Будет что вспомнить (СИ)

— Ты обещала, Алина. Помнишь? Ты обещала не убегать при первой же возникшей проблеме. Давай просто спокойно поговорим?

И тут я не выдержала и разрыдалась. Села на кровать, закрыла лицо руками и стала рыдать. Со мной рядом сел Тим, а Дан присел на корточки передо мной.

— Котенок, ну перестань, — шептал мне Тим на ушко.

— Мне абсолютно плевать на её мнение, она больше здесь не появится, даю слово, — начал оправдываться Дан.

Но всё это было не то. Не то, чтобы меня успокоить. Не то, чтобы переубедить. Я немного отошла, вытерла слезы и внимательно посмотрела на Дана.

— Я уезжаю, — безапелляционно произнесла им.

— Алина…

— Нет, — остановила его жестом руки и, не смотря на них, просто встала с кровати и достала свою сумку из шкафа. Я кидала свои вещи, белье, косметику — всё не глядя.

— АЛИНА? — крикнул на меня Дан. — ПОСМОТРИ НА МЕНЯ.

— Отстань, просто оставь меня в покое, — зло процедила я.

Он меня злил. Меня злило сейчас абсолютно всё, а в голове крутилась лишь одна мысль: "Я не должна здесь находиться. Мне нужно отсюда убраться".

— Ты обещала, Алина… — вымучено произнес Данил. Тим же всё это время молча наблюдал за моими действиями, только в его глазах полыхал огонь злости.

— Я солгала, — безжизненным тоном ответила я.

— ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ПРОСТО ВЗЯТЬ И УЙТИ, — опять перешел на крик Данил.

А я уже застегнула молнию на сумке и пошла в гостиную, забирать свой ноутбук. Я не должна здесь быть. Не должна. Данил пошел следом за мной, а Тим остался сидеть на кровати, как замороженный.

Когда стала обуваться, Дан схватил меня за руку и силой прижал к себе. Очень тихо, едва различимо он прошептал на ухо:

— Я люблю тебя, не уходи.

Из моих глаз тихо потекли слезы. Но во мне, как будто умерла частичка души. Я просто онемела и не знала, что сказать. Было такое чувство, что что-то чесалось глубоко под кожей и мне хотелось только одного — уйти. Убежать от себя, от этой жизни, от них. Я медленно отстранила его от себя и, подобрав сумку, тихо, без слов, открыла дверь.

— НУ И ВАЛИ НАХЕР, — крикнул мне Данил. — Она была права, да? Тебе нужны только мои деньги?

Эти слова догнали меня перед самым лифтом, но мой лимит оскорблений на сегодня был исчерпан. Я больше ничего не могла ему сказать, только показала средний палец и вошла в лифт. Как только створки закрылись, я услышала разъяренный рев и стук двери. Закрыла глаза и всю дорогу вниз горько проплакала.

Тем утром я была, как в тумане. Поймала какую-то машину на дороге и добралась до своего дома. Я порылась в косметичке и нашла на самом дне запасной ключ от своей квартиры. Грустно усмехнулась. Ты всегда знала, что это не сработает, правда ведь?.

Войдя внутрь, думала, что обрету спокойствие в родных стенах, но не почувствовала ничего, кроме пустоты. Ко мне даже не приходили никакие мысли, будто в сознание возникла огромная бетонная стена. А все образы или воспоминания сегодняшнего утра я просто не подпускала к себе. Легла на диван с открытыми глазами и стала смотреть в потолок.

Не знаю, сколько я так пролежала, но вскоре в мою дверь позвонили. Звонили очень настойчиво, почти не прерываясь и мне пришлось встать. Когда открыла дверь, на пороге стояла Марина. Она посмотрела на мое лицо и, с грустью в глазах, бросилась с объятиями. И как только я очутилась в теплых надежных руках своей подруги, то волна жалости и презрения к самой себе накатили с новой силой. Я не выдержала и опять горько разрыдалась.

Глава 10

Я лежала на кровати и смотрела в окно. Уже наступила осень. И хоть было ещё тепло, ощущалось депрессивное настроение в воздухе. Не люблю я эту пору. Зазвонил телефон, я подняла трубку.

— Привет, как дела? — радостным тоном спросила Маринка.

— Нормально, — безжизненно ответила я.

— Понятно… — вздохнула подруга. — Я заеду?

— Не надо.

— Алина!

— Не надо. Пока, — и я положила трубку.

Не хочу никого видеть. Даже её. Я валяюсь в этой постели уже больше недели. Почему это чертово время не лечит? Сколько ещё мне нужно ждать, чтобы хотя бы на секунду перестать о них думать?

Вспомнила свои первые несколько дней дома. Я плакала. Очень много. Я так злилась на себя за то, что позволила себе окунуться в эти чувства с головой. Они разгорались, как огонь от горючего, и так больно меня обожгли. Мне было жалко себя. А в следующие дни я чувствовала онемение. Очень много работала. Попросила Марину забрать все мои вещи из той квартиры, и они с Лешей в тот же день всё привезли. Без вопросов и без лишних слов. Я не отходила от своего рабочего места и сидела за проектами до поздней ночи. За эту неделю сдала шесть проектов. Это для меня был рекорд за многие годы. Виктор Иванович только удивлялся моей производительности, а я просила подкинуть мне ещё и ещё работы. Это помогало. Я не думала о них, почти. Но потом я устала, мозги уже не варили, и мне постоянно хотелось спать. Спала по двенадцать часов последние три дня и вообще ничего не делала. Но много думала. Вспоминала, переваривала и… жалела. Я так безумно жалею, что ушла тогда. Я отвернулась от них, это было очень жестоко. Дан открыл мне свое сердце, признался в своих чувствах, а я просто ушла. Сейчас та причина, по которой мне так хотелось уйти тогда, кажется такой глупой. Я думала, что совсем не нужна им, что они просто используют меня. Но то, как они смотрели, как заботились обо мне, как ласкали — это не могло быть без чувств.

Они ни разу не позвонили за всё это время. Ничего — ни звонка, ни привета. Ни один из них. Лишь однажды Марина проговорилась, что ездила к Тиму в офис. Значит, они всё-таки открыли свое дело. Они такие молодцы, я так горжусь ими. Открыли свой собственный бизнес. И этот важный период в жизни я могла бы разделить с ними. Идиотка.

Мои размышления перебил звонок в дверь. Марина. Ну чего она хочет от меня?

— Уходи, — тихо прошептала я в пустую комнату.

Она поймет, что я не открою и уйдет. Потом буду извиняться… Звонить перестали, и я облегченно вздохнула. Но через минуту, услышала звук открываемого замка. Ключи есть только у…

Резко подскочила с кровати и выбежала в коридор с ошарашенным выражением лица. На пороге стояли Данил и Тимур. Такие красивые. Оба одеты в деловые костюмы, красиво зачесаны и выглядят так солидно. А я стою перед ними в серых штанах и порванной майке, неумытая и с нечесаными волосами со вчерашнего утра.

Я посмотрела в глаза Данилу. Он молчал, и его лицо почти не выражало никаких эмоций. Почти. В его глазах бушевал океан, и я никак не могла понять, злится он или ему так же больно, как и мне. Потом посмотрела на Тима. Он поймал мой взгляд и слегка улыбнулся уголками губ, а в глазах была только нежность. Я не заслужила чертовой нежности от них, и мои глаза вмиг защипало. А потом я опустила голову и тихо сказала слова, которые так и просились наружу:

— Простите меня.

Я боялась поднять взгляд и увидеть безразличие или отвращение в их глазах. А ещё больше боялась, что они просто бросят меня, уйдут. Точно так же, как я поступила с ними. Но они остались. Тим закрыл дверь, а Данил уже шел ко мне. Он приподнял рукой мой подбородок и заглянул в глаза. А потом очень нежно большим пальцем руки вытер скатившуюся слезу.

— Вот глупышка, — ласково сказал он и его губы расползлись в улыбке.

А я уже не могла остановить своих слёз, но на этот раз это были слезы облегчения и радости. Почувствовала, как огромный камень спал с моих плеч, и стало легче дышать. Я бросилась к нему в объятья и из последних сил старалась не разрыдаться взахлеб. А потом приблизилась к его уху и прошептала:

— Я тоже люблю тебя.

Он моментально отстранился и посмотрел мне в глаза. Его взгляд был пытливый, удивленный, полон сомнений.

— Мне послышалось? — тихо спросил он, а Тим, наблюдающий со стороны, подошел ближе и вопросительно посмотрел на нас.

Отрицательно покачала головой, а потом внимательно посмотрела каждому в глаза и сказала: