Уроки умелых обезьян

— Вы, знаете, Жора. — Это она рассказывает мне о своей необыкновенной истории, а вернее, даже не о себе, а о своем горячо любимом сыне.

— Гога родился и сразу же не пошел, как все дети. Мы с мужем и туда и сюда. Муж у меня, Жора, между прочим, самый настоящий миллионер. Он тут с другом неподалеку фабрику строить решил. Но сначала мы и в Европе и по всему Союзу исколесили. И никто не смог нашему горю помочь. Наконец муж пришел и говорит мне, что радуйся жена, нашел я то, что искал. Он оказывается, следом за одним профессором, стареньким по следу поехал и где-то его в своей клинике под Москвой застал. И Вы, знаете, Жора, что впервые у нас так с ним получилось. Он даже денег никаких не взял, а мужу моему говорит. И не ездите ни куда, не тратьте деньги на шарлатанов, а прямо езжайте во Вьетнам и сказал нам, куда. Мы сына с собой и сюда. Вы не станете мне верить, если я Вам скажу, что мой мальчик только как три месяца назад начал ходить. Вот как, оказывается, тут лечит народный целитель. Славу Богу ему и здоровья.

Так, что я после этого здесь уже почти год живу. Сына все время лечу, а это моя помощница. Вот и вся история. Остальное Вам муж расскажет, он уже скоро придет, дождитесь его.

Потом она еще мне все рассказывает про этого народного целителя. Потому, что она к нему каждый день, как на работу. Сначала к нему сына своего носила на руках, а потом он уже сам. И пошел и забегал.

Пришел ее муж. Настоящий, красивый и довольно полный грузин. Познакомились, выпили и все опять, но теперь уже он мне рассказывает. Я слушаю его и вижу, как он всем этим, что смог своему сыну и жене помочь, гордится. Вот это, думаю, настоящий мужчина. Жену не бросил в беде, вместе с ней все пережил. Настоящий мужчина и грузин!

Толи от всех этих рассказов, то ли я так себя деликатно повел, но вскоре мы уже с ним, ее мужем накоротке. Теперь вместе с ним и его другом, который был с ним, у нас в номере сидим, а он плачет. Выпили много. Еще бы. Все время за его семью, за жену, здоровье сына и, конечно же, за настоящую любовь грузина!

Потом он мне, сидя на кровати рассказывает о себе. Я его слушаю и не верю своим ушам.

Оказывается тут его и напарника, что с нами сидит, те вьетнамцы кинули и как?

Говорит, что они как приехали, то он же не мог сидеть без дела. Он ведь привык, он деловой человек. Пока сын и жена лечатся, он все разузнал и решил делом заняться тут. Рядом со своими. Создать фабрику по переработке бананов на порошок, сублимат. Тут бананов, на юге Вьетнама много растет. Вот и решил, что раз на них спрос, особенно на сублимированный порошок, то выстроят фабрику и будут выпускать этот порошок. Он и в кондитерские изделия идет и в медицину и даже в парфюмерию. Вообще, как он говорит, думал, что на золотом коне, джигитом отсюда уедет.

Создали совместное предприятие, на свои деньги. Мы, он говорит, деньги и технологию, они строят и работают потом на заводе, а всю прибыль, пополам.

Потом смотрят, что-то не так. Время идет, деньги летят, но пока что не очень-то у них получается. Сами вьетнамцы только и знай себе, по ресторанам, да с гейшами развлекаются. Тогда он, сообразил. Привез комиссию, для ревизии, бухгалтеров и вскоре выявил, что деньги их уводил от бизнеса главный бухгалтер СП. Все ясно, его надо снимать. Собрали правление. Их, трое, грузин, а вьетнамцев двое. Голосуем. Трое, против двоих. Все, говорит, решение принято. Теперь будет наш главный бухгалтер. Передавайте дела!

И тут им, как гром среди ясного неба. Нет, говорят! Во Вьетнаме так нельзя!

В каждом СП у вьетнамцев в правлении при голосовании, голос каждого, как два голоса, а у второй стороны, как везде и только по голосу у каждого!

Таков закон, принятый для всех совместных предприятий с участием во Вьетнаме иностранного капитала.

Потом он, говорил мне, плача, что только через год они свои миллионы смогли вытащить из Вьетнама. Те деньги заблокировали и пока завод не достроили, все их не отдавали. Сейчас они только, только свои деньги отбили. А сколько потеряли в итоге, из-за упущенной выгоды во Вьетнаме?

— Так, что ты, Жора, знай наперед, с кем ты здесь дело имеешь!

И ведь точно!

Я уже видел, что и около нас целая свора пасется. Не говоря уже про то, что нет никакой документации, что все детали приходят с большими опозданиями и их попросту, где-то скупают на стороне и сюда доставляют. И еще и еще. Многое вижу, но и мы хороши!

Работаем много и стали уже уставать. И хоть к нам прикрепили вьетнамцев, о которых раньше, даже и речи не велось, все равно работа идет тяжело. И потом, что-то стали мутить с этим своим, совместным авиаремонтным предприятием.

Я даже в гостинице набросал им эскиз эмблемы, который они потом так и приняли. Потом мерки сняли с нас и пошили какие-то костюмы. Но пошили их, как всегда, по-вьетнамски. Я еще поругался с ними.

— Почему не спросили, какие нам надо костюмы? Вы, что же думаете, что мы их наденем и так в них, как ваши вьетнамцы будем работать и ходить? Посмотрите на градусник? Тридцать пять, тридцать четыре! Как же мы в этих ваших костюмах полушерстяных будем? Вы, хоть соображаете?

И чем дальше, тем все больше претензий.

То работа не так идет, то еще что-то. Стали мне тыкать, что плохо работают наши ребята. Стоп, говорю, давайте разбираться. Слава Богу, разобрались и с этим. А ведь они правы оказались!

Все, говорят, мы решили оставить тебя и Леньку, а остальные пусть уезжают. Что это за дела такие?

Так, что потом, проводили ребят и уже только вдвоем. Я на вертолете с вьетнамцами, а Лешка шьет. Потому, что для салона пассажирского, много обойных работ. Всяких там, панелей, облицовки, ковров, занавесок и прочих художеств. Вот он их и строчит целые дни, головы не отрывая от машинки, но я ведь от своей, а он от своей машинки. Чувствуете разницу?

Я-то ее чувствую, а вот с ним вышла в итоге размолвка. И все из-за денег!

Настало время мне с ним деньги делить. Вижу, как он насупился. Ведь понимает прекрасно, да и как сравнить? Это же понимать надо, в чем разница у нас? Что делаю я, и чем занимается он? Да, как бы нет так!

Вижу, что еще миг и все затрещит окончательно, потому я делаю единственный верный шаг. Как и всегда, так поступаю и на этот раз.

— Вот, что дружище! Вот наши деньги. Дели их, как ты посчитаешь нужным. Все, больше мне ничего не говори. Бери и дели.

Сам вышел и где-то опять все с вьетнамцами.

Кстати, Минский завод большегрузных машин решил здесь для себя сырье запасать для своих шин. Дело в том, что такое колесо, как у тех машин, оно стоит как Жигули и не одно. Его обязательно делают с применением натурального каучука. Махина какая и потом груз! Вот и приехал сюда представитель. Договор заключил. Арендовали земли тысячу гектар, высадили при них гевею. Дерево, с которого собирают натуральный каучук.

Время идет, с завод звонят, интересуются. Как там у нас дела? Те отвечают им. Все нормально, деревья растут! Присылайте деньги, для того-то и того-то. И шлют. Потом, через год. Нет, что-то не так! Приехал представитель с завода. А ему говорят, кто вы и что вам надо? Зачем это вы руками машете, ведь вы стоите на чужой плантации. Да, да! Это земля кооператива такого-то! И не знаем мы никакого СП. Все это выдумки. Он им бумаги. А это, что? А это, говорят, выдумка ваша! Так, что давай-ка, мил человек, бери и назад возвращайся. А ведь, так ничего и не доказали!

Вот, что такое СП по-вьетнамски!

Челноки

Все вьетнамцы прирожденные торгаши. Куда ни зайди, всюду тебе сначала скажут такую цену, что глаза на лоб полезут. Это у них в порядке вещей. И потом, когда уже увидят, что ты не олух, тогда уже все по-другому.

Всех товаров много и очень много из-за границы привозят. И возят их челноки, но все у них делается по-вьетнамски.

Как-то довелось мне лететь из Пномпеня в Сайгон, и я был приятно удивлен всем происходящим.