Любовь Хасана из Басры

– А теперь, о несравненная, мы сделаем вместе еще один шаг, дабы насладиться прекрасным и столь желанным нам обоим искусством великой любви.

Сердце Наринэ отчаянно забилось в груди. В наступившем молчании Хасан пристально изучал выражение лица напуганной подруги.

– Ты не боишься отдаться мне, прекраснейшая? Ты желаешь этого?

– Хасан… – вскрикнула Наринэ, когда он поднял ее, охватив сильными и жаждущими руками.

Улыбка, которой юноша наградил ее, была такой прекрасной и такой сводящей с ума.

– Любимая, позволь себе лишь наслаждаться… Забудь обо всем.

Не дав девушке опомниться, Хасан перенес ее к себе на колени и заключил в объятия. Наринэ хотела вскрикнуть, но юноша с пылкой осмотрительностью завладел ее губами. Удерживая твердой рукой затылок девушки, Хасан стал медлительно, откровенно жаждуще целовать ее, разжигая огонь в жилах, заставляя ее сердце биться в безумном колдовском ритме.

Наринэ задыхалась, когда Хасан наконец оторвался от ее губ, чтобы заглянуть в ее глаза.

– О Аллах милосердный, прекраснейшая. Сколько в тебе огня и страсти!

Юноша снова наклонил голову, на этот раз с гораздо большей нежностью касаясь губ любимой. Голова ее сладко кружилась, и в этот момент Наринэ почувствовала, что ее опускают на расстеленный кафтан. Или то было ее платье? Этого она не знала, лишь почувствовала прикосновение ткани в возбужденной коже. У девушки почти не осталось сил, чтобы этому удивиться. Хасан вытянулся рядом, наполовину прикрывая ее тело своим.

Наринэ уперлась руками в грудь юноши, надеясь слегка прийти в себя от этого головокружительного сладкого падения, призывая на помощь силу воли, но он поймал зубами ее нижнюю губу и стал легонько покусывать и тянуть ее к себе. Когда Наринэ тихонько вздохнула, Хасан успокоил языком чувствительную плоть, перед тем как медленно, настойчиво проникнуть в ее рот.

Поняв, что сопротивляться бесполезно, Наринэ пусть не так умело, но пылко стала отвечать на поцелуи юноши.

«О, эти поцелуи Хасана волшебны… как и его прикосновения», – думала девушка. Теплые губы околдовывали, руки касались шеи, а потом заскользили ниже. Длинные пальцы ласкали кожу, повторяя контуры груди.

Вскоре Наринэ вздрогнула, почувствовав, что Хасан все смелее ласкает ее изумительную, такую ждущую плоть, но дразнящие ласки его пальцев успокаивали, ладонь нежно закрывала спелые груди, а горячие губы заклинали довериться. Наринэ обнаружила, что выгибается навстречу прикосновениям юноши, всем свои существом желая восхитительного наслаждения, обещанием которого горели его глаза.

Спустя некоторое время Хасан прервал обольстительные ласки и поднял голову, пристально глядя на девушку. Он остановил откровенный, безумно жаждущий взгляд на обнаженных грудях, любуясь высокими холмиками, увенчанными розовыми сосками.

Наринэ покраснела. Она лежала в сладострастной неге, принимая жадное внимание Хасана.

– О прекрасная, изумительнейшая, я хочу смотреть, я хочу любоваться тобой!

Наринэ почувствовала, что даже когда Хасан просто смотрит на ее тело, уже одно это ее необыкновенно возбуждает. Она никогда бы не поверила, что простой взгляд может обладать таким сильным воздействием. Огонь, пылавший в глазах Хасана, предал ее тело настоящей лихорадке. Даже вечерняя прохлада не в силах была успокоить ее.

И тогда руки присоединились к взгляду. Хасан провел кончиками пальцев по твердым как мрамор, соскам, заставив Наринэ тихо вскрикнуть.

Глаза Хасана загорелись от этого беспомощного ответа. Девушка почти стонала от сладкой пытки.

– Хасан… от твоих прикосновений мне так…

– Так что?

– Жарко… словно все мои члены пылают огнем.

Его глаза еще больше потемнели.

– Я знаю.

Он хотел ее, она это знала. Эта мысль принесла с собой изумительное ощущение силы, способное побороть чувство уязвимости, которое Наринэ испытывала, лежа рядом с Хасаном всецело в его власти.

Наринэ замерла, и юноша снова прильнул к ее губам.

– Просто расслабься, любимая, и позволь доставить тебе удовольствие, – прошептал юноша, обжигая дыханием нежную шею, а его руки бесчинствовали, лаская ноги, бедра, добираясь до самых потаенных уголков ее тела. И наконец розовая жемчужина ее страсти открылась ему, словно самая большая драгоценность этого мира. Страшное, горячее, обжигающее, лихорадочное пламя поразило все ее чувства.

Щеки Наринэ стали пунцовыми, она сладострастно облизывала губы. Пальцы Хасана наконец нашли вход в ее потаенную пещеру и начали там дивный, сводящий с ума танец. Наринэ замотала головой, постанывая и повизгивая от наслаждения. Лепестки ее распустившегося бутона стали толще, потоки нектара обильнее. Девушка извивалась и изгибалась, пытаясь облегчить сладкую боль, чувствуя, что она вот-вот потеряет сознание.

– О да, я вижу, я чувствую, теперь ты готова меня принять, прекраснейшая из женщин мира! – с восторгом прошептал Хасан и с наслаждением вошел в ее росистое горячее лоно.

Захваченная неописуемыми ощущениями, Наринэ уставилась полубезумным взглядом на юношу, не в силах издать ни одного звука. Хасан немного подался назад из ее горячих объятий и тотчас же вошел вновь, столь глубоко, сколь только мог. Наринэ ахнула, пронизанная страхом и вожделением одновременно. Он принялся ритмично двигаться, все ускоряя темп своего наступления, и постепенно девушка успокоилась и начала двигать бедрами в одном темпе с ним.

– Отдайся мне, почувствуй меня, звезда моя! – шептал Хасан.

Слезы чистой радости брызнули у нее из глаз при этих словах. Она замерла, наслаждаясь ощущением желанности своего лона, его прекрасным предназначением, и выдохнула:

– Да, о да!

Он нежно поцеловал ее и проговорил:

– Теперь нам нужно лишь стать единым целым, прекраснейшая! Слиться в сладостном сне, превратиться в одно!

Юноша еще глубже проник в податливые глубины Наринэ; она сладострастно задрожала, чувствуя, как бежит по телу огонь, высеченный его силой и страстью. В глазах у нее потемнело от стремительно приближающегося шквала огненных ощущений. Она изо всех сил прижала Хасана к себе ногами и, впившись ногтями в его спину, вскричала:

– Хасан!

Он воспринял этот возглас как мольбу и начал сокрушать ее первую крепость неутоленной страсти с удвоенной силой. Под этими мощными ударами панцирь ее неуверенности дал трещину. Наринэ взвизгнула, но Хасан запечатал ее уста поцелуем и продолжил свой штурм. Широко раскрыв глаза, она упивалась видом его искаженного страстью лица, теряла рассудок от его властных и сильных ударов по самому центру ее существа. Он стал для нее осью вселенной, центром мироздания, властелином всех ее чувств.

Его ненасытный горячий рот жадно всасывал ее прерывистое дыхание, бедра ходили ходуном, хриплый голос приводил ее в неистовство. Наринэ смутно осознавала, что рыдает от счастья. Хасан все быстрее и быстрее двигался внутри нее, словно бы задавшись целью разрушить ее до основания, дыхание его стало тяжелым и горячим. Вдруг где-то в глубине ее помутившегося сознания что-то взорвалось – и мириады сверкающих искр закружились у нее перед глазами. Она пронзительно вскрикнула, пронзенная блаженством, словно клинком, и затряслась в конвульсиях, чувствуя, что умирает в его объятиях.

Лицо Хасана исказилось сладострастной болью, и в тот же миг он излил в нее весь пыл, скопившийся в чреслах.

Они еще долго лежали обнявшись, прежде чем Хасан перекатился на бок и, сделав глубокий вдох, спросил у рыдающей Наринэ бархатным голосом:

– Почему ты плачешь, прекраснейшая? Я причинил тебе боль?

– Да, но мне это было приятно, – теплым и довольным голосом ответила она, глядя на него ласковым взглядом.

Слезы радости катились по ее щекам, на губах блуждала блаженная улыбка, а в глазах светилось счастье.

Макама восьмая

О, сколько сил теперь отдавал Хасан учебе! Ибо если раньше он изучал науки, дабы постичь тайну движений человека, постичь красоту и гармонию его тела, то теперь он пытался понять, как же отобразить на полотне или фреске жизнь прекраснейшего из творений Аллаха всесильного.