Странствующий чародей

Санчо между тем молотил руками по воздуху как одержимый и вопил:

— Вы видели это? Этот гигантский цыпленок хотел проглотить меня, как жука. Вы видели это, господин мой рыцарь?

Чалмерс, не жалея легких, кричал в свое оправдание:

— Я демонстрировал истинный вид этого цыпленка, или, вернее, того чудовища, которое вы в силу своих галлюцинаций упорно называете цыпленком. Я хочу заставить вас увидеть мир таким, каков он на самом деле, а также увидеть и самого себя таким, каков вы на самом деле.

«Это совсем не в характере Чалмерса, — подумал Ши. — Док к тому же и не помышляет о том, чтобы признать ошибки своего магического действа». Он подметил, что Санчо с усердием, присущим умалишенным, пытается связать лапки цыпленка, которые обрели нормальные размеры. Он сдержал себя, чтобы не рассмеяться. «Необходимо сказать что-то, что могло бы разрядить ситуацию», — подумал он. К несчастью, трое его спутников подняли такой гвалт, что нечего было и помышлять о том, чтобы его услышали, а перекричать их, вопивших одновременно и на пределе своих голосовых возможностей, он, конечно же, не мог.

И вдруг Ши явственно услышал, как кто-то позади него громко произнес: «Стоп!» Неожиданно запах серы и горелых спичек забил его носоглотку, и он почувствовал себя как бы в центре густого облака сернистого газа. Он дернулся в сторону и вдруг увидел Маламброзо, выходившего из сплошной стены красного адского пламени. Велюровый наряд чародея с буфами на рукавах и штанинах был расшит золотыми нитями, которые сверкали от всполохов адского пламени. Волосы были разметаны по плечам в таком беспорядке, как будто на их хозяина только что налетел смерч.

— Доктор Чалмерс, — Маламброзо помахал рукой, что должно было означать вежливое приветствие, и стена огня исчезла. Буфы на его костюме опали, а волосы улеглись в аккуратную прическу. Однако воздух все еще был пропитан отвратительным запахом тухлых яиц. — Искренне благодарю вас за то, что известили меня о своем присутствии. — Чародей поклонился и щелкнул пальцами.

— Верните мне мою жену, — взмолился Чалмерс.

Маламброзо улыбнулся:

— Это невозможно, сэр. Я решил, что она нужна мне самому. И в связи с этим… — Его улыбка сделалась еще шире. — Я здесь и сейчас вызываю вас на поединок. Оружием будет магия. Я подметил, вы потерпели небольшое фиаско с цыпленком, поэтому не думаю, что вы будете для меня серьезным соперником. В конце концов, ведь я изучил, как можно использовать магию этого мира.

Запах серы, все еще висевший в воздухе, навел Ши на мысль о том, как действует та часть магического мира, в которой властвует Маламброзо. «Религиозные установки, очевидно, действуют двояко, — подумал он, — с добром обращаются к Богу, со злом — к сатане». Несмотря на то что Чалмерс постоянно попадал в неприятные ситуации с магией, он был, в сущности, хорошим человеком. Ши пытался понять, только ли поистине благочестивые и откровенно злонамеренные могут быть великими чародеями в мире Дон Кихота. Конечно же, в этой теории много искусственного. Ши был не благочестивее Чалмерса, но в магии был более искусным, а следовательно, и более удачливым.

Неужели в мире Дон Кихота магические системы строятся не на основах ритмики или причинах, обусловленных здравым смыслом? Если это так, то дело обстоит плохо, причем не только в данную минуту, но и в том, что касается возвращения домой.

Чалмерс принял важный вид и вызывающе посмотрел на чародея.

— Я принимаю вызов… — произнес он, но его ответную речь неожиданно прервал трубный глас Дон Кихота, усиленный волей Господа.

Ши до этого момента, казалось, позабыл о существовании Дон Кихота. Так же, впрочем, как и Чалмерс с Маламброзо. И вот теперь без всякого предупреждения рыцарь в доспехах и при оружии, сидя верхом на своем громадном боевом коне, внезапно встал между Чалмерсом и Маламброзо.

— Дон Чалмерс не принимает вашего вызова! — возвестил Дон Кихот трубным голосом. — Я — его защитник, и я дал клятвенное обещание Господу и моей даме покончить с тобой, гнусный демон, вонючий колдун, и во имя Господа и моей дамы Дульсинеи Тобосской, и во имя всего хорошего и праведного ты должен адресовать свой вызов мне.

Речь эта подействовала на Маламброзо подобно удару электрического тока. Он словно окаменел и невидящими глазами уставился на рыцаря; рот его скривился, а губы задергались. Глаза его широко раскрылись, и Ши понял, что он борется с заклинанием Дон Кихота, но… безуспешно. Растерявшийся чародей выглядел так, как будто невидимый кукловод с усилием выдавливает из его рта одно слово за другим:

— Я… вызываю… вас, г-г-осподин… рыцарь, защитник… моего… врага… Рида Чалмерса на… п-п-оединок. — Лицо чародея покрылось крупными каплями пота, который ручьями заструился по лбу и длинному крючковатому носу.

Но тут Чалмерс опомнился и закричал пронзительным голосом:

— Я не нуждаюсь в помощи этого старого ненормального для того, чтобы вздуть Маламброзо! Я уж как-нибудь сам справлюсь с этим захудалым шарлатаном!

Ши зашикал, услышав такое, и, подбежав к Чалмерсу, зашептал:

— Замолчите, док! Предоставьте это рыцарю. Маламброзо был прав, сказав, что вы не знаете, как пользоваться этой системой.

Санчо Панса, стоя по другую сторону от Чалмерса, сказал, наклонясь к его второму уху:

— Не оскорбляйте моего господина, сеньор Чалмерс. Он ведь собирается сражаться за вас.

Дон Кихот между тем не обращал на Чалмерса абсолютно никакого внимания: оно было приковано к Маламброзо. Голосом, который Гарольд Ши называл про себя «мегафон Господа», рыцарь возгласил:

— По воле Господа и благодаря моей силе ты своей магией не сможешь причинить мне вреда, немощный шарлатан. — Вдруг сам Дон Кихот и его оружие начали светиться каким-то ясным бледно-голубым светом. Ши застыл в изумлении.

Маламброзо с шипением отступил на шаг назад.

— Во имя Дьявола и Ада и всех архангелов твоя шпага изойдет на ржавчину меж твоих пальцев, а копье твое рассыплется в прах, господин рыцарь.

Рыцарь взял на изготовку свою непорочную шпагу, излучавшую голубое свечение, и смотрел, как мелкие сгустки красного света ударялись о лезвие, не причиняя ему никакого вреда. Он раскатисто засмеялся и двинулся на Маламброзо.

— Ты сражаешься с величайшим из рыцарей мира, презренный чародей. А признайся, у тебя ведь и в мыслях не было победить меня в поединке!

Маламброзо поднял руку и, растопырив пальцы, отвел ее за спину, как будто намереваясь метнуть мяч в баскетбольное кольцо, и сразу же меж пальцев чародея появился яркий огненный шар. Чародей метнул его прямо в Дон Кихота; шар зашипел, засвистел наподобие шутихи для фейерверка, рассыпая вокруг снопы искр, которые прочерчивали в воздухе огненные линии. Летя по направлению к Дон Кихоту, огненный шар набирал скорость, увеличивался в размере и, когда поравнялся с рыцарем, был практически неотличим от кометы.

Дон Кихот легко взмахнул шпагой и поразил шар. Тот с негромким хлопком исчез, как будто его никогда и не было.

— Ну все, шарлатан, — произнес рыцарь. — Ты надоел мне своими дешевыми магическими трюками, теперь я покончу с тобой силой своего оружия.

Дон Кихот опустил забрало и пришпорил Росинанта.

— Во имя Дульсинеи! — закричал он и нанес чародею рубящий удар шпагой.

Маламброзо успел уклониться. Но тем не менее шпага Дон Кихота располосовала его камзол, и Ши увидел, как из глубокой раны в плече чародея полилась кровь. Маламброзо пронзительно закричал от боли, а потом угрожающе замахал здоровой рукой, выкрикивая непристойные слова. Багровое пламя окутало его, отчего Росинант остановился, а затем с тихим ржанием попятился.

— Вперед! — закричал Дон Кихот, заставляя животное повиноваться. Рыцарь и конь прошли сквозь завесу пламени. Маламброзо весь съежился, длиннолицый рыцарь вновь взмахнул шпагой. Чародей, отскочив назад, закричал от боли, причиненной новой раной.

Чалмерс, стоя рядом с Ши, раздраженно пыхтел: