Свирепый чёрт Лялечка (СИ)

Щебетание Лялечки понемногу стало приводить меня в чувства, но я продолжал недоверчиво смотреть на Чёртовушку, хотя и более осмысленно.

— Все равно не веришь. — Лялечка удрученно покачала головой. — Поняла! Это потому что ты меня не видел, я с другой стороны стояла. Конечно, кто хочешь, перепугается. Стояла, стояла рядом Лялечка, и вдруг, фьють, Чучундрик. Веришь, что это была не я?

Я молча кивнул.

— Ага, сам башкой киваешь, а подсознание небось тебе шепчет: «Видал, какая срашнючая Лялечка?» Так и будет нашептывать всегда и отношения нам портить. Придумала! Чтобы оно у тебя заткнулось, надо чтобы ты нас вместе увидел. Меня и Чучундрика. Лялечка не амеба, пополам делиться не может. Да еще и превращать свою половинку в зверюку. Смотри, фьють…

Не рояль…

Когда в глазах немного прояснилось, Пахан узрел, что никакого монстра нет, а есть только его пленники. Проклятая девчонка что-то сердито сказала ему, погрозила пальчиком, затем повернулась к самозванцу и принялась что-то горячо ему объяснять. Значит, не было ни какого чудища. Просто он действительно переутомился. И все из-за нервотрепки последних дней. А виновники этих переживаний, вот они. И сейчас они сполна ответят за все, включая мокрые штаны. Только вот почему-то весь зал усыпан телами верных нукеров… А что если, не видение?

Пахан поборол надвигающуюся слабость. Прорезался голос, пусть не величественный, как всегда, а истеричный и визгливый:

— Нукеры! Верные нукеры! Вставайте!!! Спасайте своего бога! Убейте этих еретиков!

Не до пыток. Он потом на других отыграется и наверстает. Благо, претендентов предостаточно.

Визг повелителя достиг потерянного сознания воинов, и они, один за другим, словно оживающие мертвецы во второсортном ужастике, начали тяжело подниматься и медленно приближаться к своим жертвам, дабы исполнить приказание.

У Пахана раскрылся рот и расширились глаза от предвкушения лицезрения смерти своих врагов, в момент когда ближайший к ним нукер нетвердой, но все еще сильной рукой занес над головой обоюдоострый клинок. И в это самое мгновение опять появился жуткий монстр. Последняя мысль показалась здравой и очень правильной. Это точно не рояль…

Кашкин

Некоторое время мы совсем не обращали внимания на происходящее вокруг. Я по причине временного помутнения сознания, а Чёртовушка доказывала мне, что не является монстром. Что-то верещал вконец сбрендивший Пахан, стали подниматься остатки верных нукеров, которые не сбежали при появлении зверюки, а потеряли сознание.

Вновь появилось чудовище, но на сей раз Чёртовушка была рядом со мной.

— Видишь? Вот Чучундрик, а вот я — Лялечка. — Она повернулась к монстру и тоном строгой воспитательницы разрешила. — Можешь немножко погулять тут, поиграться. Только, смотри в рот никого не бери — кака. И в ручки тоже. Испачкаешься. И ножками не топчи, вляпаешься. — Затем вновь обратилась ко мне. — Пусть развеется тут чуть-чуть. А то ему скучно там одному. И что же мы с Паханом будем делать?

Я уже практически полностью пришел в себя. Как ни странно, но само появление чудовища меня не испугало, разве что только в самый первый момент. А, вот, мысль о том, что монстр — это Лялечка, привела в панический ужас, чуть не лишивший меня рассудка. Теперь же, убедившись, что это не так, я успокоился и наконец-то огляделся.

С Паханом произошла разительная перемена. Из глаз пропало безумство, которое сменили ужас, удивление, усталость.

— Ты пока с дядечкой разбирайся, а я Чучундрика подальше отведу. А то от его вида у генсека память работать лучше начинает. Видишь, про гороскоп вспомнил. А вдруг у него из памяти всплывет, что он в прошлой жизни курицей был и начнет что-нибудь откладывать? А заодно и дядек нехороших, которые убежать не успели, а сразу попадали допугивать будем.

Я неторопливо подошел к генсеку. Передо мной сидел Кашкин, потерянный и разбитый.

— Андрей? — Взгляд приобрел некую осмысленность, бывший замполит признал своего соседа по лестничной клетке. — А я, вот, тут правлю…

— Вижу. — Желание раздавить эту гниду голыми руками пропало напрочь. И не только голыми. Кругом валялось достаточно брошенного оружия. Жалости к нему я не испытывал, ни грамма. Надо было что-то делать, но я не знал что.

Вдруг он резко встрепенулся, наверное, от внезапной догадки.

— А как ты-то в этом мире очутился?

— Да уж не на такси приехал. Переместили. И, между прочим, из-за тебя.

— Кто?!

— Догадайся. — Я не стал вдаваться в подробности своих взаимоотношений с дьяволом.

— Неужто, сам…, - слова застряли в глотке, и я не услышал, кого имел в виду Кашкин.

Но, тем не менее, разочаровывать я его не стал и утвердительно кивнул головой. Пахан бухнулся на колени и принялся попеременно то квадратиться, то креститься, возведя очи к воображаемому небу и беззвучно шевеля губами.

Вот, оказывается, за чьего посланца он меня принял. Пусть. Самозванцем я себя не считал ни в коей мере. Самозванец, это когда сам называется. А если с кем-то путают — ничего страшного. Лишь бы польза от этого была. Да и устранение Пахана — дело богоугодное. Так что Кашкин не так уж и далек от истины, как это может показаться на первый взгляд, хотя сам Господь к моему появлению в этом мире не имеет никакого отношения.

Бессловесная молитва длилась пару минут, затем Пахан медленно поднялся с колен и вновь обратил свой взор на меня.

— Что теперь со мной будет?

— Ничего хорошего. Не мне решать. На все воля божья. — Я произнес последнюю фразу специально для того, чтобы сосед еще больше окреп в своем убеждении насчет моего могущественного спонсора. — Я здесь для того, чтобы помочь тебе устранить то, что ты тут напортачил.

— А почему же в течение стольких лет мне все позволялось, почему меня не остановили в самом начале?

— Пути Господни неисповедимы, — я сначала решил отделаться еще одной расхожей фразой, но, подумав мгновение, добавил, — там надеялись, что ты одумаешься, раскаешься.

— А видишь, что получилось. Я-то уже сам поверил, что являюсь… богом…, - последнее слово он выдохнул едва уловимым шепотом.

— Ну, ты загнул.

— А что? Тысячу лет я не старею, не меняюсь…

— Это из-за разноскоростного течения времени в мирах. Так что не обольщайся. Любой человек из нашего мира будет здесь таким же долгожителем. И не только человек. Даже насекомые, которым у нас отмеряно существовать всего несколько часов, тут проживут столетия. Не ломай над этим голову. Лучше думай как лучше исправить то, что ты здесь набедокурил.

— Я не понимаю, что требуется исправлять? На мой взгляд все нормально, отлажено, все под контролем…

— А те, кто меня прислали, придерживаются иного мнения. И не будем больше препираться. Я здесь не для этого. Поможешь, облегчишь свою участь, а нет, так и не надо, сам управлюсь.

— Я помогу, — Пахан тут же испуганно пошел на попятную, — что требуется сделать?

— Развалить твою подконтрольную и отлаженную систему.

— Без меня она сама развалится, — не без сожаления вздохнул Кашкин, — твердая рука здесь нужна. А так лет сто еще по инерции пожгут друг друга, повоюют и угомонятся.

— Вот этого-то и нельзя допустить. Когда узнают, что святой престол вакантен, думаешь, не найдется претендентов занять его?

— За этим, как раз, дело не станет. Плох тот папик, который не мечтает стать Паханом.

— Надо сделать так, чтобы в кратчайший срок все узнали, что отныне все будет по-другому. Никаких костров, никаких папиков. Разошлешь во все уголки послания, в которых сообщишь, что отрекаешься от всего, потому как заблуждался. Можешь сослаться на голос божий, наставивший тебя на путь истинный.

— Разве служение Господу — заблуждение?!

— Богу не служить надо, а верить в него. А ты вообще служил не богу, а дьяволу. Иначе меня бы здесь не было. Сообщишь, что покидаешь этот мир, — услышав эти слова, Пахан вжал голову в плечи, — что приемника не оставляешь, потому что Паханат расформировывается, и всякий желающий занять твое место — еретик. Не мне тебя учить, как народу в голову вбить правильные мысли. Так, начнешь писать послания, или на твою помощь рассчитывать не стоит?