Уроки английского

Сзади еще доносились их грязные ругательства и проклятия, топот ног, а потом они сразу же исчезли. Я вылетела на какую-то улочку и тут увидела, в начинающем сереть утреннем воздухе, как на меня мчится, прыгая большими скачками огромная, просто ужасная собака.

– Мама!!! – Закричала я на этот раз звонко и еще отчаянней. Закричала и свалилась, сжалась вся в комок, закрываясь руками.

Но следом, со мной ничего не произошло. Собака промчалась, мимо и громко гавкая, раскатистым лаем исчезла за поворотом, откуда я только что, секундой тому назад, выбежала.

Услышала шаги рядом, и я в страхе, заливаясь слезами, ничего не различая из-за слез, подняла лицо, а потом.

– Наташа? Ты?

Все что угодно я могла услышать, но только не ее голос. Это говорила она, наша англичанка, Сашка, которая наклонилась надо мной и помогала мне встать.

– А собака? Куда, она делась? Она не укусит?

– Ах! Не бойся! Это же наш настоящий защитник, Бойтик. Это он нас разбудил. Что-то случилось? Что, бомжи? Теперь ничего не бойся, идем к нам. – Постой, постой! А как ты вообще тут очутилась?

И пока мы идем, я, ей сбивчиво, путаясь, в событиях и последовательности произошедшего со мной говорю, но все время оглядываюсь. Eще бы! Уж больно этот Бойтик, ужасен и страшен.

Глава 9. Проверка

Она ведет меня за собой и не побрезговала даже, взяла под руку, и только сейчас я замечаю, какая я вся грязная, страшная, не умытая. Она видит, что я все себя осматриваю и говорит.

– Ничего, ничего, сейчас придем и я тебя отмою. По-моему, баня еще теплая и осталась еще горячая вода. Вымоешься, отдохнешь. Идем, идем. Так ты говоришь, мама тебя ко мне послала, и ты заблудилась. И куда, куда ты провалилась?

Я ей все пытаюсь рассказать, но от переживаний и усталости уже сама много раз, начинаю и тут, же сбиваюсь, пытаясь, все время ей сказать, что меня они, эти гадкие бомжи хотели изнасиловать.

– У, сволочи! – Грозно и с угрюмой злостью говорит она. – Они и меня хотели уже несколько раз затянуть куда-то, но спасибо моему защитнику, нашему Бою. Он им задаст, я знаю. Пусть они только попробуют теперь сунуться. Бой им яйца кому-то откусит! – А теперь уже весело смеется, и я тоже. Хихикнула, а потом и я за ней следом.

– Пусть, пусть! Хотя бы он не побрезговал.

– Что? Что? – Переспрашивает она, сквозь смех.

– Пусть. – Говорю, – Он им яйца отгрызет. Грязные и противные, только бы он не побрезговал, да ухватил бы их, как следует!

И она залилась от души, поняла смысл моей просьбы.

Оказывается, я не дошла до нее всего несколько сотен метров и если бы ни эта дурацкая, глупая ссора с Катькой и этот разрыв с ней, то всего этого не было бы. Вообще не было бы. Странно все получилось. Но спасибо и, слава Богу, что так все закончилось, ведь могло все быть и по-другому!

Первое, что я делаю, когда мы входим во двор, я бросаюсь к ведру и, обливаясь, торопливо и жадно хлебаю большими глотками чистую и прохладную воду. Наконец я отрываюсь. Теперь на меня наваливаются сразу голод и смертельная усталость. Она видит это и тянет меня куда-то за дом.

– Идем, идем. А то я вижу, ты сейчас свалишься прямо здесь и уснешь, а тебе еще надо помыться. Обязательно. Смотри, ты какая грязная и чумазая. – Тактично говорит она, не брезгуя и того, что от меня уже противно воняет этой, их мочей.

Если бы не ее эти слова, я бы так и плюхнулась прямо на пороге и заснула, но я заставляю себя раздеваться и тут же, хватаю со стола кусок хлеба и жую, пока она уходит за дом готовить мне баню. Когда она возвращается, я сижу перед дверью раздетая до белья и клюю носом.

– Идем, идем. Я тебе помогу. Вода еще горячая и ты помоешься. Хорошенечко отмоешься, а потом спать.

При этих словах мои глаза сами закрываются, и я бреду, волокусь за ней, укутанная какой-то ватной курткой, огромной, не по росту, и ступаю, неуклюже шлепая, по утренней, росистой траве огромными, резиновыми калошами. Потом я все очень смутно помню, потому, что как только мы входим в теплое помещение я плыву и валюсь, припадаю к ней на плечо и сразу же засыпаю. Сквозь сон я смутно чувствую, как она меня раздевает и тянет, а потом укладывает на лежанку. Для меня она, будто бы мягкая перина и я сразу же засыпаю. Сознание отрывками возвращается, сначала от ощущения теплой, почти горячей воды, которая льется мне на голову и тело, а следом от того, что ее руки начинают скользить по моему телу. Я сплю, а она меня моет. Потом еще раз кратковременно возвращается сознание, когда я ощутила, что она там у меня скользить пальцами. Потом еще раз, когда опять там ее пальцы, но уже не скользкие и будто бы они не только сверху, а и погрузились в меня и касаются у меня там чего-то такого, что меня отрывает, будит. Потом еще и еще, но я уже все, я проваливаюсь в тяжелом забытьи.

Она меня такую сонную вымыла, а потом не стала будить, тут же и оставила. Переложила меня голою на сухую лавку и, закутав, в чистую простыню, тепло укрыла еще чем-то. Но таким, что я тут, же провалилась и поплыла в теплом, и беспробудном сне.

Проснулась от голода. Но в тепле и сразу, даже не сообразила, где я и как попала туда. Та же темнота, как в подвале. Сердце стукнуло несколько раз очень тревожно, а потом успокоилось. Я в безопасности. Хоть и темно вокруг, но я поняла, что это уже вечер. Ничего себе, я проспала! Часов двенадцать, наверное. Интересно, а где же она?

Села на лавке и с удовольствием потянулась, расправилась. А я выспалась. Просто чудесно поспала. Интересно, который сейчас час? А следом ко мне возвращаются ощущения ее рук там. Так это было, или не было? Пытаюсь вспомнить и определить я. Но так и не поняла. Она делала что-то со мной или не делала? Или же мне это приснилось? Но мне уже некогда рассуждать, мне надо срочно выйти и я ищу, перебираю руками какую-то одежду и тряпки. При этом случайно задеваю пустое ведро, которое с шумом летит и падает на пол. И пока я натягиваю на себя эту тяжелую и ватную куртку, прямо на голое тело и ловлю босой ногой огромные резиновые калоши, я слышу шаги.

– Ну, вот и хорошо! Выспалась? Идем в дом, тебе надо поесть.

При словах о еде я вскакиваю и тут же за ней вылетаю, толкаюсь. А она смеется и говорит. – Ну, что, так сильно проголодалась?

И пока она идет в дом, я отвлекаюсь и уже, не вытерпев, присаживаюсь. Пока занимаюсь нужным делом, осматриваюсь кругом и вижу его, нашего спасителя, Боя. Он стоит невдалеке и внимательно меня рассматривает.

Смотри, смотри, хоть ты и мальчик. А он и правда мальчик, отмечая я потому, что он повернулся, и я это сразу отметила. И он такой большой везде, подумала мимолетом, но тут же, говорю ему.

– Потом, мальчик с тобой разберемся, и я отблагодарю тебя. Что-то вкусненькое принесу обязательно. Пока! – И толкнула дверь в дом.

– А у нас гость! Входи не стесняйся. – Я замялась на пороге, не очень-то себе, представляя, как я предстану в таком виде. Но это только на мгновение я так, потому что, потом, почти сбивая меня с ног, на меня налетает и виснет на мне Катька.

– Катя! Ты? Как ты меня нашла? Когда ты пришла? Как там дома? – Засыпаю ее вопросами, вместо поцелуев и здравствуй.

Мы сидим втроем. Мне приятно так быть между ними. С одной стороны, Катька, а с другой Саша. Я уже нахваталась со стола всего, и мы даже выпили немного вина, которое нашлось у нашей хозяйки.

Катька расспрашивает меня и я, уже успокоившись, начинаю ей рассказывать и мне при этом становиться так жалко себя, что я сперва даже не поняла ее реакцию.

– А меня, между прочим, чуть не изнасиловали! Ты представляешь?

Она смотрит на меня насмешливо. Она что же, смеется? Отмечаю я ее глупую и дурацкую веселость. Поэтому переспрашиваю.

– Я тебе, Катька такое рассказываю, а ты? Ты смеешься!

– Да, не смеюсь я, успокойся, просто думаю, что ты все преувеличиваешь.

– Нет! Они, же, правда, так хотели сделать со мной. Это правда, я сама все слышала! А ты, что же, не веришь? Они хотели и даже уже полезли ко мне в подвал, но я одного цапнула, укусила за ногу. А тебе что? Меня даже не жалко?