Поход клюнутого

– Что там? – вопросил Лукас, запустив перо через стол.

– Двое всадников, милорд. С нашей стороны. Требуют проезда.

– И?

– И все.

– Да я по роже твоей вижу, что это только цветочки.

Адъютант криво ухмыльнулся.

– Ну они странные, милорд. Вам бы посмотреть самолично.

– Ну пойдем посмотрим.

Лукас поднялся из-за стола и, выходя, показал чистому листу на столе язык. Победные жесты всегда были полезны – по крайней мере, они поднимают самооценку. Правда, мелькнула мысль, что по возвращении лист встретит рыцаря все той же издевательской белизной, и это будет уже заявка на технический нокаут, но об этом Лукас постарался не думать.

Они прошли между бараками и шатрами, в которых размещался персонал заставы, и адъютант указал на две конных фигуры у шлагбаума, перегораживающего проезд за границу. Собственно, сперва Лукас заметил только одну – весьма внушительного всадника на огромном коне, второй же на его фоне затерялся, и рассмотрел его начальник заставы, только когда он шевельнулся и за что-то пихнул товарища кулаком снизу в бок.

– О Райден, отец богов, ну и пара, – прибалдело отметил Лукас. – Этот на осле – дварф, что ли? Только на гравюрах видал.

– Так и есть, милорд. А большой – гоблин.

– А дерутся почему? Впрочем, удивительно было бы, если б не дрались. Ладно, я займусь.

И Лукас широким шагом направился к путешественникам, сцепив пальцы на широком поясе и придавая себе вид доброжелательный, но внушительный.

– День добрый, странники! Я рыцарь Гаферт, комендант заставы. С кем имею удовольствие общаться?

– Удовольствие? – усомнился гоблин и тут же получил от дварфа очередной тумак. – Ай! А, ну да. Это мы. Лыцари. Да. Тоже лыцари. Прям как ты. Только не коменданты. Нет, не они. Вот он, может быть, немножко. Но не я. Никак не я. Ай! Здравствуйте.

– Извините его. – Дварф молитвенно сложил руки под коротко подрезанной бородой. – Это у него контузия.

– Мачтой по голове задело, – похвастался гоблин радостно.

– Могу я узнать ваши уважаемые имена?

– Конечно! Я Бингавейн, а это Торгред. Не забудь отметить для истории, что я симпатишный, а он подозрительный. Ай!

– Следуете в Рухуджи?

– Так точно.

– Могу я узнать цель визита?

– Узнавай, мы не против, если толь...

– Культурный туризм, – спешно оборвал болтливого спутника дварф, пихая его снова.

– Ай! Бизнес! – мстительно возразил тот и ответно пнул бородача в плечо.

– Ой! Разработка месторождений!

– Ай! Научные исследования!

– Ой! Поиск работы!

– Ай! У нас туда мяч упрыгал!

– Брр! – Лукас потряс головой, не в силах поверить, что кто-то может кривляться даже здесь, на краю цивилизованного мира. По его сведениям, кривляки во все времена стремились поближе к столице, а не подальше от нее. – Господа рыцари, я ж вам буду подорожную выписывать, вы б не могли предложить одну непротиворечивую версию?

– Да неужели неясно? – Гоблин всплеснул руками. – Поссорились мы, и дварф, рванув на пузе кольчугу, предложил пойти выйти.

– Откуда выйти?

– Да вот в том и дело, что мы в тот момент были на открытом воздухе. Он это сказанул по запальчивости, не разобравшись в моменте! Но сам, должно быть, знаешь, дварфийское слово – мифрил, так что, дабы приступить к сведению счетов, по нашему рыцарскому обыкновению, нам откуда-нибудь выйти надо. Вот и решили – пойдем выйдем в Рухуджи, там-то и подведем итоги, там-то и проясним виноватого!

– О! Так что написать? Цель поездки – дуэль?

– Если можно, «битва». Дуэль – очень уж по-эльфийски, засмеют же.

– Что ж, пусть так, хотя это звучит и очень многозначительно. Господа, предупреждены ли вы о том, что ждет вас на территории Рухуджи?

– С удовольствием послушаем знающего человека, – поспешно обогнал гоблина дварф.

– Не угодно ли в таком случае присесть, перевести дух, перекусить с дороги?

– Лишь бы не в баньку париться, а пожрать мы всегда рады!

– Бинго, нам ехать надо.

– Окстись, полуборода! Я целый день не жрал толком, это ты чего-то жевал всю дорогу, да не поделился!

– Я кору жевал, для зубов полезно. Ты и сам себе мог нагрызть. Комендант, мой друг прав, пожрать мы всегда... тем более в дороге поиздержались, но и ехать нам надо. Так что давайте без церемоний уж, по-простому как-нибудь, и заодно узнаем, что нас там ждет, а то он мне все уши прожужжал про тамошние ужасы, но что-то чем дальше, тем меньше я ему верю.

– Прими коней у милордов, – приказал Лукас адъютанту. – Прошу сюда, под навес. Затягивать нам ни к чему, вот разве что из личного интереса хочу поинтересоваться, к какому рыцарскому ордену принадлежите.

Дварф, слезши со своего ослика, вопрос переадресовал товарищу и заранее скривил рожу, словно извиняясь за него.

– Мы из ордена Бугенвагена, – не моргнув глазом ответил тот. – Вот товарищу моему принадлежит честь быть его основателем. А я так, на подтырках, хотя тоже не последнее лицо, этот я... конюшенный.

– О, для меня большая честь. Садитесь за стол, я распоряжусь насчет трапезы.

Лукас заглянул на кухню и отдал распоряжения, вполуха прислушиваясь к возне и переговорам полушепотом за столом:

– Орден Бугенвагена?!

– Ненуачё?

– Ничего лучше не придумал?

– Назвать же надо было! Чё ты хотел, чтоб я помянул орден сабли, то есть шпаги, то есть меча, то есть двух мечей, то есть трех мечей, пока не попал бы?

– Ах ты!.. Троллей всех он знает поименно, а пару всамделишных рыцарских орденов запомнить не умеет!

– Ну, виноват, нашлась проруха.

– И что такое – конюшенный?

– Важное звание, я сам слышал. Наверное, что-то вроде – домовой, леший, водяной... конюшенный.

– Да ты идиот. Ты понимаешь, что нас сейчас схватят и скрутят?

– Пока нет... я же идиот, мне простительно.

– Не буду я вас хватать, судари, – успокоил Лукас, выходя из кухни с кувшином в одной руке и тремя кружками – в другой. – Что вы не рыцари, я издалека разглядел, но не вижу ничего скверного в том, что кто-то стремится быть рыцарем, тем более не корысти ради, а направляясь в сумрачные земли чуждого королевства... воистину надо быть рыцарем по духу, чтобы не бежать такого сурового пути.

– А он вот и правда лыцарь, – наябедничал Бинго. – В своих, дварфийских терминах. А я молодой еще, выслужусь.

– Доля рыцаря тяжела, порою до неподъемного, – поделился комендант наболевшим, расставил кружки и принялся разливать по ним крепленый яблочный взвар. – Это тебе не только мечом бряцать, но и быть неизменно образцом для подражания, безошибочно отделять добро от зла, неустанно охранять справедливость, быть неутомимо куртуазным с дамами... стихосложение это, будь оно неладно! Розы-мимозы... с утра крутится, а все никак!

– Подумаешь, сложности. – Гоблин пожал плечами. – Эка невидаль – стихосложение! Это диво – так уж диво: дварф нахмурится гневливо, посереет, как гранит, люто воздух осквернит, размахнется топорищем так, что всяк смельчак задр...

– Кхм! – оборвал его дварф, для убедительности запустив кулаком под ребро. – Мы все поняли, сэр комендант. Совершенно не претендуем на бытность эталонами рыцарства, хотя мимо несправедливости стараемся не проходить.

И выразительным взором, обращенным на гоблина, призвал его промолчать насчет того, в какую сторону они обыкновенно урегулируют встреченную несправедливость.

– Да ладно грузить-то! – Гоблин цапнул кружку. – Лыцари, шмыцари... главное – не быть дуподрюком! Давайте за встречу.

Возражений не нашлось, взвар пошел хорошо, и Лукас немедленно налил по второй. Из кухни появился повар, неся большое блюдо с колбасками.

– Так что вам рассказать о Рухуджи... – Комендант возвел очи горе, собираясь с мыслями. – Просто чтобы лишними деталями вас не травмировать... вы имеете что-то против тамошней политики?

– Ничего, – заверил Торгрим твердо, приглаживая обрезок бороды, ноющий фантомной болью.

– Пока ничего, – поправил Бинго, в иных делах страсть как щепетильный. – Ибо с нею незнакомы и по своей воле знакомиться не собираемся, а там как получится. Нам бы через те края проехать, по возможности ни с кем не задираясь. Правда, дварф ныне не в себе, потеря бороды его крепко подкосила, сегодня с утра на бурундука с топором бросился.