Океан уходит, океан приходит (СИ)

− Я люблю Межграничье в середине лета! − уже хором затянули Трэйнан и Эдди. − А ты?

Они чем-то похожи, эти двое. Оба здоровые, горластые, страшно любят эль и песни.

Солнечные лучи наполняют комнату. Все прошедшие, да и будущие тоже, ужасы и опасности кажутся далекими-предалекими.

Межграничье в середине лета. И правда, его сложно не любить.

========== 18. В шторм мы уйдем на глубину ==========

Ничего. Она не помнила абсолютно ничего. Ни жизни, которую прожила, ни даже своего имени. Казалось, ничего больше никогда и не было − только она и эта соленая влага, которой было ни конца, ни края. Так было всегда. Или же нет? У нее в голове был обрывочный неяркий образ о долгом падении в пустоту. А потом вода, соленая вода, что окружила ее. Она медленно опускалась на дно.

«Дышать», − всплыло в ее мозгу слово, всплыло большими яркими буквами. И она уже хотела вдохнуть, но тут вода обожгла ей дыхательные пути, она принялась барахтаться, хаотично дергать руками и ногами в панике.

«Наверх», − и еще одно слово. Оно побудило ее расслабиться и уже уверенными гребками устремиться к спасительному воздуху.

«Плыть», − откуда-то она помнила, что это значит. Вода держала ее, и она была счастлива, абсолютно счастлива, когда откашлялась, когда смогла вдохнуть полной грудью, когда, успокоившись, стала грести то одной рукой, то другой.

Слова, смутно знакомые ей, стали приходить одно за другим. Появление каждого из них было как ослепительная вспышка. Вода. Небо. Соль. Жизнь.

Вот только мир вокруг оказался столь ярким, что глазам было больно. Громадный светящийся шар в небе становился все больше и больше, он отражался от гладкой поверхности воды, он тянулся своими световыми щупальцами к ее голове.

«Солнце», − вспомнила она имя светящегося шара. − «Солнце не должно быть таким злым».

Но оно было, и мгновенно высыхала кожа на тех участках ее тела, что высовывались из воды, высыхала почти мгновенно и натягивалась. От настигающего жара хотелось спрятаться, нырнув поглубже, но и это не спасало, к тому же она уже была слишком усталой для заплывов. Она уже ничего не видела, двигалась в никуда, крепко зажмурившись, глаза под веками продолжало щипать.

«Я так больше не могу. Нет, я должна…» − какая-то обрывочная мысль, непонятная ей самой. − «Выжить. Спастись. Держаться».

− Не можешь? − вдруг услышала она в своей голове. − Думаю, нам пора сменить погоду.

И вдруг жестокое солнце исчезло, и на лицо ее упали капли. Это была совсем другая вода − прохладная, не разъедающая кожу. Ее можно пить. Да, можно.

«Дождь».

И опять ей какое-то время было хорошо, так хорошо, что хотелось смеяться от счастья. Но и это длилось недолго, потому что вскоре каждая капля словно превратилась в маленькое ледяное лезвие. Плыть становилось все тяжелее. И теперь уже не жар мучил ее, а холод. Холод и водяные струи, барабанящие по ней все неистовее.

«Дождь тоже не должен быть таким злым».

Что-то неправильное происходит. Так быть не должно.

− Что ты, − голос в голове вернулся. − Стихия не может быть злой или доброй, стихия может быть лишь непредсказуемой и крайне переменчивой! Уважаемые граждане Сьюма, мы предупреждаем вас о необычайно сильном шторме на восточном побережье! − голос сорвался на крик, от которого у нее зазвенело в ушах. Она не понимала значения слов, но голос наполнил ее первобытным ужасом, тем, от которого цепенеют жилы.

Темная полоса на горизонте. «Шторм».

Теперь она вспомнила.

− Как там говорят морские люди? В сердце шторма не выжить тебе, если ты не обернешься водным созданием, − продолжал голос уже спокойнее.

Она ничего не понимала. Волны принялись играть с ней, вначале осторожно, а затем все увереннее и увереннее. И уж очень быстро они выросли в размерах. Она продолжала бороться, но не знала, хватит ли у нее сил выплыть, когда ее в следующий раз накроет с ног до головы.

«Океан».

Так он называется. Много-много соленой влаги. Он может подарить тебе жизнь, а может ее забрать. Ты, как и все, появилась на свет благодаря океану. Океан − колыбель жизни. Океан коварен и опасен.

Значит, нет смысла бороться с ним? Может быть, чем больше сопротивляться стихии, тем яростнее будет она обрушивать на тебя свой гнев? Слепящее солнце, оставляющее ожоги на коже, режущий ледяной дождь, волны, что могут, обрушившись, переломать позвоночник…

− Кто ты? − она продолжала слышать этот голос.

− Кто ты? Ответь! Ты знаешь… Ты должна знать.

Но она не знала.

«Имя». Очередное слово. То, что должно быть у каждого. Когда у тебя есть имя, ты можешь ответить на вопрос «Ты кто?». А она не может. Наверное, когда-то и у нее было имя. Как она потеряла его?

− Кто ты?

− Я не знаю.

Очередная волна накрыла ее.

Перестать бороться. Невозможно мериться силами с океаном. И все тогда закончится быстрее. Нельзя выжить в самом сердце шторма.

«Если ты не обернешься водным созданием».

Она тоже вспомнила это выражение. Откуда оно ей известно? Неважно. Она − никто. У нее нет имени. Пусть все скорее закончится.

Но ее снова вытолкнуло на поверхность.

− Кто ты?

− Никто. − Кем еще можно быть, когда ты один на один с бушующей стихией? Всего лишь песчинка, нет, скорее капля… Что такое одна капля против целого океана? Но ведь океан и состоит из капель!

− Я − капля в океане, − ответила она. И вдруг слова, фразы, предложения, когда-то забытые, заискрили в ее сознании.

− Я капля в океане. Всего лишь крохотная его часть, но часть неотделимая. Я обращаюсь водным созданием с призрачным телом, хрупким как нить паутины, но шторм не погубит меня, как губит корабли. Потому что океан рождает шторм, а я есть часть океана.

И она исчезла, растворилась. Лишь на секунду в бушующих волнах будто бы промелькнула охапка легких прозрачных кружев − сиреневых и розовых. А затем эфемерное нечто исчезло в толще воды. Шторм не погубит цианею, как губит корабли, но сейчас ей лучше всего уйти на глубину.

***

Когда луна − огромная, размером с колесо, выплыла на небо, океан уже был спокоен. В лунной дорожке света она вновь увидела, что стала собой. Было бы предпочтительнее остаться медузой, медузы не устают и не тонут. А она очень, очень устала. Очередной обрывок воспоминания − она совсем еще юна и лежит в белой комнате. В большом белом сосуде с водой. Приглушенный свет и пар, и сон наползает на веки. Она позволила своей голове съехать по бортику вниз, нырнуть под мыльную пену. И показалось ей тогда − всего лишь на долю секунды, − что вместо рук у нее желейные щупальца. И вода в ушах шумела, точно морской прибой… Ей хотелось уцепиться за эти воспоминания, протянуть руку и схватить их, точно они были каким-то осязаемым предметом. Но они ускользали. А вокруг по-прежнему был океан, не фантомный, настоящий. И она была так измучена, что хотелось попросту лечь на воду и заснуть. Обратится ли она снова, если пойдет ко дну? Ей это было неизвестно. Но сил оставалось совсем мало. И каждый раз, когда она на секунду закрывала глаза, память даровала ей новые образы. Довольно бледные и неясные − какие-то лица, голоса. Ей очень хотелось остаться с ними. Рассмотреть, расслышать их получше.