Грузинские народные сказки. Сто сказок.

Вот однажды и говорит он старику.

– Хочу я повидать госпожу.

– Я-то не смею пойти к ней, – говорит старик, – а вот девочку разве послать?

Послали девочку, сказали:

– Скажи госпоже, здесь один человек работает у нас уже месяц, хочет повидать ее.

Пошла девочка, доложила.

Вышла госпожа на балкон, думает, может, это муж мой вернулся, велела слугам привести его к себе.

Идет он, думает, что-то будет.

Увидела она его сверху, узнала, приказала слугам:

– Возьмите его на руки и так принесите, чтоб нога его на землю не ступала.

Побежали слуги, подняли его на руки, кричат здравицу, а сами щиплют его, злятся – отчего это простому гусятнику такой почет. Поставили его перед госпожой. Отпустила она всех слуг, одела его, нарядила. Взяла его потом под руку, гуляет с ним.

Перепугались слуги, как узнали, что это хозяин, думают – поразгонит он нас всех. А он не сердится и не гонит никого. Пошел осматривать комнаты.

Видит – в одной комнате колыбель с золотокудрым мальчиком. Разгневался он, схватился за кинжал, хочет бежать убить жену, да вспомнил слова того человека – подумать, прежде чем идти на убийство. Задумался и вспомнил, как послал ей золотой пояс и что сказал тот витязь.

Вспомнил и понял, что, видно, от того пояса и родился у жены золотокудрый мальчик.

Пришла жена и говорит:

– Вот все это ты заработал: помнишь, как прислал мне три граната и золотой пояс. Весь этот город и дворец – все это построила я только из половинки одного того чудесного граната. А два с половиной граната еще до сих пор целы: так дороги они, что никто их разменять не может.

Обрадовался он. Живут они так весело и счастливо. Сказала жена:

– Пригласи моего отца.

– Хорошо, – сказал муж.

Вывели из табуна белого коня, серебряным седлом оседлали и всю упряжь серебряную надели, нарядили слугу в белую черкеску и послали звать царя-отца в гости, приказали слуге:

– Не говори никому в пути, да и самому царю не говори, что ты наш слуга, а скажи только – ваш зять попросил меня позвать вас к себе в гости.

Приехал слуга к царю, говорит:

– Ваш зять просит вас к себе в гости. Посмеялся только царь и говорит слуге:

– Не стыдно тебе, такому молодцу, передавать поручение этого несчастного нищего? Как только он смелости набрался звать меня, царя, в гости?!

Поехал слуга обратно, рассказал, как его царь принял.

На другой день взяли из табуна красного коня, оседлали золотым седлом, слугу одели в золотое платье и послали к царю.

Приехал слуга, говорит царю:

– Великий царь! Ваш зять просит вас пожаловать к нему в гости. Сказала царю царица:

– Поедем, возьмем своих слуг, еду, вызовем его в поле, денег подарим, зять он нам все же.

Поехал слуга, доложил хозяевам:

– Так и так, царь со своей едой едет. Едет царь, видит отары овец, спрашивает:

– Чьи это?

Назвали ему имя его зятя.

Едет дальше, видит – пасутся табуны коней. Спрашивает:

– Чьи это табуны?

И опять назвали его зятя.

Оглядел царь табуны, велел бросить всю еду, что в дорогу взяли, вернул и всех слуг, говорит:

– Видно, разбогател мой зять, стыдно приезжать к нему со своей едой да слугами. Приехал, видит город чудесный, а посреди города – дворец, дочь его с мужем на балконе гуляют.

Поднялись царь с царицей наверх, обняли дочь да зятя, целуют. Сказала дочь:

– Что же вы не ехали к нам – зазорным считали? Вошли в зал.

Заставлен стол кушаньями, да такими, каких и не видел царь никогда. После обеда сказала дочь отцу:

– Разменяй нам деньги.

Вынесла два граната с половиной, говорит:

– Вот, если можешь, разменяй.

Два граната разменял царь кое-как, а половину уже не сумел, не хватило у царя денег.

Благословил царь своего зятя, повесил на него свою цепь и посадил царствовать.

Чертова узда

Было, да и не было ничего – жил один очень богатый и очень скупой человек. Было у него видимо-невидимо скота, и дома всякого имущества не счесть. А он от скупости и не ест, и не пьет. И жену с детьми голодом морит.

Пастухов не держит – боится, как бы не закололи, не съели пастухи овец, сам и пасет свои стада. Случился в той стране падеж скота, а он и тут жалеет заколоть хоть одну овцу, так весь скот и погиб впустую. Ни соседа, ни дальнего гостя в доме его не увидеть.

Вот однажды гонит этот скупой в поле овец. Видит – бежит волк, несет маленького чертенка. Пожалел скупой чертенка, перебежал дорогу волку, сорвал с плеча ружье и выстрелил. Бросил волк чертенка и убежал, а чертенок и говорит:

– Раз ты меня спас от смерти, пойдем к моим родителям. Они тебя отблагодарят.

Не отстает чертенок, уговаривает скупого. Что делать – оставил тот своих овец мальчишке-подпаску, сам пошел с чертенком.

Бежит чертенок, еле поспевает за ним скупой. По таким скалам отвесным карабкается, ползет, что уж из сил выбился, падает, а чертенок знай подталкивает, тащит, не дает покоя.

Карабкаются они, ползут, и не рад уже скупой, что увязался за чертенком – не завел бы, проклятый, куда, не сгубил бы. А чертенок все бежит да подгоняет его, сам наставляет:

– У моих родителей много богатств, они тебе будут давать видимо-невидимо золота да серебра, а ты, знай, не бери, говори: отдайте мне только мое добро.

Добрались наконец до чертова жилища.

Рассказал чертенок, как его волк уносил и как этот овцевод его вызволил и от смерти спас. Обрадовались черти, приняли скупого, завели его в дом, ввели в одну комнату, полную серебра и золота и всякого богатства, и говорят:

– Вот, сынок, выбирай, что хочешь. Набирай, неси, сколько унесешь.

Так и зашлось сердце у скупого, хочет он броситься, насовать по карманам да за пазуху это добро, а чертенок мигает ему – не бери, мол, требуй свое.

– Бери, – говорят черти, – забирай, сколько хочешь.

Мучается скупец, не знает, как быть, молчит, звука не издает.

– Забирай же, чего ты ждешь? – говорят черти.

Нет, молчит скупец, не берет ничего, смотрит на чертенка.

– Чего же ты хочешь? Скажи – все исполним, ничего для тебя не пожалеем.

– Отдайте мне собственное мое добро, – выговорил, наконец, скупой.

Не понравилось это чертям. Зашумели они, зашушукались, да уж что делать. Подошел черт к скупцу и толкнул его разок в шею.

Споткнулся скупец и выронил изо рта уздечку, а черт вздохнул, взял ее и припрятал.

Словно прозрел вдруг скупой, огляделся – что со мной и как я попал сюда? Смотрит на себя, а он и бос, и гол, весь в лохмотьях. Устыдился овцевод, даже перед чертями совестно за себя стало.

Повернулся и пошел восвояси.

Идет, думает. Вспомнил семью, вспомнил, как и жену и детей морил голодом да холодом. И стыдно и больно ему. Только сейчас понял, как своей скупостью напрасно терзал и себя, и родных.

Пришел к своим стадам. Велел мальчишке-подпаску зарезать хорошего барана, послал домой мяса. Велел сказать жене, чтоб послала ему одежду, что есть получше. Сам послал человека в город накупить одежду для своей семьи. И домой не идет, стыдится показаться таким оборванцем!

Радуются жена и дети, дивятся: точно подменил кто человека.

Поехал он домой, зажил счастливо.

Вот так-то не досталось его добро чертям, а пошло самому хозяину да его семье на пользу.

Три брата – три царя

Было то или не было – в одном царстве жили бедные муж с женой, и было у них три сына.

Пойдет муж в лес, соберет хворосту, сучьев, навьючит на осла, свезет в город и продаст. Тем и кормил жену и детей.

Вот однажды летом попросили дети отца: