Алпамыш

Снова и снова слово «дурак», да еще под конец «окаянный» — очень обозлили Караджана, — к силе сила прибавилась. Вспыхнул он гневом, задымился весь, волоски на теле его дыбом стали, — так напряглись, что сквозь кольчугу пробились.

Сдержал себя, однако, Караджан и, к Алпамышу обратившись, так сказал:

— Род конгратский узнал я твой,

Облик ангела, дух боевой.

Конь, что сыт сухою травой,

Байчибара напомнил мне…

О верблюдице горький вой,

Твой на все ответ некривой,

Взгляд Рустама твой огневой —

Алпамыша напомнили мне…

Жар и сладость речи живой,

Плечи, как утес кремневой,

С гордою большой головой —

Байсары напомнили мне…

Грудь твоя, хребет становой,

Гневный окрик твой громовой,

Каждый стон и вздох вихревой,

Каждый шаг и помысел твой —

Кунтугмуша напомнили мне…

^[20]

Свет улыбки твоей заревой,

Смех, что бьет струей ключевой,

Брови — росчерк пера круговой —

Калдыргач напомнили мне!

Эти слова услыхав, Алпамыш воскликнул:

— Ты, калмык! Видал ты меня раньше когда-нибудь, или собеседником моим бывал, или овец наших пас, или жил, как сирота, в доме нашем? Ну, дядю моего Байсары ты в своей стране видел, меня ты здесь узнал, отца моего, возможно; ты где-нибудь в степи-пустыне встречал. На, если ты в доме нашем не живал, как ты можешь знать мою мать и сестру мою?

Сказал Караджан:

— Тебя самого я раньше никогда не видал, собеседником твоим не бывал. Я — один из девяноста богатырей калмыцких, что твоей невесты домогаются. Но увидал я во сне родню твою — и стал другом твоим. Вот почему я знаю и тебя, и всю твою семью.

— Ну, — говорит ему Алпамыш, — раз ты моим другом стал, значит — близким человеком мне стал, — поднимись-ка на вершину холмам давай — поздороваемся.

Ответил ему Караджан: — Такого совершенства не достиг я, чтобы на вершину этого холма подняться, как ты. Лучше ты спустись ко мне — внизу поздороваемся.

Ведя за собой коня на поводу, спустился Алпамыш с того крутого холма.

Приказал Караджан слугам-дружкам своим:

— Поздоровайтесь с другом моим Алпамышем.

А дружки — народ нежный, застенчивый, — кончиком руки здороваются.

— Ну, как здравствуете? — спросил их Алпамыш, — и так каждому руку сжал, что пальцы у них один к одному прилипли, скрючились — покалечились. После этого Караджан объятия свои раскрыл, Алпамыш объятия свои раскрыл, — оба любовно поздоровались друг с другом.

— Ну, как поживаешь-здравствуешь, друг мой? — спросил Алпамыш, да так стиснул в объятиях Караджана, что семь ребер сломал ему, и тот наземь плашмя упал.

— Что с тобой, друг мой? — спрашивает Алпамыш.

Караджан, вида не показывая, отвечает ему:

— В детстве я падучей болезнью страдал, — сейчас она, видимо, снова схватила меня.

Говорит ему Алпамыш:

— Если болезнь твоя известна тебе, — лечить ее надо.

А Караджан ему:

— Ты правду скажи мне: это ты здороваешься так или дерешься?

— Что ты мне худого сделал, чтобы я дрался с тобой? Это я здороваюсь так, — говорит Алпамыш.

— Ну, — отвечает Караджан, — если ты так здороваешься, то как же ты дерешься?!. — И такое слово при этом говорит он Алпамышу:

— Ты рукопожатьем руки слугам смял,

Дружеским объятьем ребра мне сломал,—

Преклоняюсь я пред силою твоей!

Из страны Конграт тебе подобный бек

Всех батыров здешних превратит в калек.

Только обреченный богом человек

Встретиться с тобой отважится, узбек!

Равных нет тебе и не было вовек!..

Скачет под тобой твой резвый аргамак,

На луке седла — твой золотой садак.

Если Байчибар поскачет порезвей,

То с миндалеокой Барчин-яр своей

Встретишься ты вскоре, — счастлив будешь с ней.

Только к ней прибыв, добыть ее сумей…

Если к нам в страну такой приехал лев,

Многотрудный дальний путь преодолев,

То врагов своих, кто б ни были они,

Уничтожит он, на них обрушив гнев.

Он дела большие совершит в бою,

Отвоюет он любимую свою.

Не случайно носишь имя ты — Хаким.

Ни один герой с тобою несравним,

Как дракон могучий, ты необорим.

Друг, ты благороден по речам твоим:

Если не растоптан будет твой цветок,

Чересчур не будь с калмыками жесток.

Барчин-гуль тебе достанется в свой срок.

Эта встреча мне, как знак судьбы, дана.

Чистая твоя душа до дна видна.

Не хочу иметь на совести пятна:

Знай, меж девяноста тех богатырей

Не последним был и я в стране своей.

Но на свете нет людей тебя сильней, —

Преклоняюсь я пред силою твоей!

Караджан, став другом Алпамыша, ведет его как почетного гостя в свой шатер.

Держит меч высоко храбрый человек.

Как друзья — конь о конь едут с беком бек, —

Скор, как легкий ветер, их тулпаров бег.

Едет Хакимбек — и на лук

е

седла

Лук везет, — в четырнадцать батманов лук!

Караджан с ним рядом, как первейший друг.

Скачут перед ними двадцать конных слуг.

Слух об Алпамыше забежал вперед,

Встречные калмыки разевают рот:

Гостя Караджан к себе в шатер ведет!

Что за исполин и кто его народ?..

Едет, как шункар могучий, бек Хаким,

Горд тулпар арабский седоком таким.

Соколом Хаким глядит по сторонам,

В царство калмык

о

в он въехал, как Рустам.