Сказки и былины

– Не знаю, не пробовал, – честно ответил Иванушка. – Жить пытаюсь по правде, а смерть свою выбирать не хочу.

Поняла Смерть, что Иван в самом деле Дурак, и убеждать его далее бесполезно. Дала она ему бутыль с живой водой, чтобы от назойливых просьб его отделаться, и восвояси отправила. Только Ворона гигантского не отпустила, заявив, что не отдаст того, кто не по приказу, а ради корыстных побуждений к ней приблизился, так как вольна она опускать и забирать любую живую тварь в любой момент по своему усмотрению.

Ничего не смог возразить Иванушка, так как со Смертью спорить бессмысленно. Можно, конечно, чтобы время выиграть, но поступит она все равно по-своему. На гигантском Вороне, безусловно, лететь было бы намного сподручнее, и не хотелось Ивану пешком идти. Но в Царстве Смерти оставаться хотелось еще меньше.

И пошел Иван обратно дорогой дальнею. Зной плавил пепел земли мертвой, кости по золе раскиданные раскалились, как угли. Не было даже тени над головой, так как не было больше в небе откормленного Ворона.

Шел Иван три дня и три ночи, потом шел еще неизвестно сколько, уже время не чувствуя и себя не помня, и наконец упал он на сожженную землю. И понял он, что Смерть все же берет свое, и из царства мертвого Ивана не выпустит. Но не мог он умереть, не исполнив приказа царского, а другой воды, кроме живой, под рукой у него не было.

И выпил тогда Иван живую воду. Силы вернулись к нему. Зной перестал сжигать его тело. Жизнь влилась в него, и ничто уже не могло лишить Ивана жизни. Разлилась по его телу энергия, и быстрее стрелы долетел до родной земли Иванушка. Только вот беда! Выполнил он волю царскую, но и не выполнил. Соглашение со Смертью не принес, а воду живую сам выпил.

Осерчал сильно Царь и на плаху Иванушку отправил. Отрубили Иванушке буйну голову, а он уж на следующий день опять с головой на плечах расхаживает. Схватили его вновь. Вновь казнили. А результат прежний. Долго над Иванушкой палачи усердствовали. И душили его, и палили его, и на части рвали его, и топили его, а Иван-Дурак все жив оказывается. Царю это даже надоедать уже начало.

Только тут приползла во дворец змея подколодная и заплакала слезами змеиными. Жаловалась она, что Иван-Дурак разорил дом ее матушки, Змеюки Горыновны, и детишек малых ее поубивал. Жили змеята со Змеюкой припеваючи. Людей душили, убивали да мучили, скот по ночам угоняли в свое в логово, детей малых у родителей отнимали. Да ведь только не было у змеи со змеятами другого способа найти себе пропитание! А пришел Иван, да спалил огнем все змеиное логово!

– Заступись, – молила Царя змея подколодная, – не дай совершаться такому насилию!

– Не буду я за змеиную породу вашу заступаться!, – отповедал Царь ей весьма решительно. – Вы давно уже царство мое отравляете!

Но змея хитра была и настойчива. Стала уверять Царя, что опасен Иван и престолу царскому.

– Коль бессмертен Иван, то все войско государево с ним совладать не сможет. Сегодня, – увещевала змея, – он одолел непобедимую Горыновну, а завтра, глядишь, он и тебя с престола спихнуть надумает!

Отпустил Царь змею подколодную, а сам глубоко задумался. Раз казнить Ивана нельзя, и убить его тайно нельзя, и силой его победить нельзя, и хитростью его сгубить нельзя, то нужна тут мудрость нечеловеческая, такая, что сама смерти сильнее.

И позвал тогда Царь к себе Кощея Бессмертного.

Кощей прибыл, предварительно затребовав огромные деньги за консультацию. Начал он сразу с дела, как того требовала консультационная деловая репутация. Получил Царь от него совет бесподобный, но совершенно неудобоваримый. А посоветовал Кощей дать Ивану всего, чего тот только захочет. Денег, славы, власти, женщин, дома, слуг, экипажи, земли… Ну, всего, короче. Мотивировал Кощей это тем, что сам он уже все на свете имеет, и жить ему противно, поскольку ничего больше не хочется, а вернее, хотеть уже не чего.

– Чего ж не помираешь-то? – спросил Царь, который на пустыре философствования никогда не покупался.

– Жить противно, а помирать боязно, – честно сознался Кощей, иногда проявлявший приступы непозволительной по этикету откровенности.

– А я-то думал ты не можешь помереть! – ухватился Царь за эту мысль. – Ты расскажи мне, в чем жизнь твоя? Про смерть твою я не спрашиваю. Сказки эти про иглу ржавую в тухлом яйце мы уже слышали. Только пальцы об иглу стражники мои искололи, а некоторые так до сих пор на игле и сидят. А ты, вон, как вижу, все живешь да поживаешь, лиха не знаешь.

Испугался тут Кощей не на шутку. Вот как дело-то повернулось! Все раньше только смертью его интересовались, а ее-то не было, так как бессмертный он. А теперь, во-на! Жизни задумали лишить! А жизнь-то у Кощея в деньгах, а деньги те оформлены на десять компаний, а те десять компаний принадлежат еще двадцати компаниям, а те двадцать компаний входят в пять холдингов, а те пять холдингов держат все деньги в семи офшорах. Вот если Царь до тех семи офшроров докопается и деньги все оттуда вытащит, то тогда жизни Кощея, точно, придет конец.

Кощей настолько струхнул, что даже деньги, взятые за консультацию, Царю обратно вернул. Закричав, что тут бессилен он и дело нужно передавать в компетентные органы, Бессмертный Кощей поспешил ретироваться из дворца.

Остался Царь один. Стал он думу думать, и понял, что раз Смерть сама Ивана от себя избавила, то и от бессмертия ивашкиного тоже средство найдет.

"Раз есть вода живая, то должна быть и мертвая вода, – подумал Царь. – Нужно мертвой воды у Смерти заполучить, и с Иваном-Дураком разделаться. А если воды побольше взять, то остатки можно будет соседним государствам в ручеек накапать."

От мысли этой у Царя даже на сердце потеплело.

Одна только проблема: кого к Смерти посылать? На советчиков своих Царь больше уже не надеялся, так как доказали они уже свою трусость во всем, кроме воровства и карьеризма. Иванушку, после того, как Царь его казнил несколько сот раз, даже посылать было как-то неудобно. Тем более, что хоть и Дурак он, но ведь не на столько! И понял Царь, что придется самому идти.

Идти так идти! Только сделал он несколько шагов, а Смерть уже сама, тут как тут, в двери входит. Обрадовался ей Царь до невозможности. Стал дорогой гостьей называть, да на самые почетные места усаживать. Смерть даже заулыбалась от удовольствия. За радушный прием благодарила и кланялась. Не было еще никогда, чтобы ее приходу так радовались.

Стал Царь у нее мертвой воды просить, ссылаясь на крайнюю государственную необходимость.

Удивилась Смерть, не понимая, чем Царя коса ее не устраивает.

– Это же предмет надежный, тысячелетиями проверенный, – изумлялась Смерть. – Ты милок, не бойся. Это ведь только вж-ж-жик – и готово!

Когда Царь косу Смерти у себя над головой увидел, то понял, что визит ее явно выходит за рамки дипломатического этикета. Тут он все сразу вывалил и про Ивана дурака, и про живую воду, и про мертвую, и про ручеек.

Еще сильнее удивилась Смерть:

– Не давала я Ивану никакой живой воды! Я ему просто три литра спирита отлила, а живой воды никакой в природе не бывает!

– А почему же живет он все и не умирает?! – взмолился Царь, окончательно сбитый с толку.

– Не живой водой он жив, а своими делами. Вы-то все умные. Все норовите украсть да позлодейничать. А Иван ведь, Дурак! Он за землю родную живота не щадит, и в этом его бессмертие!

– Делами, говоришь? Дай мне воды мертвой! Я ее в моря, в океаны выплесну! Таких дел наделаю, что во век не переделают!

– Мертвой воды тоже не бывает. Дела бывают мертвые.

Стал было тогда Царь озираться, и даже царедворцев своих крикнул, чтобы совершить царской волей что-нибудь невероятное. Какое-нибудь такое дело сделать, чтобы все на век уделать.

Но не успел. Быстра и крепка рука Смерти. Один раз взмахнула она своей косой, и умер Царь. Даже имени его теперь никто не помнит.

А Иван-Дурак все живет, и то там, то тут появляется, совершая дела Бессмертные.