Ощупывая слона. Заметки по истории русского Интернета

(Разумеется, в оригинале координаты предприимчивых студентов проставлены целиком.)

Предыдущие письма были посвящены, если я правильно помню, шоп-турам и тоже открывались сообщением про фотографии. Видимо, безвестные (с адреса [email protected]) маркетологи считают, что упоминание фотографий в первой фразе действует на читателя, как червяк на рыбку, и он проглатывает весь рекламный крючок. Возможно, изначально предполагалось, что получатель спама решит, будто ему по ошибке доставили чужое письмо, — но, согласитесь, когда вы находите в своем ящике три чужих письма зараз — это уже перебор.

Тем не менее прием работает: письмо дочитываешь до конца, потому что это — настоящая литература, которая есть искусство необязательного. Подобно тому как у Гоголя главный шик «Мертвых душ» образуют собственно проходные и ненужные в сюжете персонажи (наподобие любимых Набоковым» мертвых душ», воскрешаемых в воображении Чичикова из их фамилий), главный шик этого письма — в необязательности всего, кроме телефона. Этих фотографий, красавицы-дочки (хочется верить, что нимфетки, раз уж мы упомянули Набокова), отца, который говаривал: «Ради хорошего дела не грех и в грязи вываляться» (чем не Елизавета Воробей?), бесконечных «Виталий Дмитричей», «Дмитрий Семеновичей» и «Михаил Васильевичей» (не с намеком ли на патрона МГУ Ломоносова?)… собственно, ради них и стоит это читать. Тем более что даже необъяснимое желание почитать Армалинского, выиграть в лотерею green card и перевести на адрес в Доминиканской Республике 5 долларов посещает меня чаще, чем желание собрать студентов на платный политический митинг.

Публикуя этот прекрасный текст, я отдаю себе отчет в том, что подаю дурной пример спамерам. Завершится все это тем, что через полгода мой ящик будет забит стилизованной перепиской (было бы приятно, если бы через неделю я получил бы письмо от Виталий Дмитрича к Михаил Васильичу, где В.Д. рассказывал бы о своей турпоездке или посещении казино… и вообще, если в письмах при внимательном чтении обнаружился бы сюжет. Через год, глядишь, авторы могли бы и роман в письмах издать. Написанный, отметим, на деньги заказчиков).

Но, думаю, распространение этого приема неизбежно, как распространение любой незапатентованной идеи. Моей статьей я бы хотел только поспособствовать превращению спама в новый литературный жанр и предостеречь будущих спамеров от халтуры, указав им на важность деталей и стилистических излишеств.

Вероятно, тут самое подходящее место, чтобы рассказать о спаме — несанкционированной рассылке, обязанной своим названием скетчу «Монти Пайтона». Когда-то объем спама составлял несколько писем в день. Теперь я получаю минимум полторы сотни бессмысленных предложений по увеличению различных частей тела, аренде недвижимости в центре Москвы или просто предложений посетить какой-нибудь сайт или форум. Статья 1999 года оказалась вполне пророческой: ко мне приходит и вполне художественный спам, и спам, имитирующий дружеские письма. Не далее чем вчера я получил прекрасное письмо. Наверху была ссылка «самый быстрый способ похудеть», а дальше шел следующий текст:

Счастье и наслаждение не более как фата-моргана, видимая только издали и исчезающая при приближении; что страдание и боль имеют, напротив, реальность, непосредственно сами себя заявляют и не нуждаются в иллюзиях и ожиданиях Мойте руки, перед и зад. Береги его, как зеницу, — во как Линор Горалик любит говорить, что реклама — это глас Бога. Получая такое письмо, очень хочется понять, что же Он тебе хочет сказать цитатой из Шопенгауэра, да еще в сопровождении)двух приколов Николая Фоменко. Впрочем, если быть честным, я бы предпочел этого не понимать. В любом случае идти по ссылке и худеть не хочется.

Оставив в стороне шутки, можно сказать, что набивание письма разнородными цитатами — просто способ обойти фильтры антиспамных программ. Эти программы — один из наиболее распространенных способов бороться со спамом. Впрочем, они проблемы не решают: бесполезные письма все равно бегают туда-сюда по Сети — и будут бегать до тех пор, пока есть люди, готовые нажимать на ссылки в этих письмах и звонить по приведенным там телефонам. Я же проявляю принципиальность и рассматриваю спам только как чистое явление литературы — даже если мне предлагают не увеличение пениса, а что-то по-настоящему нужное.

Упоминание в моей статье Александра Сергеевича Армалинского — шутка сомнительного тона. Русско-американский издатель и писатель Михаил Армалинский заслужил почетное звание первого спамера всея Руси, начав рассылать свои письма, рекламирующие тайные эротические записки Пушкина и прочую претенциозную порнографию, еще в середине девяностых. «Записки», скорее всего, он сам и написал — отсюда «Александр Сергеевич». Позже он организовал виртуальный Храм Гениталий и рекламировал его все тем же изрядно раздражающим способом.

Впрочем, сегодня Армалинский вызывает, скорее, ностальгические чувства — как гангстеры первой волны кажутся ангелами на фоне тех, кто пришел им на смену. Например, Армалинский всегда удалял адрес получателя из базы по первому требованию, и, в отличие от нынешнего спама, от его рассылки было довольно легко отписаться. Кроме того, он никогда не слал спам с левых адресов и убивался самыми простыми фильтрами.

Иными словами, в иерархии спамеров можно выделить несколько уровней — так же как несколько уровней выделяются в отношении к копирайту. Вообще, при всей разности этих проблем, у них общий корень: в цифровом мире информация слишком легко размножается в любом количестве копий, будь то музыка или рекламное письмо. Забавно, что применительно к спаму интернет-сообщество занимает позицию столь же жесткую, как позиция RIAA по отношению к нарушителям авторского права. Разница между ними не только в том, что Napster залезает в карман больших звукозаписывающих компаний, а спамеры ударяют по кошельку провайдера и простого интернет-пользователя, который платит за трафик. Не менее важно, что Мошков, Чернов и безымянные участники файлообменных сетей действуют бескорыстно, а спамеры не скрывают своих меркантильных целей. Иными словами, антикопирайт и спам противопоставлены как цифровая утопия — цифровой коммерции.

Вернемся, впрочем, к Армалинскому. В конце сентября 2003 года стало известно о его смерти — и известие это потрясло меня. Люди, для которых безобидный озабоченный графоман был воплощением Злобного Спамера, расстроились: как же это, мы так к нему привыкли. Я написал тогда в своем «Живом журнале»:

Умер Михаил Армалинский, и двое моих друзей написали по нему лаконичные и прекрасные некрологи, qub: Палили друг в друга из пугачей, но все ж это была наша песочница. damian: Мальчики умирают, ни разу не отдохнув. Надо сказать, от обеих фраз у меня выступают слезы на глаза.

Пошел в магазин купить себе новую трубку, по дороге думал об Армалинском, о Храме Гениталий, который он соорудил, и о том, была ли предусмотрена загробная жизнь в религии, которую он там практиковал. О том, что так и не отдохнув. Навстречу шли три девочки в камуфляже, типа школьницы или студентки, чуть полноваты. У одной из них в левом ухе — три сережки с цветными стеклышками. Проходя мимо меня, она говорит подруге:

— Понимаешь, жизнь такая вещь, она либо есть, либо нет.

Через полгода Армалинский ожил, повторив тем самым дурного вкуса подвиг Баяна Ширянова. Видать, литераторы, интересующиеся порнографическим дискурсом, находят что-то возбуждающее в мысли о своей виртуальной смерти. Даром, что ли, Бродский писал: «Самая большая порнография — это когда не ты умираешь».

Если уж мы помянули Бродского, нельзя не сказать, что каждый раз, стирая три сотни сообщений и оставляя одно-два, адресованные лично мне, я вспоминаю выражение Бродского «давать человеку ощущение его подлинного масштаба». Вот так и соотношение 1 к 300 показывает, насколько лично я интересен людям. Соотношение, надо сказать, не в мою пользу — и каждое новое спамное письмо лишний раз учит меня смирению и показывает мой подлинный масштаб.