Дело «Тридевятый синдикат»(другая версия)

— Выяснили, что они празднуют?

— Никак нет. Ни праздников, ни дней рождений… — Секретарь виновато развёл руками. — Мы всё проверили.

— Ладно, — махнул рукой посол, — потом разберёмся. Главное — формула у нас. Готовьте запрос на дополнительные субсидии. Дороговато она нам обошлась…

— Будет исполнено, господин барон.

Взгляд барона упал на сейф, и настроение сразу улучшилось. Они все-таки её добыли! Над копией знаменитой формулы сейчас бились лучшие специалисты. А оригинал… Посол не удержался, в очередной раз вытащил ключ и взялся за ручку сейфа. Ключ не потребовался. Дверца поддалась сразу. Вильгельм фон Тель рывком распахнул её и замер. Формула исчезла.

— Ваша светлость! Расшифровали! — В кабинет сунулась взлохмаченная голова атташе немецкого посольства. Голова сияла. — Но результат настолько неожиданный, — возбуждённо продолжала голова, — что специалисты настаивают на аудиенции. Хотят дать какие-то разъяснения и рекомендации.

Барон медленно закрыл дверцу.

— Зови, — выдавил он из себя, — и вот что, Вернер… — он повернулся к секретарю, — насчёт дополнительных субсидий, не надо… пока…

Тот удивлённо вскинул брови, но кивнул. В комнату вошли шифровальщики, отвечавшие за секретность дипломатической почты. Их было трое. Один — тучный, приземистый, другой — худой и длинный, третий — хрестоматийная копия Альберта Эйнштейна. Все абсолютно разные и в то же время абсолютно одинаковые. Одинаковыми их делало выражение лиц, застывших в состоянии полного обалдения.

— Слушаю вас, господа. — Вильгельм сел в своё кресло и прикрыл глаза, стараясь не смотреть в сторону сейфа.

— Ваша светлость, — подал голос толстый и приземистый, — позвольте нам изложить весь ход рассуждений, приведший нас к столь поразительному результату.

— Меня не интересуют подробности, — прорычал барон, с трудом сдерживая рвущееся наружу раздражение. Утрата оригинала формулы выбила его из колеи.

— Ваша светлость, — испуганно проблеял худой и длинный, — если мы вам сразу скажем результат, вы нас уволите.

— Без выходного пособия, — добавила копия Эйнштейна.

— Излагайте, — сдался Вильгельм фон Тель. Спецы оживились.

— Формула, переданная нам на исследование — эс два ха пять о ха, — приступил к разъяснениям худой и длинный, — на первый взгляд не что иное, как бессмысленный набор знаков.

Толстый и приземистый расстелил на столе перед послом лист с надписью «С ₂Н ₅ОН».

— Но это только на первый взгляд, — грустно добавил аналог Эйнштейна, — пока мы не начали разлагать эти звуки на составляющие.

Барон понял, что ему предстоит выслушать длинную лекцию и, не желая терять времени даром, щёлкнул пальцами. Вышколенный секретарь молниеносно извлёк из секретера бутылочку экстра-эликсира, наполнил хрустальную рюмку и поставил её перед послом.

— Не надо!!! — завопили спецы в один голос, выпучив от ужаса глаза. Вид у них при этом был такой, что их сейчас вырвет.

— В чем дело? — Брови барона Вильгельма взметнулись вверх.

— Умоляем, не пейте! — взмолились спецы. — Сейчас вы все поймёте! Только дослушайте нас до конца и ради бога не пейте эту мерзость!!!

Барон осторожно отодвинул от себя рюмку:

— Продолжайте.

— Так вот, — худой и длинный облегчённо вздохнул, — как сказал мой коллега, мы начали разлагать звуки на составляющие. Шифр был настолько примитивен, что нам не составило труда расшифровать первые два знака. С ₂. Что это? Нужно было всего-навсего сообразить, что формулу писал «папа», исконно русский человек, и стандартный звук эс у него звучит как цэ! А что такое цэ, произнесённое дважды?

— Це-це, — невольно включился в процесс посол. — Что-то мне это напоминает…

— Совершенно верно, — обрадовались шифровальщики. — Есть в Африке такая муха. Страшно ядовитая…

— Вот почему они так рвались связи там налаживать! — сообразил посол. — Караваны… какие там алмазы? Наверняка мухи в тюках. Они им для производства эликсира требуются. Ну а дальше? Что это за ха?

— Вот тут, — шифровальщиков невольно передёрнуло, — мы и подходим к самому главному. Какие-то на первый взгляд непонятные «ха», причём пять раз подряд, потом восторженное «о». А затем ещё раз «ха».

— Ну и как вы это расшифровали? — Процесс дешифровки легендарной формулы «папы» оказался не так уж и скучен. Барон даже увлёкся.

— Все очень просто, — траурным голосом сообщил «Эйнштейн». — Не забывайте, что формулу писал русский. И хоть писано и на латыни, читать нужно именно на русском. Это по-немецки латинское «Н» звучит как «ха», а на русском «аш».

— Айш [1]? — выдохнул посол, наливаясь кровью.

— Боюсь, что папа именно это и имел в виду, — грустно вздохнул «Эйнштейн».

— О, майн гот! И мы это пьём!!! — Взгляд посла невольно метнулся в сторону армянского посольства, и тут его осенило. Он схватил подзорную трубу, отдёрнул штору и, не стесняясь, что его могут заметить, вновь нацелился на конкурентов. Там уже вовсю шли танцы. Посол Амбарцумян лихо отплясывал армянскую лезгинку, потрясая листом пергамента, на котором красовалась надпись «C ₂H ₅OH»

23

— Отцвели уж давно хрензантенны в саду, — тихо мурлыкал Илья, прогуливаясь по полянке. Это был уже третий круг. Два предыдущих были абсолютно бесплодными. То выпить предлагают, то в карты сыграть. Один вообще предложил кости бросить. Бросил так, что кости искусителя долго гремели в ельнике. Капитан поднял глаза и в оконном проёме избушки фрау Греты увидел на фоне свечи сладко потянувшуюся Марьюшку. Принцесса готовилась ко сну. Илья судорожно вздохнул. Туманная дымка ночной сорочки… а сквозь неё… Илья рванулся вперёд и, чуть не взвыв от боли, заскакал на одной ноге:

— Блин, да сколько ж вас!

— Одна я, — захныкала ежиха, разворачиваясь из клубка, — детишки ещё тебя у штольни ждут.

— Для полного счастья мне вас только и не хватает.

— Папа, верни кормильца!

— Я у тебя его брал? — агрессивно рыкнул Илья. — Вконец обнаглели. Чуть что, так папа. Никакой личной жизни. Загулявших мужиков теперь возвращать изволь!

— Да не загулял он, — сквозь слезы проговорила ежиха, — а пострадал как боец невидимого фронта!

— Чего-чего? — Илья выпучил глаза. — Какого фронта?

— Невидимого. Осталась вот теперь без кормильца, а детишки малые без отца расти будут. А все из-за тебя!

— Стоп! — Капитан поднял руку. — Это уже наезд! Что за фронт тут у вас открылся? При чем здесь твой благоверный? С какого боку тут я оказался?

Ежиха, всхлипывая и беспрерывно шмыгая носом, рассказала капитану о создании в горах Тюрингии интернациональной антилютовской коалиции, первой жертвой которой стал её супруг. Причём пострадал он, получается, действительно из-за него, «папы». Этого капитан, конечно, допустить не мог. Что у него, сердца нет, что ли?

— В происки нечистого я не очень-то верю, — честно признался Илья, — ну а насчёт мужика твоего — подсоблю. Наверняка в какую-нибудь дырку в штольне завалился. — Капитан порылся в вещмешке, выдернул оттуда фонарик и сунул его в карман. — Пошли искать твоего кормильца. Только не коляйся больше! — строго добавил он, осторожно подхватывая ежиху на руки. — Так шустрее дотопаем. Показывай дорогу.

До штольни добрались быстро.

— Значит, здесь где-то и сгинул наш боец невидимого фронта? — поинтересовался Илья, освещая фонариком подземную галерею.

— Здесь, — шмыгнула носом ежиха.

Галерея уходила далеко в глубь горы, но идти туда не было смысла. Почти у самого входа коридор пересекал широкий провал, куда скорее всего и спикировал ёжик.

— Ладно, отползай со своими детишками подальше и жди. Сейчас вытащим твоего колючего.

Илья решительно двинулся вперёд, и удача впервые за все это время изменила ему. Каменная осыпь на краю провала потекла, поехала, и капитан ускоренным темпом отправился следом за бойцом невидимого фронта.