Алпамыш

Нас, твоих подружек, плакать, причитать.

Ой, всему народу нашему страдать,

Светопреставленья муки испытать!..

Калмык, скакавший на Байчибаре, все ближе подъезжал, и уже все сорок девушек хорошо его разглядели, — узнали в нем Караджана. Растерялись они, зашумели-запричитали и, окружив Ай-Барчин, руки к небу воздев, стали громко молиться. А Барчин-ай, на Суксур свою рассердившись, так ей сказала:

— Болтовней твоей по горло я сыта.

Друг ли едет, враг ли, — речь твоя пуста, —

Да забьет песок болтливые уста!.. —

Ай-Барчин встает и смотрит в степь Чилбир, —

Скачет на Чибаре Караджан-батыр.

Почернел в очах красавицы весь мир.

Жалобно слезами залилась Барчин:

— Сладкая душа мне не нужна теперь,

Всех богатств да буду лишена теперь,

Юности моей что мне весна теперь!

Если встречи с милым бог меня лишил,

Смерти бы за мной притти он разрешил!.. —

Косы распустив, Барчин рыдает: — Ой,

Добрый конь конгратский, где хозяин твой?

Мужа не познав, осталась я вдовой!

Осенью цветам не увядать нельзя,

Часа смертного нам угадать нельзя, —

Брата из Конграта, видно, ждать нельзя,

Видимо, в живых его считать нельзя,

И в Конграт о нем нам весть подать нельзя!

Пока Барчин причитала, подъехал сватом от Алпамыша прибывший Караджан. Усы покручивая, ногами в стремена упираясь, на юрту бархатную поглядывая, о Байсары расспрашивая, сказал Караджан:

— Скорбные рабы какой мечтой живут?

Баи ли богатый той не зададут?

С дочерью-батыршей проживая тут,

Дома ль в этот час почтенный Байсары?

Посмотрю построже — всех я всполошу.

С дочерью-батыршей здесь живущий бай

Дома ли сейчас — ответить мне прошу!

На тулпаре ханском важно я сижу,

Хан меня прислал, которому служу.

Цель приезда в тайне я пока держу,

Но тому, чья дочь батырша Ай-Барчин,

Баю Байсары все дело изложу.

Спрашивает да спрашивает батыр Караджан про бая Байсары, а девушки стоят, — ни одна к нему не подходит, ни слова никто ему не отвечает. По какому он делу прибыл — никому неизвестно, однако не верят ему девушки, — плачут.

А Караджан-батыр дело свое знает, — хитрости нет в его сердце: сватом от Алпамыша прибыв, бая Байсары спрашивает он. Но девушки в коварстве подозревают калмыка.

«Он — напасть, пришедшая в наш дом!» — так они думают. А сама красавица Барчин такое слово ему говорит:

— Этот конь давно ль твоей добычей стал?

Сам ли ты его взнуздал и оседлал?

Бая Байсары ты дома не застал!

У скорбящих, видно, много дум-забот.

Кто богат — как видно, сладко ест и пьет.

Мой отец, как видно, проверяет скот…

Ярко-голубой была моя парча…

Не твоей ли жертвой стал Хаким-бача?

Сразу я в тебе узнала палача!

Моего отца нет дома, говорю.

Слышал? Я ведь не глухому говорю!

Он в Байсун-Конгратский выбыл край родной, —

Видно, повидаться захотел с родней.

Весть ко мне дошла недавно стороной —

Принят был с почетом он родной страной.

Хоть и хорошо досуг провел он свой,

Видно, заскучал он, разлучен со мной.

Знай, что путь оттуда — полугодовой.

Видно, уж давно он выехал домой, —

Месяца за три отец доедет мой.

А такой калмык, насильник и хитрец, —

С чем приехал ты, признайся, наконец?

Мы в руках калмыцких, мы народ-пришлец, —

Вынужден терпеть жестокий гнет пришлец…

Если стал твоей добычей этот конь,

Значит, мертв его хозяин-удалец!..

Говорю тебе: уехал бай-отец,—

Выехал он к брату, шаху Байбури,

Будет он обратно месяца чрез три.

Что истек мой срок, — так думая, смотри, —

Хоть и нет в живых конгратского тюри,

Зря теперь, калмык, себя не утруждай, —

Девяносто дней еще мне сроку дай.

Бай-отец приедет — дело с ним решай,

До тех пор, калмык, сюда не приезжай

И другим батырам ездить запрети.

А теперь не стой, — коня повороти,

Много лет живи здоровым, не грусти,

Худа не встречай — встречай добро в пути!

Подозревая, что Караджан прибыл с коварным умыслом, Барчин сама схитрила, чтобы еще три месяца сроку иметь. А Караджан, тайных мыслей ее не зная, подумал: «Э, чем ждать, пока бай вернется, лучше я поговорю с нею самой. За сватовство взявшись, не так приятно, пыль клубя, ездить по дорогам. Хорошо сватовство, когда сразу его кончаешь. Он ее взять хочет, — ее дело свое сказать»… Рассудив так, обратился Караджан к самой Ай-Барчин:

— Подо мной плясать скакун узбекский рад,

Щит мой на плечах, а на бедре — булат.

Прибыл Караджан к тебе, как мирный сват.

Кармаза твоя нарядна и ярка,

Ты меня, узбечка, выслушай пока:

Храбрый сокол гостем сел в моем дому, —

Преданный слуга и верный друг ему, —

Точно передам я другу моему

Все, что ты б ему сказала самому.