Витпанк

Если я пропишу вышеназванное устройство, и девочку действительно удастся оградить от несомненно пагубных отношений, но следствием этого будет являться уменьшение ее творческих способностей вследствие «недостатка страдания», буду ли я ответственен за вмешательство в ее право на самостоятельность?

Наконец, если я одобрю применение «Упорной Девки», будет ли это означать, что я отрекаюсь от своих религиозных представлений о сексе как о сакральном акте, который не должно вкушать прежде вступления в брак? Или это будет, наоборот, воплощением в жизнь таких представлений путем научного вмешательства?

Хотя на поверхностный взгляд подобные вопросы могут показаться легкомысленными, я полагаю их весьма сложными, и считаю, что на них необходимо обратить серьезное внимание. Добросовестный врач должен консультироваться не только со своим адвокатом, но также и с компетентным специалистом по этике.

Л. Смит, доктор медицины Нью-Йорк, NY10029.

Выдержка из «Будь УПОРной» Серетты Вуото:

Я вовсе не хочу лишить людей радости. Поверьте мне.

Я хочу лишь избавить вас от нежелательной беременности, сердечной боли и риска подцепить неизлечимое заболевание — а ведь все эти вещи являются потенциальными последствиями любого сексуального контакта. Простая надежда на то, что с вами этого не случится, не защитит вас. Оглянитесь вокруг. Ни одна из этихдевушек тоже не думала, что такое может случиться с ней.

Что сможет сделать «УПОР»? Почувствовать, когда ваш потенциальный партнер неискренен с вами. Измерить его (или, если речь идет о партнерше-лесбиянке, ее) степень влечения и верности.

Чего «УПОР» сделать не сможет? Найти вам совершенного партнера. Защитить вас от эмоциональных страданий, если вы полюбите человека, который откажется ответить на вашу любовь.

Из вступления к статье Ричарда Дерринджера «Это моя вина: мои взаимоотношения с Сереттой Вуото»:

Я рассказываю об интимнейших подробностях своей жизни не ради денег, но только для того, чтобы засвидетельствовать правду.

Мне казалось, что я любил Серетту. Лишь когда я понял, какого рода личность она в действительности собой представляет, я научился презирать ее.

Выдержка из письма Серетты Вуото в «Нью-Йоркское Книжное Обозрение»:

Так почему же Ричард Дерринджер («Это моя вина»,«НЙКО», 23 апреля) не подождал, пока он поймет, какого рода личность я «в действительности» собой представляю, прежде чем изнасиловать меня?

* * *

Как мать Серетта оказалась совершенно несостоятельной. Причем несостоятельной публично. Книга-интервью ее дочери «Руки прочь от моего тела» двадцать недель держалась в списке бестселлеров на «amazon.com» и была продана в большем количестве экземпляров, чем ее собственная книга. И что только на нее нашло, когда она согласилась сниматься для «Более реального мира»?

Джинни оставила на кухонном столе записку: «Ушла к папе на выходные». Кроме этого, она оставила пол-галлона молока, теперь уже скисшего, и полную раковину грязной посуды. Серетта начала прибираться: привычное занятие.

Зазвонил телефон — это был тот симпатичный социолог, с которым она познакомилась на своей последней лекции.

— Я тут подумал, — сказал он, — не найдется ли у вас времени на чашечку кофе?

Тогда он ей понравился: он задавал умные вопросы и казался человеком вдумчивым, таким, который может быть внимательным к другим.

— Я не пью кофе, — сказала Серетта.

— Ну хорошо, тогда как насчет чая?

Ее сердце бешено стучало, она вся покрылась потом. То ли это бесновался ее «УПОР», и этот человек не стоил доверия, то ли у нее был попросту старомодный приступ озабоченности.

— Может быть, выпьем вместе? — настаивал он.

«Смелее, — сказала она себе. — У тебя есть защита».

— Ну ладно, — согласилась она. — Когда?

— Этим вечером подойдет?

— Где мы встретимся? — спросила она.

— Как насчет «Чайного бара» в «Хилтоне»? — предложил он.

Она повесила трубку.

Даже если бы ее «УПОР» дал ей зеленый свет, она сомневалась, что смогла бы спать с ним. Она не заслуживала настоящей связи. Ей было трудно, по-настоящему трудно быть одной все эти годы, пытаясь в одиночку поднять дочь на ноги. Серетта любила Джинни больше, чем смогла бы сказать. Могла ли она простить себе, что, несмотря на это, порой пыталась представить, как сложилась бы ее жизнь, если бы она все же сделала аборт?

Материалы слушания по делу об опеке «Деррилджер против Вуото»:

Льюис Вебстер, адвокат истца, Ричарда Дерринджера: А сама ты с кем хотела бы жить?

Джинни Вуото:С моим отцом. Мне кажется, он будет гораздо менее требовательным ко мне.

Льюис Вебстер:Тебе когда-нибудь казалось, что твоя мама не любит тебя?

Джинни Вуото:Конечно. То есть а что мне еще остается думать? Все указывает на это. Вот, например, что бы было, если бы моя мать использовала свою «Упорную Девку» еще до того, как забеременела? Судя по тому, что она мне говорила или когда-либо писала о моем отце, я совершенно уверена, что она не стала бы затевать эту связь с ним, если бы только «знала, чем это пахнет». А если бы она, ну, вы понимаете, не стала этого делать, то я бы вообще не родилась на свет! И тогда она, может быть, и была бы счастливее, удовлетвореннее и так далее — но я-то по-прежнему оставалась бы яйцеклеткой! Вот почему я хочу уйти жить к отцу.

Это не было преднамеренно. Серетта совсем не собиралась шпионить.

Она вошла в комнату Джинни, чтобы открыть окна и проветрить помещение. Уходя, она прихватила с собой ворох одежды для стирки, и затем, уже в прачечной, стала раскладывать вещи Джинни по цвету. Вот тогда-то Серетта и обнаружила в одном из карманов упаковку противозачаточных таблеток.

Первым ее побуждением было спустить таблетки в унитаз, но что-то заставило ее остановиться. Дрожащими руками она положила упаковку обратно в карман джинсовой куртки, потом отнесла все вещи Джинни обратно в ее комнату и оставила лежать там беспорядочной грудой, как и прежде.

Затем она взяла телефон и по памяти набрала номер Ричарда.

— Здравствуй, — сказала она.

— Здравствуй, — отозвался он холодно.

Он до сих пор сердился на нее из-за этого слушания по делу об опеке. Он был в своем праве. Заставлять адвоката вытаскивать на свет давнишний арест Ричарда по обвинению в назойливом приставании к проститутке было с ее стороны ударом ниже пояса. Но здесь речь шла о матери, борющейся за своего ребенка — и, к счастью для нее, судьей был назначен человек консервативного и пуританского склада.

— Джинни у тебя?

Последовала неловкая пауза.

— Она не звонила мне уже несколько дней, — сказал он. — Что-нибудь не так?

— Нет, — сказала она. — Ничего.

Она повесила трубку.

Она разбила его брак, и он ненавидел ее. Его бывшая жена ненавидела ее. Джинни ненавидела ее. Иногда ей стоило больших усилий самой не возненавидеть себя.

Она решила отменить свидание, остаться дома и посмотреть телевизор.

Над ее головой слышалось тихое жужжание: камера автоматически щелкала кадр за кадром. Серетта швырнула в объектив книгой, умудрившись сшибить аппарат с его насеста.

— Шоу окончено, — сказала Серетта.

Она присела на фото-кушетку, сжав голову руками, продолжая следить за собой даже несмотря на то, что камера была разбита. «Боже мой, — думала Серетта, — ну почему Джинни не хочет позволить мне помочь ей? Почему она такая упрямая?»

День Труда — 3 сентября — Обратно к работе