Армагеддон был вчера

«Он опасен для вас?» – мысленно обратилась я к чужакам.

«Для вас тоже».

«Почему?»

«Перекрёсток миров».

«Что нам делать?»

«Сенсоры... быстрее... скоро будет поздно», – голоса чужаков зазвучали хором и потонули в нарастающем рёве помех.

– Ой, смотрите, – Настёна показала на круг пепла, чернеющий в мёртвой траве. На пепле – два чётких, светлых пятна, похожих на человеческие ладони с растопыренными пальцами – правую и левую.

– Сенсоры? – предположил Герка.

– И что с ними делать? – тоскливо поинтересовалась я.

– Обычно к ним прикасаются, чтобы управлять процессом, – Герка посмотрел на меня, как на неандертальца. Дети компьютерного века!

Потом он глянул на свои ладони. Пошевелил пальцами:

– Любовь Анатольевна, давайте я попробую...

– Давайте мы, – эхом откликнулся брат.

– Давайте вместе, – вклинилась Настёна.

– И думать забудьте, – строго приказала я и шагнула в пепельный круг. В мозгу завертелся слоган: «Вожатая за ребят, как орлица за орлят!» Орлица, ага. Курица мокрая.

Сердце колотится и поджилки дрожат. Оглянулась на свою маленькую, потрёпанную армию.

– Мир, значит, в опасности? Ладно... – я опустилась на колени и неловко приложила ладони к белым пятнам. Кожу резко обожгло, по мышцам промчалась судорога. Сенсорный капкан облепил руки горячими перчатками…

Дикий рёв раздался за спиной, но шею свело – ни повернуться, ни посмотреть, что там с монстром. А потом уже закричала я – от страха, от жгучей боли. Острый горчичный запах душил и выжимал слёзы. В глазах штормило, мысли мчались вскачь. Ребята бросились на помощь, чёрт! Только не это... Кучи-малы нам не хватает… А у меня – ни сил, ни голоса, чтобы отогнать их от ловушки.

И вдруг всё исчезло, только пустота кругом, да звёзды, затеявшие пьяный хоровод. Резкая боль в затылке – и звёзды погасли разом, будто в незнакомом планетарии кто-то вырубил электричество…

– Любовь Анатольевна! – ребячьи крики вливаются в уши, рассеивая глухоту беспамятства. Я лежу на полу кабинета, испуганная Настёна осторожно льёт воду из графина мне на лицо.

– Всё хорошо, Насть, ну, чего ты, – я пытаюсь улыбнуться.

– Мы очень за вас волновались, – близнецы подхватывают меня под руки и помогают доползти до дивана. Я шевелюсь вяло, ощущая себя медвежонком, набитым ватой. Однако чувствительность быстро возвращается в пальцы уколами тысяч назойливых иголок.

Я разжимаю кулак: на плоском тигровом камне, лежащем на ладони, нет ни малейшего следа отверстия. Осторожно кладу странную эту штуку на стол.

– Вернулись, надо же… – удивляюсь я.

– Вернулись, – эхом откликаются ребята.

Смотрю на часы: стрелки напряглись в гимнастическом шпагате. Уже без пятнадцати три?! Представив, что сейчас творится в лагере, я хватаюсь за голову и, забыв про немочь, выбегаю из кабинета.

Остаток дня уходит на заглаживание последствий «учебной тревоги». Именно такую идиотскую причину пришлось придумывать на ходу, чтобы объяснить исчезновение детей и их чудесную материализацию в моём кабинете. На удивление эта дымовая завеса прокатывает, первый отряд – в восторге. Перед персоналом, мне, конечно, стыдно. Особенно перед Олегом Палычем.

– Любушка, могли бы хоть намекнуть, у меня всё-таки сердце… – деликатно выговаривает мне этот милейший человек. Я молча краснею. А что тут скажешь?

«По-любому ты будешь крайняя», – рефреном звучит в ушах сочувственный Юркин голос.

…После отбоя мы сидим вчетвером вокруг стола и смотрим на камень. Позади восторги, хлопанье друг друга по плечам и адреналиновые круги на воде эмоций. Утихли споры о пространственно-временной чехарде, о физической природе тигрового камня и отверстия в нём. Из бурных ребячьих рассказов узнаю, что в момент моего панического рукоположения… или как это назвать… лиловый монстр на поляне вспыхнул и окутался языками злого белого пламени. И весь съёжился. А потом исчез.

И это сделали мы? Я уважительно смотрю на свои ладони: кто знает, какие ещё космические программы заархивированы в загадочной сетке папиллярных узоров? Выпал случай задействовать одну из них, с кем не бывает.

Наверное, «куриный бог» сработал пропуском в загадочный мир лишь однажды, а потом выплюнул нас обратно и стал просто красивым камнем. Подобно магнитной карточке, превращающейся в простой кусок картона, стоит пройти через турникет.

По крайней мере, я так думаю. А вот ребята уверены, что камень – это оболочка, скрывающая внутри чужой звездолёт или целую микро-галактику. И нам пришлось побывать внутри, пережив субатомную трансформацию. К счастью, обратимую. А почему нет?

Ой, как горят глаза у братьев Файеровых!

В торжественной тишине Настёна снимает с шеи шнурок с фенечкой в виде кошелька, сшитого из обрезков разноцветной кожи. «Куриный бог» утопает в мягкой замшевой оболочке. И не боязно ей вешать себе на шею заботу о целом мире? Но в глазах девочки волнение и решимость. Смотрю на мальчишек: судя по выражениям лиц Тезея и Геракла Файеровых, плохо придётся тому, кто попытается обидеть Настю.

Ну, что же, по крайней мере, этот мир – в надежных руках…

Сегодня за ребят я спокойна. А завтра случится новый день, и кто знает, что

принесёт он в бурную событиями лагерную жизнь.

Но на всякий случай я готова ко ВСЕМУ…

Урдаг увлечённо перелистывал страницы древней книги, найденной во время ремонта фермы. Книга источала не очень приятный запах – магическая оболочка почти разрушилась, и гнилостные бактерии с упоением пожирали старинную кожу. «Секреты выращивания ящеров, записанные Брыдом Многоруким для потомков», – значилось на заплесневелом переплёте.

Брыд был дальним предком Урдага, а прозвище Многорукий получил за умение в одиночку управляться с огромным поголовьем скота.

«Требуется неусыпный контроль за кормлением молодых ящеров», – гласила обведённая жирно фраза. Ну, это Урдаг и сам знал. При недостатке пищи ящеры, едва войдя в половозрелый возраст, начинали усиленно размножаться. Беда же заключалась в том, что при этом они переставали увеличиваться в размерах – увы, навсегда... А недоростки годились разве только в корм более крупным сородичам. Не одна ферма погорела в голодные годы из-за такой природной особенности этих зверюг...

Урдаг грезил о славе. Он мечтал о том дне, когда ему представится возможность совершить подвиг. Или хотя бы вырастить самого крупного за всю историю страны боевого ящера. Тогда упрямая Орзама согласится стать его женой. Быть замужем за знаменитым ящерозаводчиком не зазорно, это вам не полунищий орк-скотовод...

Урдаг бережно перелистывал страницы. Вдруг хоть в этой книге найдётся что-то давно забытое, но столь важное для достижения этой цели? Два следующих листа оказались плотно склеенными. Орк аккуратно разъединил слипшиеся куски кожи. К сожалению, текст практически не сохранился. Зато рисунок был Урдагу смутно знаком. «Хм... Вообще-то, это очень похоже на ключ к порталу... – быстро пронеслось в его мозгу. – А значит, я... о, боги...»

Слава была уже совсем близко! Открыть новый портал – что может быть замечательнее? Это – безусловно, контакт с новым миром, неизвестное ранее оружие, животные, может, даже обмен знаниями... Слава!

Хм, впрочем, Яргм (Урдаг тактично опустил прозвище), наверное, думал о том же... Пока не вернулся из странного мира розовокожих двуногих существ с двумя овцами подмышками и стрелой в левой ягодице. За что и был награждён крайне обидным дополнением к имени. Пусть это произошло более пяти веков назад, но до сих пор его потомки проклинают незадачливого родственника. Яргму повезло, что успел жениться до своего знаменитого путешествия, иначе ни одна, даже самая уродливая невеста не согласилась бы войти в его дом и взять его имя.

Разъярённый Яргм разбил тогда вдребезги замок портала, и с тех пор вход в мир розовокожих был закрыт. Овцы же прижились, размножились, и вскоре во многих тавернах появилось кушанье из их мяса, прозванное не иначе, как «Яргмова филейка».