Жюльетта. Том II

— Говорят, у вас самое красивое в мире тело, Жюльетта, и я хотел бы увидеть его. Возможно, не таким языком я должен говорить, если учесть ваши аристократические манеры. Но я не обращаю внимания на условности, дорогая. Я навел справки о вас и о ваших сестрах и знаю, что несмотря на ваше огромное богатство вы, вне всякого сомнения, отъявленные шлюхи все трое.

— Ваши сведения не совсем точны, мой повелитель, — с живостью заметила я, — ваши шпионы ничем не отличаются от ваших министров: они также воруют у вас деньги и ничего не делают. Словом, вы ошибаетесь, но это не важно. Со своей стороны я не расположена играть роль весталки. Просто надо договориться о терминологии. Во всяком случае, ваша победа надо мной будет ничуть не труднее, чем она была для вашего шурина, герцога Тосканского. Теперь послушайте меня. Хотя вы заблуждаетесь, считая нас шлюхами, и мы не такие на самом деле, абсолютно достоверно, что по порочности и развращенности нам нет равных, и вы, если пожелаете, получите нас всех троих.

— Вот это другое дело, — сказал король, — я с великим удовольствием развлекусь со всем семейством сразу.

— Хорошо, вы получите это удовольствие, и взамен мы просим немного: вы оплачиваете наши расходы в Неаполе в течение предстоящих шести месяцев, вы платите наши долги, если они вдруг у нас появятся, и гарантируете нам полную безнаказанность несмотря на любые наши шалости.

— Шалости? — удивился Фердинанд. — Что это за шалости?

— Я имею в виду насилие в самых разных и подчас невообразимых формах; мы с сестрами не останавливаемся ни перед чем, там где речь идет о преступлениях; мы совершаем их в свое удовольствие и не хотим, чтобы нас за это наказывали.

— Согласен, — сказал Фердинанд, — только постарайтесь, чтобы это не слишком бросалось в глаза и чтобы вашими мишенями не сделались ни я, ни мое правительство.

— Нет, нет, — успокоила я его, — это нас не привлекает. Мы оставляем власть в покое, хороша она или плоха, и предоставляем самим подданным решать вопросы со своими королями.

— Прекрасно, — кивнул мой собеседник, — давайте обсудим наши удовольствия.

— Вы уже сказали, что хотите насладиться и моими сестрами.

— Да, но начнем с вас. — И, проводив меня в соседнюю комнату, неаполитанец указал на женщину лет двадцати восьми, почти обнаженную, лежавшую на кушетке в алькове с зеркальными стенами. — Вам придется, Жюльетта, удовлетворить не только мои страсти, но и страсти этой дамы.

— Кто она такая?

— Моя супруга.

— Ах, это вы, Шарлотта, — сказала я. — Я много слышала о вас: говорят, вы такая же блудница, как ваши сестры, но платите больше. Поглядим, однако, так ли это на самом деле.

— Если вы не хотите со мной ссориться, — вмешался недовольный Фердинанд, — вы должны с надлежащим уважением относиться к королеве.

— Пусть скажет свои желания, и я употреблю все средства удовлетворить их.

Тогда Шарлотта Лотарингская, обхватив меня за шею, тысячью поцелуев дала мне понять, что я ей понравилась и что она предвкушает обещанные наслаждения. Все условности были отброшены в сторону, и Фердинанд сам раздел нас обеих. Потом появился паж-подросток, очаровательный, как херувим, и король снял одежду и с него. Мы с Шарлоттой, улегшись на кушетку, начали ласкать друг друга, а Фердинанд, не спуская с нас глаз, страстно целовал пажа в губы и щекотал ему задний проход.

Да, друзья мои, эта Шарлотта была необыкновенной женщиной! Само бесстыдство свило себе гнездо во влагалище этой венценосной потаскухи; она крепко прижималась ко мне всем телом и неистово терлась своим клитором о мой лобок; одним пальцем она мастурбировала мне анус, а ее язычок, глубоко проникнув мне в рот, жадно слизывал мою слюну; блудницу словно пожирал ненасытный огонь, и вожделение сочилось из всех ее пор. Немного позже я переменила позу: обхватила ее голову бедрами, прижалась губами к ее влагалищу, и мы долго, исступленно сосали друг друга. С каким восторгом она возвращала мне то, что я выливала в ее рот! Моя вагина заполнила его спермой, и я сама, тая от блаженства, глотала ее поминутно извергавшиеся соки. Когда мы выжали из себя всю сперму до последней капли, она потребовала помочиться ей в рот, я попросила ее сделать то же самое, и мы высосали всю жидкость друг из друга.

Шарлотта была красавицей; у нее была необыкновенно белая кожа, высокие и твердые груди, упругие и атласные ягодицы, а бедра отличались изысканными пропорциями; было очевидно, что она многоопытна в самых разных плотских утехах, но ее тело оставалось по-девичьи свежим, и оба отверстия были по-девичьи узкими и трепетными [102] .

— Ах, любовь моя, — заговорила я, очарованная ее прелестями, — не желаете ли обменяться более ощутимыми ласками?

— Тогда вам понадобится вот это. — И Фердинанд протянул нам пару искусственных фаллосов. Вооружившись этими орудиями, мы принялись энергично массировать друг друга. В какой-то момент мой зад оказался прямо перед лицом короля, который вначале гладил его нежно и благоговейно, затем осыпал жаркими поцелуями.

— Прошу вас оставаться в таком положении, — сказал он мне несколько минут спустя, — я намерен совершить с вами содомию, пока вы сношаете мою жену. Эй, Зерби, помоги мне.

Эта сцена продолжалась еще несколько минут, после чего король поменял нас местами и овладел своей женой, которая в это время продолжала скоблить мое влагалище. Потом он заставил юношу содомировать ее, а я облизывала ей вагину, и в конце концов он сбросил семя в задний проход своего пажа, который как раз наставлял ему рога.

После непродолжительного отдыха, посвященного взаимным нежным поцелуям и ласкам, мы возобновили свои занятия. Фердинанд вторгся в мой зад, прильнув губами к заднему проходу Зерби, заставил мальчика испражняться себе в рот, а жену попросил пороть себя; минуту спустя он оставил меня, взял розги и довольно ощутимо выпорол нас всех троих; вслед за тем сама королева обрабатывала розгами мои ягодицы и бедра, и я поняла, что флагелляция была в числе ее излюбленных страстей — она не успокоилась, пока не увидела кровь; потом она сосала член пажа и яростно тискала мои ягодицы, пока супруг сношал ее в зад. Еще через некоторое время мы окружили Фердинанда: я взяла в рот его член, жена сократировала его и щекотала ему яички, паж, оседлав его грудь, прижимался анусом к губам его величества, который завершил эту процедуру в невероятном возбуждении.