Гэсэр

Легко ненатягиваемую тетиву натянул.

Второй конец тетивы как следует привязал.

После этого так, — говорят, — сказал:

— Если летом им пользоваться,

Очень хороший лук.

Если зимой им пользоваться,

Незаменимый лук.

В любое время им пользоваться,

Мой верный лук.

После этого

Сшитые из восьмидесяти лосиных кож

Плотно-черные штаны

Он натягивает.

Сшитые из восьмидесяти оленьих кож

Облегающие унты

Ступнями растягивает,

Ярко-шелковую накидку

На плечи накидывает.

Семьдесят медных пуговиц и крючков

Силой пальцев своих застегивает,

Серебряно-золотой, витой кушак

Вокруг себя опоясывает.

Его оставшиеся концы

Аккуратно с боков запихивает,

И оделся Гэсэр и обулся,

Перед зеркалом так и сяк повернулся.

Повернулся так и сяк, огляделся,

Хорошо ли он обулся-оделся.

После этого

Под семидневным непрерывным дождем

Ни разу еще не промокшие,

В семидесяти разных битвах-боях

Ни разу еще не пробитые,

Величиной с квадратное поле,

Угольно-черные доспехи

На спине у себя закрепляет,

Семидесятью стрелами

не пробитые,

Величиной с округлое поле,

Железно-черные доспехи

На груди у себя укрепляет.

После этого

Серебряный, длинный,

Величиной с речную долину,

Боевой колчан на левый бок прицепил.

После этого

Девяносто пять стрел

За плечами у себя веером укрепил,

Так что в холод от них теплее будет,

А в жару от них тенистее будет.

В руки взял он кремнево-сапфировый щит,

Словно солнце сверкает, как гора стоит,

Как гора стоит, как дуб шелестит.

Похожую на копну травы,

Соболиную шапочку на себя надевает,

Похожую на пучок травы,

Кисточку на шапочке поправляет.

После этого,

Чтобы голода не чувствовать десять лет,

Рот себе паучьим жиром намазал.

После этого,

Чтобы голода не чувствовать двадцать лет,

Губы себе червячьим жиром смазал.

После этого

Величественным движеньем,

Открывая перламутровую хангайскую дверь,

На улицу он выходит теперь,

Неторопливыми движениями,

Не уронив ни пылинки с ног,

Переступает мраморный хангайский порог.

Медленными движениями, без суеты,

По ступенькам серебряным с высоты,

Ни разу на лестнице не оступясь,

Идет он туда,

Где с восьмидесятивосьмью украшениями,

С восьмидесятивосьмью драгоценными вкраплениями

Стоит серебряно-золотая коновязь.

К коновязи он идет с серебряного крыльца,

Красный повод отвязывает от серебряного кольца.

Ноги свои в серебряные стремена он вдел,

В седло из якутского серебра он плотно сел.

Тридцать три богатыря вслед за ним идут,

Все своих коней боевых берут.

После этого,

От золотой коновязи по кругу,

Цепочкой следуя друг за другом,

Слева направо как солнце плавает,

Поехали богатыри за победой, за славою.

Земля вокруг не истоптана, не изрыта,

Идут их кони копыто в копыто,

Идут их кони следок в следок,

Постепенно поворачивая на восток.

Три дня они едут

По своей земле, по ханской дороге,

Четыре дня они едут

По лесной земле, по общей дороге.

Дальше едут, дорог не зная,

Дальше лежит земля чужая.

Доезжают они

До серебристо-серебряной горной гряды,

Где человеческая нога никогда не ступала,

Останавливаются они

У черно-черной родниковой воды,

Из которой скотина никогда не пивала.

Рассаживаются они в кружок на отдых,

Вдыхают они чужеземельный воздух,

Трубки раскуривают, дымят,

О предстоящих подвигах говорят.

Когда они

Так неторопливо сидели и трубки курили,

Когда они

Так неторопливо о предстоящих подвигах говорили,

Коза Гуран и маленькие косули