Океан уходит, океан приходит (СИ)

− Уходи.

Но тут почему-то она молчала и не пыталась даже отвязаться от рыжего болтливого существа. И в конце даже сделала попытку поддержать беседу:

− Мисс Нувисс в гробу я уже рисовала. Ей не понравилось.

А спустя годы, когда они на выпускном сбежали ото всех и сидели в пустом классе, обнявшись и передавая друг другу бутылку виски, подкрепляя домыслы одноклассников, что они больше, чем друзья, Налия вдруг сказала:

− Серьезно, Ким. Спасибо, что помогла пережить школу. Без тебя у меня бы не вышло. Я бы так и осталась той девочкой-фриком с задней парты, которая точит черные карандаши, приговаривая: «смерть-смерть-смерть»… Никто бы не общался со мной, а мисс Нувисс бы все-таки натравила на меня толпу психиатров.

− Да, − довольно заметила Кимми. − Хорошо, что нашими стараниями она сама сошла с ума…

После непонятного видения, а затем и после сна-воспоминания она чуть воспрянула духом. Людям с таким складом характера важно помнить о том, что есть еще те, кому они нужны, что о них помнят. Хотя теперь Кимми иногда думала, что происходящее с ней − кармическая расплата за несчастную мисс Нувисс. Но все же следующие несколько дней она пребывала в куда более приподнятом настроении, что, конечно, не осталось незамеченным… С ней опять «поговорили», и она снова бродит бледной тенью по коридорам центра. Про девушку-призрака и надежду Кимми забыла, и вот теперь-то она уже совсем сдалась. Но тут в Центр поступил новый заключенный.

Она услышала о нем гораздо раньше, чем увидела.

− Очередной тяжелый случай…

− Ведь все порталы закрыли, ну точно, специально находят нас! − донеслись до нее обрывки разговоров. Она брела вместе с остальными в столовую, под конвоем. Хорошо знакомая ей баба, которую, как, оказалось, звали Роззен, заметила, что Кимми невольно повернула голову, услышав эту новость, и тут же повысила голос.

− Что вы, коллеги, − отчеканила она, пристально глядя на Кимми. − Подобные им просто не способны на такое. И да, я не соглашусь с доктором Рэзн, от них нельзя получить никакой полезной информации, разве что для показательной операции они и годятся… − Роззен говорила нарочито громко и все время смотрела на нее, будто обращаясь именно к ней. − Жаль, что превратить этих странников, как они себя называют, можно только с их согласия, до чего нелепо. Они так цепляются за свой так называемый, дар…

«Она ждет, что я вот-вот скажу «сделайте меня нормальной, я согласна», − догадалась Кимми. − А мне уже все равно. Но не буду произносить этого вслух. Подожду, пока сами спросят. Или когда мне будет еще «все равнее»… Новичка жалко, конечно. Наверное, сильно удивился, куда это он попал, и за что его схватили…»

А спустя пару дней, в столовой, когда она сидела, уныло царапая ложкой безвкусную массу, - есть сегодня совершенно не хотелось - раздался какой-то шум.

− Да я вас тут всех… Сдохни, сука! − дверь в столовую вдруг вылетела, и сначала она увидела, как на пол полетел оглушенный санитар, а за ним незнакомый парень, огромный, плечистый. Даже наемник Трэй и то не был таким громилой.

«Вот дает!» − как-то равнодушно подумала она. И с грустью заметила про себя, что даже этот здоровяк долго не продержится. Уж она-то бывалая, она уже прошла через стадию сопротивления.

Все это бесполезно. Не будет она смотреть, иначе на душе станет совсем гадко. Ведь и Кимми недавно была такой же, в ней был дух воина. Но вдруг в ней проснулось любопытство, давно спящее. Она все смотрела и смотрела. Парень был не из красавцев, довольно-таки грубо выструганный, но ох и силища же! На здоровенных ручищах его вздулись вены, когда он поднял стол и перевернул его прямо на подступающих санитаров.

− А вы что встали, мочить этих гадов надо! − это он крикнул обомлевшим заключенным, что замерли, не зная, как на это реагировать.

«Да что ты, приятель, они уже тут все овощи… Откуда ты только такой взялся?»

На нем были темно-синие джинсы, тяжелые ботинки с железными носами, но название группы на майке было Кимми незнакомым, да еще и на каком-то неизвестном ей языке, отчего она сделала вывод, что это не её «сомирник». Уж она-то знала все рок-банды, старые и новые, особенно те, чьи логотипы печатались на майках.

Заверещала сирена, вот-вот должны были прибежать охранники. Досадно. Печально будет наблюдать, как этого нового парня скрутят и уведут. Нет, пожалуй, она пойдет и приляжет, может быть, её сегодня никто не потревожит. Может быть, ей снова приснятся счастливые моменты из той, другой жизни… Но почему-то ноги словно приросли к месту. И ей было не оторвать глаз от происходящего. Вот парень вскочил на стол, залепил прямо в лоб очередному нападающему носком ботинка… Уже слышно, как бежит сюда вооруженная охрана − пушки тут у них какие-то старомодные, громоздкие, но все-таки прибить при желании смогут, еще как.

− Мы будем стрелять!

А он лишь бешено сверкает глазами, и почти смеется. Вот уж кто точно псих… Хотя нет. Кимми чувствует, как в ней поднимается какая-то волна.

У него тоже начисто отсутствовал инстинкт самосохранения.

К дьяволу его, этот инстинкт. Когда он становится твоим единственным двигателем, ты превращаешься в ничто, в растение. Он хорош в нагрузку к другим «моторчикам», но когда кроме этого инстинкта не остается ничего, а ты живешь лишь ради существования, он становится твоей тюрьмой. А Кимми и так в тюрьме, хватит с нее.

Она поднялась со скамейки, медленно, как во сне. Но решительно.

Повара, стоящего за раздачей и бросившегося помогать санитарам, он, кажется, пришиб. Так заехал ему кулаком, что тот рухнул на месте. Если он его убил, то Кимми нисколько не жалко − это же надо же такую дрянь готовить! Запасной здоровенный чан с этим клейстером стоит тут, и из него густо валит пар. А если…

Она снова стала Рыжим Варваром, когда бросилась к этому чану, схватила его, и, невзирая на то, что он был горячий, как сам ад, выплеснула его содержимое прямо на поступающую охрану.

Конечно, это не задержало их надолго, но вопли и проклятия тех, кто заработал себе нехилый ожог на морде, прозвучали для нее самой чудесной музыкой. Конечно, буквально через минуту их обоих скрутили и поставили на колени, приставив к затылку автоматы, но те секунды, когда они еще боролись, когда она хватала все, что попадет под руку, и швыряла в эти ненавистные рожи, она снова почувствовала себя живой.

«Спасибо тебе, чувак», − думала она, тяжело дыша, с бешено стучащим сердцем. − «Наверное, нам теперь обоим хана, но какая разница?»

Только сейчас она поняла, что быть странником - это куда большее, чем просто уметь перемещаться по мирам. Если никто не придет спасти ее, если есть выбор − помереть сейчас или дать им поковыряться у себя в мозгах, вскрыть свое сознание, забрать все ее сущность, всю ее личность, то пусть уж лучше она будет до последнего сражаться. Как у древних воинов − надо умереть с оружием в руках. На худой конец, и поднос сойдет, он железный.

− Эй, − окликнул ее новый парень. − Не стоило, но спасибо. Ты молодчина.

− А ты из какого мира? − заинтересованно спросила она.

− Из мира? − искренне изумился он. − Да нет… Я не из мира, я с фестиваля… Я вообще хрен знает как сюда попал. Три дня бухали, не просыхая, иду домой, тут вдруг лечу в кусты… Там на выходе такие заросли, как в джунглях долбаных… Я будто вечность падал, решил, что показалось, бухой же был. Потом вылез сам кое-как, а тут…

− А ну заткнитесь! − прикрикнул один из охранников, ткнув его носком ботинка.