Право Света, право Тьмы

– Я отвлеклась только потому, чтобы показать вам, что вы, а также другие старожилы города легко можете отличить умертвие от живого человека. Следовательно, тот, кто напал на мертвеца, – не местный. Приезжий.

– Так у нас сколько этих приезжих…

– Много. Но этот человек явно из тех, что приехали совсем недавно. Буквально за последний месяц. Я решила проверить, кто к нам приезжал с начала ноября и по сей день.

– А что, разве ведется такая регистрация? —удивился дьякон Арсений.

– Да. Ее ведут вампиры. Они отслеживают каждого приезжего, собирают на него всю информацию, тайно берут кровь…

– О Боже, зачем?!

– На анализ. В целях профилактики. Вдруг приезжий болен СПИДом или гепатитом?

– А вампиров-то это как касается? Они тоже СПИДа боятся?

– Вампиры – параноики. Они больше всего боятся человеческих болезней и эпидемий. Хотя сами давным-давно не люди. Видимо, это у них остаточный рефлекс. Так вот. Я связалась со своим давним знакомым, вампиром, и попросила его собрать для меня всю информацию о приезжих за последние месяцы. Он принес досье на пять человек. Но трое из них приезжали в гости к родственникам и уже уехали. Оставались только Чжуань-сюй, открывший чайный магазин, и Федор Снытников. Я должна сказать, что первым я заподозрила господина Чжуань-сюя.

– Верно, – кивнул китаец. – Госпожа Зоя пришла ко мне в лавку и начала задавать хитрые вопросы. Но потом она увидела мои глаза.

– Да. Чжуань-сюй – оборотень. Притом не просто оборотень, его вторая сущность – дракон.

– Ого!

– Я мирный дракон, извините, не бойтесь меня и пейте чай. И я никак не убийца. Госпожа Зоя поняла это, когда спросила, могу ли я отличать живое от мертвого. Я сказал, что слух мой таков, что в живом я слышу движение всех его жизненных соков. В мертвеце же нет жизненных соков. Он просто кукла из плоти.

Зоя покивала.

– Поэтому я стала сопоставлять факты и думать о Федоре. Во-первых, он был потрясен тем, что узнал о существовании в нашем городе нелюдей.

– Ну, вообще-то это многих бы потрясло, – заметила Ольга.

– Но не так сильно! Это было после репетиции. Я пришла к нему в гостиницу, говорила с ним, рассказала о странностях нашего города. А он поведал мне историю о том, что однажды видел вампиров и после этого решил стать воином с нечистью. Он служил в спецотряде, был в Чечне и наверняка научился там мастерству рукопашного боя. И не только боя, но и изощренного убийства! Я стала следить за ним. Похоже, он почувствовал это. Помните, некоторое время в городе было тихо, и все решили, что Чумовой Вервольф унялся? Но я буквально не отходила от него. И я видела, как он напал на бедную Тавифу.

– Так это ты помешала ему?! – ахнула Ольга. А отец Александр изменился в лице и посмотрел на Зою глазами, полными чувств, о которых писать затруднительно.

– Спасительница моя, – прошептал отец Александр.

– Да, кинулась на него, едва он навалился на Тавифу. Он даже не успел ее оглушить, потому что я вывернула ему руку с тем зубастым ножом. Он ранил меня, а потом убежал. Я же отнесла Тавифу к ее дому.

– И об этом никто не знает! Почему ты сразу не пошла в милицию? – воскликнула Ольга.

– А кто бы мне поверил? Обо мне самой в городе говорят гадости и считают, что убивала я! К тому же я была ранена.

– Вот почему на куртке дочки была кровь, – пробормотал отец Александр. – Кровь оборотня. Ваша кровь, Зоя.

– Да, – кивнула та.

– Сильно он вас ранил? – смущаясь, поинтересовался соборный настоятель у Зои.

– Не волнуйтесь, – улыбнулась та. – У меня почти все зажило. У оборотней это быстро.

– Но почему Снытников убивал людей? Почему нападал на них, а не на оборотней?

– Он еще большее чудовище, чем можно подумать, – сказал отец Емельян. – Да, было бы понятно, если б он нападал на оборотней – он хочет уничтожать тех, кто не является людьми. Но он убивает людей, обставляя дело так…

– Будто нападает оборотень. Ему нужно было дискредитировать нелюдей и устроить войну. Общую бойню.

– Дело еще в том, что он не умеет отличить человека от нелюдя. Вспомните про нападение на мертвеца. Он убивал все, что движется.

– И ради чего? Ради торжества каких-то своих идей…

– Нет, не ради идей, – поправил отец Арсений. – Ради исполнения знамений. Помните, он же, по его словам, получал знамения чаще, чем я получаю рассылки электронной почтовой службы! Он был в прелести.

– Что значит быть в прелести? – поинтересовался Чжуань-сюй. – Я не совсем понял значение этого выражения. Насколько я знаю ваш язык, прелесть – нечто приятное и восхитительное.

– Это светское значение слова, – покачал головой отец Емельян. – Богословие вкладывает в него иной смысл. Прелесть – состояние отрицательной духовности, когда человек после продолжительных аскетических упражнений и молитв не обретет истинного смирения и богопознания, но, наоборот, возомнит о себе, что он уже велик и свят. Он прельстится собой, своими духовными достижениями и впадет в гордыню. И это разрушит его душу гораздо сильнее, чем жизнь обыкновенного грешника… Однако что же делать с этим преступником? Я не слишком уверен в том, что его смогут разыскать силы нашей доблестной милиции. Как он хитро ушел во время общей паники на рынке! И даже оружие бросил, чтоб не было никаких к нему претензий.

– И наверняка на этом оружии не будет его отпечатков, – заметила Ольга. – Обнаружатся только наши. Надо его салфеткой протереть.

– Нет, лучше не трогай! – потребовал дьякон Арсений. – А то и ты руку распорешь.

– Позвольте мне сказать, – подал голос Чжуань-сюй. – Если вы говорите, что местные блюстители правопорядка не способны поймать преступника, то нужно действовать самим. Я возьму на себя его поиск. У меня хороший нюх.

– И у меня, – сказала Зоя.

– Погоди, – вспомнила Ольга. – Ты же ранена. Я тебе не советую вступать с ним в схватку.

– Сначала я должна его найти, а там посмотрим. Чжуань-сюй, спасибо за чай. Нам надо спешить.

– И в самом деле, – отозвался отец Емельян. – Мы засиделись, а моя супруга почтеннейшая наверняка дома извелась от переживаний. Хотя странно, что она как-то запропала там, на рынке… Спасибо вам, Чжуань-сюй. Позвольте откланяться. Моя супруга, кстати, очень ценит ваши чайные богатства. Надеюсь, в скором времени она придет к вам в лавку…

Пока раскланивались и прощались с вежливым китайцем, прошло еще с полчаса. И когда наши герои вышли на улицу, то поразились – кругом стояла плотная серо-белесая мгла.

– Такой снегопад? – изумилась Ольга. – У нас в Щедром? Мороз же сегодня обещали, двадцать два градуса.

– Но мороза не чувствуется. Ладно. Сейчас нам не до капризов погоды. Давайте проводим батюшку, а потом и сами по домам. А то Любовь Николаевна выговор нам устроит: куда, скажет, моего протопопа дели?

– Снегопад, снегопад, – протянул отец Арсений. – Может, это не просто снегопад? Может, это очередное знамение для нашего друга Федора? Вот сейчас как слиняет он под прикрытием снегопада из нашего города…

– Нет, – покачала головой Зоя. – Я думаю, он никуда не убежит. Такой финал его не устроит.

Неожиданно долгий снегопад словно отгородил Щедрый от всего мира. А еще он будто одеялом укрыл души щедровцев, смирил их, успокоил и понудил жить в каком-то замедленном режиме. После погрома в торговых рядах прошло несколько дней. Зоя еще раз давала показания по делу Снытникова. Зубастый нож теперь покоился в бронированном сейфе в кабинете городского следователя по особо важным делам. Федора разыскивали, передавали его приметы по местному телевидению и печатали в газете «Щедрые вести», но толку от этого никакого не было. Чжуань-сюй нанес визит вежливости протоиерею Емельяну, рассказал Любови Николаевне, как правильно приготовить зеленый чай, а с самим протоиереем имел весьма длительную и глубокомысленную беседу, касаемую таких предметов, как догматическое богословие и несостоятельность экуменических чаяний. Тавифа выписалась из больницы в добром здравии, после чего немедленно позвонила Зое Волковой – просила возобновить репетиции рождественской пьесы; к этим просьбам присоединился и отец Александр, пообещавший найти кого-нибудь на роль царя Ирода. На участников погрома, помимо светских взысканий, была наложена архиереем годичная епитимия. Одним из пунктов епитимий было восстановление подножия памятника Крузенштерну. Оборотни отремонтировали свои магазины и развернули предновогоднюю ярмарку. Урсолюд Лапкин привез из дальнего леса удивительной красоты елки и сосенки и пустил в продажу по символической цене…