Юность кудесника

– Это невозможно, – обессиленно проговорил клиент.

– Ну, ничего другого предложить не могу… – развёл руками Ефрем. – Поди тогда таблетки от угрызений совести купи – по утрам принимать будешь. Их сейчас без рецепта в любой аптеке навалом: не берёт никто – незачем… Но я тебе говорю: чем химию глотать, лучше водки выпей.

– Знаете, – сказал посетитель, поднимаясь из кресла. – Я тогда, пожалуй, к врачу обращусь. Лекарство какое‑нибудь пропишет, чтобы спалось крепче… без снов…

– Тоже дело, – подозрительно легко согласился кудесник. – Обратись. Глядишь, поможет…

Озадаченный внезапной покладистостью учителя Глеб проводил гостя до дверей.

– Ты что ж клиента упускаешь? – вернувшись, упрекнул он. – Сам же твердишь: примета плохая…

– Хрен его теперь упустишь, Глебушка, – покряхтывая, отвечал ему старый колдун. – Помяни мои слова: сам через недельку прибежит…

***

Так оно всё и вышло. Прибежал. Причём вид у преподавателя прикладной морали был на сей раз отнюдь не пасторский. В тесную захламлённую квартирку на пятом этаже хрущёвской пятиэтажки ворвался безумец с одичалыми глазами.

– Помогите! – выдохнул он, плюхаясь в кресло. – Посоветуйте, что делать…

– Рассказывай… – безнадёжно вздохнул Ефрем.

Подрагивающими руками блудный клиент принял протянутую Портнягиным щербатую чашку с успокаивающим настоем раздолбай‑травы – и минуты полторы приходил в себя.

– Прописали мне снотворное… – всё ещё задыхаясь, начал он. – Очень сильное средство. Засыпаешь – как в погреб проваливаешься… Утром встаёшь свеженький, отдохнувший, с чистой совестью. Грабил во сне банк, не грабил – ничего не помнишь… И вот просыпаюсь сегодня среди ночи… Не знаю, что меня разбудило…

– Где просыпаешься? – уточнил колдун. – В постели?

– Нет! – Клиент содрогнулся. – В том‑то и дело, что нет! Стою в переулке, в двух шагах от дома, одетый, с кейсом… Ну, испугался, конечно… Лунатизмом вроде никогда не страдал… Подобрался к фонарю, приоткрыл кейс, а там… деньги пачками, маска, отмычки какие‑то…

Глеб Портнягин молча кинулся к столу и зашелестел газетами. Старый колдун Ефрем Нехорошев с траурным видом кивал редеющими патлами.

– А ведь упреждал я тебя, – укоризненно проговорил он наконец. – Вишь как оно обернулось‑то! Вот принял ты снотворное. То есть, считай, привязал душу к телу… Заякорил вроде. Ночью душа трепыхнулась: тык‑мык, а тело‑то не пускает… Раз не пустило, два не пустило, а на третий раз душа взяла и превозмогла. И пошли они грабить на пару… Вот ты говоришь: лунатизм. А лунатик – он кто? Тот, у кого душа по ночам вместе с телом гуляет. Или, скажем, склеротиков возьми: выйдет в астрал, а физическое тело по рассеянности снять забудет…

– Есть! – выпрямившись, перебил Портнягин. – «Ограбление года»! Только это позавчера было, а не сегодня…

– Про сегодня ещё напишут, – успокоил Ефрем.

– Ни единой улики, – чуть ли не с завистью поглядывая на клиента, информировал Глеб. – Основная версия: гастролёр международного класса с осведомителем из банковских служащих. Сигнализацию отключил, шифры и расположение сейфов знал заранее.

– Ну не может же такого быть!.. – возрыдал преподаватель прикладной морали, прижимая пустую чашку к груди. – Какая сигнализация?.. Да я, чтобы дверной звонок починить, электрика вызываю! А шифры… Откуда бы мне их знать?

– Это‑то как раз просто, – заверил Ефрем. – Ты в астральном теле столько раз этот банк брал, что всё уже наизусть выучил. У лунатиков такое сплошь и рядом. Мульдона читал? Нет? Зря… Так вот он говорит, что на один случай сомнамбулизма приходится дюжина случаев бессознательного выхода в тонкие миры… Астральное тело – оно ж вроде наводчика. Всё сперва разнюхает, а потом уже с собой физическое прихватывает… Потому такие дела обычно и не раскрываются. Только знаешь что… – озабоченно прибавил он. – Денежку после первого ограбления ты наверняка где‑то припрятал… Вот прикинь, где. А то супруга на схрон наткнётся – неловко получится…

– А если с повинной? – жалобно спросил бедолага. – Я же, получается, сомнамбула – какой с меня спрос?

– А другие, думаешь, нет? – буркнул старый колдун. – Кого ни спроси: никто ничего не помнит, никто ничего не знает. И всё равно сидят как миленькие… сомнамбула на сомнамбуле… Нет, самому тебе в ментовку лучше не показываться, – заключил он. – А если хочешь государству деньги вернуть…

Не то с надеждой, не то с тревогой клиент вскинул измученное бледное лицо и въелся глазами в старого колдуна.

– Знакомому подбрось, – посоветовал тот. – Из тех, что почестней…

Облачко сомнения набежало на чело преподавателя прикладной морали. Должно быть, перебирал знакомых.

– К сожалению, честнее себя я не знаю никого… – удручённо поведал он в итоге. – Но я подумаю…

Редкий случай: до порога Ефрем и Глеб провожали его вдвоём. Пошатывало клиента. Кренило. Перед самой дверью он внезапно вздрогнул, всполошился:

– Позвольте! А если я следующей ночью опять…

– Ну, это вряд ли, – заметил колдун. – Душеньку свою ты, мил человек, ублаготворил уже по самое не хочу. Чего ей теперь о грехах мечтать? Мечтают о том, чего нету…

***

– На что спорим, не вернёт? – подначил Глеб, когда, проводив клиента, оба вернулись в тесную захламлённую комнатёнку.

– Ни на что, – сварливо отозвался Ефрем, запахивая халат и подсаживаясь к столу. – Ты уж меня совсем‑то за лоха не держи…

Тем не менее, чтобы удостовериться в своей проницательности, Глеб Портнягин с этого дня взял в привычку внимательно просматривать по утрам местную прессу, каждый раз не без злорадства отмечая отсутствие сенсационного сообщения о находке похищенных денег. Похоже, честных знакомых у преподавателя прикладной морали так и не нашлось. С другой стороны, не было сообщений и о новых грабежах. Инфляция тоже шла на убыль.

Сам клиент – как в воду канул. Ни слуху, ни духу, ни вестей, ни костей. А тут ещё своя беда накатила: серо‑белый бандит Калиостро цапнул в астрале ангела, вздумавшего пересечь тонкие миры при всех регалиях, то есть в оперении, – как тут не цапнуть? Еле отмазали котейку.

И лишь месяц спустя, когда колдун с учеником уже успели подзабыть о грабителе‑сомнамбуле, он объявился вновь. На измождённом лице его была оттиснута тихая решимость.

– Рассказывай… – сказал Ефрем.

– Я много пережил за этот месяц, – глуховатым голосом известил клиент и надолго умолк.

Глеб Портнягин взглянул на учителя и, получив в ответ утвердительный кивок, двинулся к шкафчику за настоем раздолбай‑травы.

– Ну‑ну? – подбодрил Ефрем.

Клиент очнулся.

– Знаете, я долго думал над вашими словами, – угрюмо промолвил он. – Конечно, я мог бы отправить награбленное бандеролью в банк, я мог бы даже сдаться властям. Что мне терять? Репутацию? Я и так её потерял – в своих глазах… Поймите, оказавшись за решёткой, я бы снова ощутил себя честным! Даже честнее, чем был раньше… – Запнулся, глаза наполнились предсмертной тоской. – И всё бы началось сначала… – обречённо закончил он. – Снова сны, снова ночные грабежи… Так?

– Да скорее всего, – подтвердил Ефрем, с пониманием глядя на страстотерпца.

– И я решил… Спасибо! – поблагодарил тот, принимая щербатую чашку из рук Глеба. Отхлебнул, собрался с силами. – Решил оставить деньги у себя, – сказал он, как шагнул с карниза. – Лучше уж эти два ограбления, чем каждую ночь инфляция… Да! – яростно вскричал клиент, расплёскивая настой на ковёр, покрытый следами Калиостровой шерсти. – Знаю! Всё знаю! Но был ли у меня выбор?.. – Взял себя в руки, ссутулился. – С работы я, конечно, ушёл… – Голос его снова стал глуховат, почти равнодушен. – Поскольку преподавать был уже не вправе… тем более такой предмет… С женой – развёлся…

– А это зачем?

– Понимаете… Сама мысль о том, что она помнит меня честным человеком, причиняла мне страдание. Словом, развёлся. И возник вопрос: что делать с деньгами? Прокутить? Растратить? – Клиент бесстыдно осклабился. – А что? Я вполне уже был к этому готов… К счастью, что‑то удержало. Решил вложить в недвижимость – стал строить особняк. Во‑первых, увлекаешься, обо всём забываешь. Во‑вторых, если изобличат, будет, по крайней мере, что изымать… Тем более цены на жильё опять растут…