стул. Филин недовольно ухнул.

- Мышей не держу, пошел вон, - беззлобно бросил Драко.

Птица еще раз недовольно глянула на него и, поцарапав в отместку подоконник, удалилась.

Слизеринский Принц развернул письмо.

«Драко!

Ваши с Гермионой занятия приносят хорошие результаты, и я рад, что ваши отношения складываются так…» Дальше несколько слов было перечеркано, а потом письмо, наконец, продолжилось: «замечательно. Я считаю, что Гермионе необходимо освоить заклинание Патронус. Также я понимаю, что тебе это заклинание дается с трудом и…»

Драко опустил письмо. За пять лет работы в министерстве Поттер освоил канцелярский язык и мог теперь долго распинаться вежливыми словами, добираясь до сути. Малфой побежал глазами по строчкам в попытке найти хоть какую-то полезную информацию для себя. Он остановился на последнем предложении и нахмурил лоб. Вода в душе перестала шуметь. Через три минуты на кухню вошла Гермиона с мокрыми волосами.

- Кажется… - Драко поднял на девушку свои сосредоточенные глаза. – Кажется, мы едем в Хогвартс.

========== Глава 7, в которой Драко хочет быть хорошим ==========

«Я еще думаю о том,

Как мягче тебе сказать,

Что без меня тебе все равно будет лучше…»

(Silbermond – Letzte Bahn «Последний поезд»)

Помните свой первый день в школе? Новый портфельчик, который раза в два больше вас, возбужденные лица ваших новых одноклассников, новые учителя, новые книги, новое перо и чистый пергамент… Ой, простите, последнее не из нашей оперы!

Гермионе всего этого не хватало. Точнее, не хватало воспоминаний об этом.

Ее чуть не стошнило, когда они аппарировали в Хогсмид.

- Не. На мои. Ботинки, - прошипел Драко, бледный как полотно, и Гермиона сглотнула комок. – Хорошая девочка.

- Гермиона! – низкий утробный голос заставил обоих вздрогнуть.

К «Кабаньей голове», где назначили встречу, с широкой улыбкой на лице бежал высокий грузный мужчина, почти старик. Если бы Драко не знал, что прийти к ним должен был Хагрид, подумал бы, что это слишком лохматый медведь. Малфой не мог не отметить, как тот постарел. Двенадцать (с ума сойти!), двенадцать лет назад этот человек встретил их на станции в Хогсмиде и отвел в место, которое Драко (если быть честным с самим собой) с большей уверенностью назвал бы домом, нежели Малфой-Мэнор. В Хогвартсе он ЖИЛ и чувствовал, что жизнь не проходит стороной. И Хагрид, хотел этого слизеринец или нет, был частью этой жизни.

Теперь в его запутанных кустистых лохмах все чаще просвечивали грязно-седые пряди. Драко никогда не ладил с полувеликаном и сейчас делать этого в общем-то не собирался. Да он бы все отдал, чтобы их встретил кто-нибудь другой! Но Хагрид и слышать ничего не хотел и, как только узнал, что его «маленькая Гермиона» снова возвращается в Хогвартс, самым наглым образом уговорил Минерву МакГонагалл, нынешнего директора школы, послать его.

Сама «маленькая Гермиона» не знала об этом ровным счетом ничего, поэтому она изрядно перепугалась, когда огромный, устрашающего вида мужчина приблизился к ним и потянул к ней свои руки-лопаты.

- Гермиона! – снова прохрипел он.

Девушка вскрикнула, спряталась за спину Драко и сжала его мантию, которую он надел исключительно как дань традициям Хогвартса. Хагрид опешил и смотрел на слизеринца ошалевшими глазами. Он не мог бы сказать, что ненавидит Драко (Хагрид в принципе был не способен на такое чувство, как ненависть), он недолюбливал его папашу и считал самого Малфоя-младшего высокомерным гаденышем. Но сейчас, когда его Гермиона, которую он считал если не дочерью, то, как минимум, любимой племянницей, жалась к человеку, который унижал ее и издевался над ней на протяжении семи лет, в Хагриде начала подниматься волна праведного гнева.

- Расслабься, он твой друг, - недовольно пробормотал Драко, пытаясь отцепить от себя Грейнджер.

Гермиона неуверенно выглянула из-за его плеча. «Твой», а не «наш». Как женщина, она всегда замечала детали. Поэтому гриффиндорка знала, что они с Драко различаются. Критически. Оба волшебники, оба незаурядно умные, оба не способны произвести Патронуса… И все-таки, ее не покидало чувство того, что они вроде как… не сочетаются.

Девушка поборола страх и, выйдя из-за спины Драко, улыбнулась Хагриду. Полувеликан сразу перестал хмуриться.

- Гермиона! – воскликнул он в третий раз и подхватил ее на руки.

Она только собиралась закричать, но встретила предупреждающее покачивание головы Драко.

Пока компания шла к Хогвартсу, говорил только Хагрид, рассказывая Гермионе о ее детстве, задавая ей вопросы и пропуская ответы. Она слушала его, но только вполуха, пытаясь по ходу понять, во что так глубоко погружен Драко. Он не смотрел под ноги, а в серых глазах было огромными буквами написано «Занят! Не беспокоить!». Наконец, изящным движением Малфой извлек из кармана мантии пачку сигарет, вытряхнул оттуда одну курительную палочку и затянулся. Гермиона заворожено наблюдала за ним. Гарри говорил, что Драко из старинной аристократической семьи, и сейчас она чувствовала себя неуклюжей свинаркой рядом с ним.